Известно, что в 325–324 годах до н. э. греки для защиты от нападений этрусских пиратов основали в устье реки Пад город Адрию (а может быть, захватили этрусский город Адрию?). А по свидетельству Цицерона, само слово «тиррены» часто употреблялось вместо слова «пираты».
Страбон попытался объяснить причины пиратской активности этрусков:
«До тех пор, пока у этрусков был один правитель, они были очень сильными. Но со временем их организация, вероятно, распалась, и они разбились на отдельные города, уступив нажиму соседнего населения. Ибо в противном случае они бы не оставили тучную землю и не пустились бы в разбой на море, одни на этих, другие на тех водах. Ведь они были способны, объединившись, не только отразить нападение, но и сами нападать и предпринимать далекие экспедиции».
Пиратская деятельность этрусков нашла отражение даже в греческой мифологии, в частности, в мифах о Дионисе – боге растительности, вина и виноделия, одном из наиболее древних и популярных богов в Древней Греции.
Однажды на пустынном берегу лазурного моря стоял прекрасный юноша. Морской ветерок ласково играл его темными кудрями и чуть шевелил складки пурпурного плаща, спадавшего с плеч юноши. Вдали в море показался корабль, который быстро приближался к берегу. Когда корабль подошел ближе, моряки (это были тирренские морские разбойники) увидели прекрасного юношу. Они быстро причалили, сошли на берег, схватили юношу и увели его на корабль. Пираты ликовали, что такая добыча попала им в руки. Они предвкушали получение большого количества золота в качестве платы за этого юношу при продаже его в рабство. На корабле пираты хотели заковать пленника в тяжелые цепи, но они спадали с рук и ног юноши, который сидел и смотрел на разбойников со спокойной улыбкой.
Когда кормчий увидел, что цепи не держатся на руках и ногах пленника, он со страхом сказал своим товарищам:
– Несчастные! Что мы делаем! Уж не бога ли хотим мы сковать? Не сам ли Зевс это, не сребролукий ли Аполлон или колебатель земли Посейдон? Нет, не похож он на смертного! Это один из богов, живущих на светлом Олимпе. Отпустите его скорее, высадите его на землю. Как бы не созвал он буйных ветров и не поднял бы на море грозной бури!
Но капитан со злобой ответил мудрому кормчему:
– Презренный! Смотри, ветер попутный! Быстро понесется корабль наш по волнам безбрежного моря. О юноше же мы позаботимся потом. Мы приплывем в Египет, или на Кипр, или в далекую страну гипербореев и там продадим его; пусть-ка там поищет этот юноша своих друзей и братьев. Нет, нам послали его боги!
Подняли пираты парус, и корабль вышел в открытое море. Вдруг свершилось чудо: по кораблю заструилось благовонное вино, и весь воздух наполнился благоуханием. Пираты оцепенели от изумления. Но вот на парусе зазеленели виноградные лозы с тяжелыми гроздьями, темно-зеленый плющ обвил мачту, всюду появились прекрасные плоды, уключины весел обвили гирлянды цветов. Испуганные пираты стали молить мудрого кормчего править скорее к берегу. Но поздно! Юноша превратился в льва и с грозным рыканьем встал на палубе, яростно сверкая глазами. На палубе корабля появилась косматая медведица, страшно оскалила она свою пасть. В ужасе бросились разбойники на корму и столпились вокруг кормчего. Громадным прыжком лев бросился на капитана и растерзал его. Потеряв надежду на спасение, пираты один за другим кинулись в морские волны, а Дионис превратил их в дельфинов. Кормчего же пощадил. Дионис принял свой прежний образ и, приветливо улыбаясь, сказал:
– Не бойся! Я полюбил тебя. Я – Дионис, сын громовержца Зевса и Семелы, дочери Кадма.
Крупным центром этрусков на северо-востоке Апеннин был порт и город-полис Спина, расположенный в сотне километров от того места, где позже появилась Венеция. Страбон пишет о нем:
«Спина, теперь деревушка, а некогда – известный греческий город. Во всяком случае, сокровищницу спинитов показывают в Дельфах.
[21] Впрочем, история также говорит об их господстве на море. Кроме того, утверждают, что город был расположен на море, теперь же он находится внутри страны и отстоит от моря приблизительно на 90 стадиев
[22]».
Этот город оказался на дне озера лагуны. Видимо, опираясь на Спину, этрусские пираты хозяйничали в Северной Адриатике. Значение Спины как порта особенно возросло во второй половине V века до н. э., после того как сиракузские греки нанесли этрусским морякам серьезные удары и фактически перекрыли им дорогу в Тирренское море. А в Спину продолжали беспрепятственно прибывать суда, доставлявшие из Аттики керамические изделия и ввозившие туда зерно, выращенное в долине реки По, янтарь, поступавший с Балтики, и другие товары. Этот порт являлся началом и концом кратчайшего торгового пути, соединявшего Этрурию с Грецией, так что именно он был широким окном для проникновения греческой культуры в среду этрусков. Точно известно, что в Спине греки занимали не менее влиятельное положение, чем знатные этруски.
Однако пиратский промысел определял свои правила поведения. Древние историки упоминают о нападениях этрусских пиратов на города и поселки, расположенные южнее, на побережье Сицилии и Южной Италии. И там у них были свои базы, например город Ортона. Вот слова Страбона об этом городе:
«Это город на утесах, обитаемый пиратами, жилища которых сколочены из корабельных обломков; во всех прочих отношениях это, как говорят, звероподобные люди».
На побережье Тирренского моря главным опорным пунктом тирренских пиратов был город и порт Популоний, расположенный на высоком мысе. В порту имелась оборудованная корабельная стоянка, а позднее были построены две верфи. То, что город располагался на мысе с узким перешейком, то есть почти что на острове, облегчало его защиту со стороны суши. Ну а с моря защитой его являлся флот этрусков. Страбон уточняет:
«Из всех старинных тирренских городов только один этот город расположен на самом море». Он объясняет это странное для морского народа обстоятельство тем, что «основатели городов или совершенно избегали моря, или же выставляли впереди укрепления со стороны моря, чтобы эти города не оказались (как незащищенные) легкой добычей для нападения с моря».
О таком подходе к месту расположения городов у побережья упоминает и Фукидид:
«Города, основанные в последнее время, когда мореплавание сделалось более безопасным, а денежные средства возросли, строились на самом побережье, укреплялись стенами и занимали предпочтительно перешейки (ради торговых удобств и для защиты от враждебных соседей). Древние же города как на островах, так и на материке, напротив, строились в некотором отдалении от моря для защиты от постоянных грабежей (ведь грабили не только друг друга, но и все прочее прибрежное население), поэтому они еще до сих пор находятся в глубине страны».
Для обеспечения эффективности своей пиратской деятельности тирренцы заключали союзы с италийцами приморских городов западного побережья Апеннин. Так, Страбон отмечает, что «прежде у жителей Анция
[23] были корабли и они вместе с тирренцами занимались морским разбоем, хотя и находились уже под властью римлян. Поэтому уже в прежние времена Александр
[24] послал в Рим послов с жалобой на это; впоследствии Деметрий
[25] отослал римлянам захваченных пиратов и велел передать, что хотя он оказывает им любезность, возвращая пленных ради родства римлян с греками, но все же считает недостойным, чтобы люди, владеющие Италией, высылали шайки пиратов или сооружали на форуме святилище Диоскуров,
[26] почитая тех, кого все называют спасителями, и в то же время посылали в Грецию людей разорять отечество Диоскуров. Тогда римляне запретили антийцам этот промысел».
