Как же удалось Сталину низвергнуть и уничтожить это тайное правительство ГУГБ НКВД, если в его распоряжении не было иных силовых рычагов, помимо самого НКВД? Обычно эту историю рассказывают примерно так: назначенный по инициативе Сталина новый нарком внутренних дел «Ежов провел совещание своих заместителей, начальников основных управлений НКВД, назначенных еще Ягодой. Сообщил, что, по распоряжению ЦК, всем им предлагается разъехаться по областям для проверки политической надежности руководителей партийных органов. Но на первой же подмосковной станции все они были арестованы. Через два дня такая же операция была проделана с их заместителями, не знавшими ничего о своих начальниках»
[28] . Эта захватывающая история, напоминающая сюжет народных сказок (нечто вроде «и отправил царь сына среднего»), не выдерживает критики. Достаточно сказать, что заместителей наркома назначал не Ягода, а Совнарком по представлению ЦК; никто из начальников отделов центрального аппарата НКВД в марте 1937 г., когда якобы имело место описываемое событие, не направлялся в командировки, арестован же был только один
[29] . Массовой операции по аресту заместителей начальников отделов в один день не проводилось за всю историю НКВД.
Откуда взялась эта легенда? Из авторитетного, но в значительной степени устаревшего исследования англичанина Р. Конквеста «Большой террор»
[30] , созданного в 60-е гг. Английский историк оперировал лишь немногими доступными источниками; например, февральско-мартовский Пленум ЦК 1937 года описан им без использования его стенограммы, на основании известного хрущевского доклада 1956 г. и, соответственно, Р. Конквест вынужден был концептуально следовать хрущевской версии событий. Значительная часть событий второй половины 1936 года по рассматриваемому нами вопросу в изложении Конквеста представляют собою некритический конспект (а местами и почти дословный пересказ) книги А. Орлова-Фельдбина «Тайная история сталинских преступлений». Оттуда же полностью взята и история ареста в один день всего руководства НКВД («Однажды мартовским вечером 1937 года, – пишет этот автор, – Ежов...» и далее следует вышеприведенный рассказ)
[31] . Вся эта история – одна большая легенда, опровергаемая архивными данными (как кадровыми личными делами руководящих сотрудников, так и следственными делами арестованных чекистских руководителей). Добавим сюда и то, что второй источник английского историка по данному периоду – еще один крупный сотрудник НКВД, также сбежавший от неминуемой расправы на Запад, Вальтер Германович Кривицкий, тоже именно по этому вопросу владеет фактическими обстоятельствами лишь понаслышке, так как в это время и он находился в зарубежной командировке. И он, с чужих слов, пишет применительно к марту 1937 г., что «все заместители Ягоды и все начальники отделов ОГПУ, за исключением одного, уже находились под арестом»
[32] . Действительность же на тот момент заключалась в обратном: оба заместителя Ягоды по НКВД на тот момент находились на свободе и при должностях, а из всех начальников отделов арестован был лишь один.
Это, однако, не снимает поставленного в начале статьи вопроса: как же Сталину удалось отправить в небытие тех людей, спаянных многолетней совместной службой, в руках которых полностью находились его охрана, транспорт и связь, которые буквально нашпиговали Кремль, как и всю страну, своей секретной агентурой?
Естественно, у Сталина были все основания опасаться сложившегося вокруг Ягоды всемогущего клана. При этом следует особо отметить, что руководители НКВД отнюдь не были фанатичными приверженцами Сталина, а пожалуй, что и вообще избавились к 1936 г. от всех иллюзий по поводу строительства нового общества власти трудящихся. Хорошо зная сталинские методы укрепления личной власти и борьбы с оппозицией, поскольку являлись исполнителями его тайных поручений, Ягода и другие в своем кругу проявляли крайний цинизм по поводу своей работы. Шрейдер вспоминал, например, о настроениях Миронова: «Получая от меня очередные донесения, Миронов говорил слегка ироническим тоном, которому я тогда не придавал значения, относя его за счет наших с ним дружеских взаимоотношений и обычной манеры в прошлом вести разговоры в шутливом тоне. Теперь же я думаю, что Миронов просто был умным человеком и те нездоровые тенденции, которые мы, находящиеся вдали от центра, поняли значительно позднее, он, как член коллегии НКВД, уже видел воочию... Миронов с грустной иронией наблюдал за всем, что творилось вокруг...»
[33] . Упоминавшийся выше А. Орлов, также лично знакомый с Мироновым, к этому добавляет, что Миронов предвидел печальный конец советских тамплиеров – руководителей тайных спецслужб – и отчаянно пытался избежать общей участи, ходатайствуя о переводе в наркомат внешней торговли, но ему в этом отказали.
Многолетний руководитель спецотдела НКВД Г. Бокий (в начале 20-х гг. – страшный палач, терроризировавший Ташкент и Петроград) создал под Москвой «Дачную коммуну» для руководящего состава органов ГПУ-НКВД. Когда все они со временем пошли под нож собственной мясорубки, то о «Дачной коммуне» вспоминали так: «Участники, прибыв под выходной день на дачу, пьянствовали весь выходной день и ночь под следующий рабочий день. Эти пьяные оргии очень часто сопровождались драками, переходящими в общую свалку. Причинами этих драк, как правило, было то, что мужья замечали разврат своих жен с присутствующими здесь же мужчинами... после изрядной выпивки партиями направлялись в баню, где открыто занимались групповым половым развратом.
Пьянки, как правило, сопровождались доходящими до дикости хулиганством и издевательством друг над другом: пьяным намазывали половые органы краской, горчицей. Спящих же в пьяном виде часто «хоронили» живыми, однажды решили похоронить, кажется, Филиппова и чуть его не засыпали в яме живого. Все это делалось при поповском облачении, которое специально для «дачи» было привезено из Соловков...
На дачу съезжались участники «коммуны» с женами. Вместе с этим приглашались и посторонние, в том числе и женщины из проституток. Женщин спаивали допьяна, раздевали их и использовали по очереди...» Другой очевидец происходившего в коммуне уточнял: «Каждый член «коммуны» обязан за «трапезой» обязательно выпить первые пять стопок водки, после чего члену коммуны предоставлялось право пить или не пить, по его усмотрению. Обязательно было также посещение общей бани мужчинами и женщинами. В этом принимали участие все члены коммуны, в том числе две дочери Бокия... Обязательным было пребывание мужчин и женщин на территории дачи в голом или полуголом виде»
[34] .
