В Менхегофе 5–9 июля 1946 года собрался совет НТС. Он увеличил свой состав с пяти оставшихся после войны членов до двенадцати. Половина из них была недавними узниками нацистских концлагерей. Был принят новый Устав и Программа. Несмотря на бурную общественную деятельность и приток в НТС молодежи в беженских лагерях послевоенной Германии, ряды Союза поредели. Многие «старые» эмигранты от организации отошли — будущее, к которому они себя готовили в 1930-х годах, не сбылось.
Многие же «новые» попали в НТС случайно. Внутренние конфликты в Гамбурге (1947–1948), в Париже (1948–1949) и Нью-Йорке (1953–1954) привели к выходу из организации целых групп. В.Д. Поремский говорил, что число бывших членов Союза намного превосходит число настоящих
[506]. И все же НТС был, пожалуй, единственной организацией в российском зарубежье, которой, несмотря на все сложности, удалось спаять в своих рядах обе, психологически очень разные, волны эмиграции.
Во второй половине 1940-х центром российской эмиграции в Европе стала Германия, а именно лагеря перемещенных лиц — «ди-пи». В них зародились первые ветеранские организации власовцев, которые по-разному трактовали Манифест КОНР. В конечном итоге выкристаллизовалось пять основных организаций. Антибольшевистский центр освободительного движения народов России (АЦОДНР) сделал попытку объединить всех власовцев, монархистов и НТС. Попытка оказалась неудачной, организация очень быстро раскололась на составные части. Комитет объединенных власовцев (КОВ) был создан под руководством генерала Туркула, который стремился представить РОД в качестве продолжения Белого движения, «Пражский манифест» им трактовался как непредрешенческий. Союз Андреевского флага (САФ) под руководством генерала П.В. Глазенапа стоял правее, чем КОВ. Союз воинов освободительного движения (СВОД) и Союз борьбы за освобождение народов России (СБОНР) придерживались либерально-демократических позиций. Каждое из объединений считало именно своих членов наиболее адекватными последователями генерала Власова. Дискуссии на эту тему, развернувшиеся на страницах эмигрантской печати, называли «борьбой за власовское наследство». Все вместе ветеранские организации вели полемику с НТС, пытавшимся удерживать монополию на «власовское наследство».
В условиях холодной войны ветераны власовского движения строили планы на будущее. IV пленум АЦОДНР, состоявшийся в августе 1948 года, постановил в случае начавшейся войны «пойти на союз с западными демократическими государствами при условии признания ими самостоятельности Движения, независимости Родины и при ясном декларировании политических целей в войне против коммунизма»
[507]. Подавляющим большинством голосов пленум отклонил предложение небольшой группы его участников «создать» в движении своего «вождя». Руководство должно было оставаться коллегиальным и строиться на демократических принципах. Иными словами, план «возобновления» власовского движения без Власова широкой поддержки не получил.
Продолжал существовать, хотя и утратил былое значение, Русский общевоинский союз; был образован руководимый генералом Б.А. Смысловским Суворовский союз, а также Союз бывших чинов Русского охранного корпуса.
Советские спецслужбы не оставляли российскую эмиграцию своим вниманием. Ушедший на Запад офицер Советской армии, имя которого сегодня установить не удалось, написал письмо-предостережение в редакцию эмигрантского журнала «Набат». В нем он изложил по памяти содержание секретной инструкции Отдела по разложению эмиграции Главного управления МГБ. Это далеко не единственное свидетельство такого рода, но в данном случае мы имеем дело с очень красноречивым источником. Сотрудникам «компетентных органов» предписывалось: «Поддерживать и всемерно усиливать материальные и религиозные разногласия между беженцами разного подданства в прошлом… Необходимо добиться обострения враждебности… „старых“ и „новых“ и наоборот… Для того чтобы беженцы стали инструментом нашей внешней политики, следует больше разжигать антагонизм между отдельными политическими группами беженцев, добиваясь обострения между ними в их прессе, жизни и деятельности. Мы должны подменять их борьбу против нас — борьбой между ними самими, стараясь вовлечь в нее массы. Невзирая на все трудности и риск, необходимо также парализовать культурную деятельность эмигрантов. Для этого следует привлекать к художественному творчеству бездарных, лишенных всякого таланта людей, чтобы они только попусту тратили бумагу, заваливая редакции эмигрантской прессы безвредной для нас работой… Необходимо создавать скандалы с целью убеждения иностранцев в том, что культурная ценность современной эмиграции равна нулю… Нам нужно поощрять преступность в лагерях УНРРА… Наши агенты должны подталкивать кладовщиков, бухгалтеров, комендантов и других ответственных лагерных работников на скользкий путь растраты американских продуктов… Прельщать этих людей деньгами, одеждой и спиртными напитками…
Стараться замазывать рты опасным личностям и расчищать дорогу к власти и влиянию дуракам, чтобы их потом использовать в наших интересах. Необходимо добиться состояния общего недовольства и безнадежности, создать среди эмигрантов настроение полного отчаяния…»
[508]
Однако эмигрантская молодежь не теряла присутствия духа. В первом номере за 1948 год «Бюллетень АЦОДНР» (орган Центральной коллегии) поместил передовицу «Единый патриотический фронт». В ней говорилось: «Продолжая дело Освободительного Движения, АЦОДНР твердо и неуклонно стоит на позициях надпартийности». Организация обращалась с призывом «ко всем честным патриотам многонациональной России» сплотиться и забыть все то, что разделяет эмиграцию: «Антибольшевистский Центр считал и считает, что у подлинных патриотов гораздо больше общего, чем различного, что говорит за абсолютную возможность создания единого патриотического фронта в борьбе с большевизмом»
[509].
К тому же при определенном развитии событий можно было достичь взаимопонимания с серьезными политическими силами зарубежных стран. Лидер Республиканской партии Р. Тафт еще 25 июня 1941 года предупреждал, что с идеологической точки зрения победа коммунистов в войне будет для Соединенных Штатов гораздо опаснее, чем победа фашистов. Он считал, что США допустили ошибку стратегического характера, связав себя с Советским Союзом узами антигитлеровской коалиции
[510].
В директиве СНБ-20/1 Совета национальной безопасности США, созданного в 1947 году и возглавляемого президентом, говорилось: «В настоящее время среди русских эмигрантов есть ряд интересных и сильных группировок… Любая из них была бы более предпочтительной, с нашей точки зрения, чем Советское правительство, для управления Россией… На каждой части освобождаемой от Советов территории нам придется иметь дело с людьми, работавшими в советском аппарате власти. При организованном отходе советских войск местный аппарат Коммунистической партии перейдет, вероятно, на нелегальное положение, как он делал это в областях, которые в прошлую войну были заняты немцами. По-видимому, он будет действовать в виде партизанских банд и повстанческих отрядов. В этом случае относительно просто ответить на вопрос: „Что делать?“ — нам нужно только предоставить некоммунистическим (какого рода они бы ни были) русским органам, контролирующим область, необходимое оружие и позволить им поступать с коммунистическими бандами в соответствии с традиционным способом русской гражданской войны.
