Черный Голос продолжал докладывать:
— Я не обнаружил следов пребывания Кадии в Дероргуиле. Правда, если сама Великая Волшебница взяла ее под свою защиту, она, как и Белая Дама, стала невидимой для обзора. Хозяин, эта история беспокоит меня. Если Великая Волшебница способна переносить людей, она сможет во время атаки вывести из опасного места королеву и двух старших детей. Тогда ваш план разрушится, и маленький принц Толивар не сможет стать наследником Двух Тронов — ведь королевская семья не погибнет!
— Думаю, это не так, — немного поразмыслив, ответил колдун. — Даже если Анигель удастся избежать смерти, она не сможет помешать нашей победе. Она не воительница, не то что ее сестра Кадия. Мы всегда можем пустить слушок, что и она, и ее дети погибли, и Лабровенда капитулирует еще до того, как Анигель опровергнет это и соберет новую армию.
— Вы, несомненно, правы, Хозяин, — сказал Фиолетовый Голос. — Даже Великая Волшебница не справится с тринадцатью тысячами мужчин.
— Если бы она могла это сделать, — с улыбкой сказал колдун, — она бы давно это сделала. Через час наш флот подплывет к берегам Лаборнока. Люди лорда Осоркона уже готовы нанести удар. Нам нужно только высадить на берег тузаменских воинов, чтобы они смогли воспользоваться волшебным оружием Исчезнувших. Мы будем придерживаться первоначального плана и атакуем Дероргуилу послезавтра… Именно поэтому я и призвал вас, дорогие Голоса.
Он протянул руку за Трехвеким Горящим Глазом, и Черный Голос с почтительным поклоном отдал ему талисман. Три помощника встали в ряд, ожидая продолжения. Орогастус взялся за тупое лезвие декоративного меча, так что рукоятка с тремя веками оказалась сверху. На голове колдуна покоилось Трехголовое Чудовище.
— Голоса мои, в последнее время я узнал странные вещи: будто кто-то из вас стал завидовать принцу Толивару, кто-то испугался, что я не буду нуждаться в вас теперь, когда в моем распоряжении оказались два могущественных талисмана, кто-то нарушил мой запрет, касающийся маленькой красной книжечки под названием «История войны»… Но было кое-что и похуже: два раза я искал Звездный Сундук и не мог найти его, не прибегнув к помощи талисманов, а потом обнаруживал в самом неподходящем месте, где его держали явно для того, чтобы проникнуть в его секреты.
Голоса зашумели, стали все отрицать и уверять Хозяина в безграничной преданности.
Орогастус жестом заставил их замолчать. — Нет нужды в долгих речах. С помощью этого талисмана, — он поднял вверх тупой меч, — я спокойно установлю истину.
Три помощника в ужасе уставились на трехвекую рукоятку меча. Со лбов и бритых черепов Фиолетового и Желтого Голосов потекли струйки пота. Черный Голос в своей траурной одежде стал похож на труп.
— Ну что ж, грехи бывают разные, некоторые из них можно простить, — продолжал Орогастус. — Невинное любопытство, обидчивость и раздражительность, беззлобное ворчание, которые не разъедают душу до сердцевины, — не такие уж тяжкие прегрешения. Но существуют и другие — они убивают душу, их смывают только кровью. Может быть, такие грехи простят небеса, но не я! Это черная зависть, которая может причинить вред тому, кому завидуют, это измена своему Хозяину, жажда власти.
Орогастус протянул талисман Фиолетовому Голосу.
— Положи руку на рукоятку и поклянись, что в твоей душе не нашлось места тем смертным грехам, которые я только что перечислил.
Глаза Голоса от страха наполнились слезами, губы затряслись. Он дрожащей рукой коснулся трех век.
— Я… я клянусь, — прошептал он.
Три века открылись, и три глаза кинули взгляд на Фиолетовый Голос.
Потом они закрылись. Казалось, человечек вот-вот лопнет, как воздушный шарик.
— Они не убили меня! — дико закричал он и разразился рыданиями.
Орогастус сочувственно произнес:
— Возьми себя в руки, мой Фиолетовый Голос! Ты прошел испытание. Наступит день, и ты станешь полноправным членом могущественной Звездной Гильдии.
Фиолетовый Голос вздрогнул, и рыдания тут же смолкли.
— Теперь ты, мой Желтый Голос, — сказал Орогастус. Приземистый человечек в шафрановых одеждах был смелее и решительнее своего брата. Когда он дотронулся до трех век, рука его не дрогнула. Глаза народа, человечества и Исчезнувших широко распахнулись, внимательно оглядели его и закрылись. Желтый Голос тяжело вздохнул.
— И ты оправдал мои надежды, — сказал Орогастус. — А теперь последнее испытание.
Он протянул талисман Черному Голосу.
Какое-то мгновение главный помощник колебался, пристально глядя в глаза Орогастусу. Его бледное лицо выражало легкое раскаяние, наконец он заговорил равнодушным голосом:
— Мы посвятили свои жизни — свои единственные жизни — вам, Хозяин. Мы служили вам самозабвенно. А теперь, когда пришло время выбирать себе наследника, вы не избрали ни одного из нас. Вы все завещали этому испорченному ребенку, а… не нам, которые так любили вас.
Он положил руку на трехвекую рукоятку, нисколько не волнуясь. Когда три глаза открылись, они засияли нестерпимым светом. Три бело-голубых луча вырвались из них и поразили Черный Голос в лоб. Он беззвучно упал на покрытый ковром пол. Его черная одежда осталась невредима, а сам он превратился в горстку пепла.
Орогастус отвернулся, чтобы двое других помощников не видели его лица.
— Выбросьте все в море. Потом ты, Желтый Голос, вернешься сюда за Трехвеким Горящим Глазом. Продолжай осторожно наблюдать за Дероргуилой, а Фиолетовый закончит подготовку солдат.
— Слушаемся, Хозяин.
Окаменевшие от ужаса помощники наклонились и стали собирать то, что осталось от их брата.
В это же время дрожащий принц Толивар отскочил от замкового отверстия двери, ведущей в салон, и забился в самый темный угол каюты, засунув большой палец в рот, чтобы не заорать. Он был испуган до потери сознания. А сам он разве не мечтает завладеть могущественным талисманом? Разве он не виновен в еще более страшном грехе? Ох, и зачем только он поддался искушению?
Если Хозяину вздумается испытать его, он наверняка будет сожжен так же безжалостно, как и Черный Голос. К тому же игра во вторжение, в которую они так весело играли с Орогастусом, была вовсе не игрой! Колдун плывет в Дероргуилу, и его пираты на самом деле хотят захватить город! И собираются убить и маму, и Ники, и Джен… а его использовать вместо игрушки, как когда-то использовала карлика королева-регентша.
— Я был глупым младенцем, — сказал себе Толо, — папа был прав.
Он начал всхлипывать, но какое-то шестое чувство подсказало ему, что, если он выдаст себя и колдун поймет, что он был свидетелем происходившего в соседней каюте, он погибнет такой же лютой смертью, как Черный Голос.
Тогда принц Толивар вскарабкался на столик, открыл иллюминатор и жадно втянул в себя прохладный туман. Успокоившись, он уселся с одной из книг, которые дал ему колдун, и сделал вид, что читает, беззвучно шевеля губами.
