Повесть временных лет, собственно говоря, и не дает никакого повода считать Ольгу псковитянкой. Все связи Ольги с Псковом (не с «Плесковом»!) ограничиваются в летописи указанием на то, что во времена Нестора псковитяне хранили якобы принадлежавшую ей реликвию – сани, которые, как позволяет догадываться летописный текст, достались им во время объезда Ольгой Новгородско-Псковской земли. С позиций же современного исторического знания включение имени Ольги в историю Пскова – все равно, в качестве ли его основательницы или уроженки – не выдерживает никакой критики, ибо археологи не решаются датировать становление этого города даже началом XI в. Исследователи все больше склоняются к тому, что в IX–X вв. племенным центром псковских кривичей был не Псков, а Изборск
[101]. На это самое слабое место «псковской легенды» в свое время безошибочно указал Д. И. Иловайский. Размышляя над летописным «Плесковом», он резонно заметил, что «трудно тут разуметь наш Псков, тогда не только не игравший никакой политической роли, но едва ли и существовавший»
[102].
Долгое время правильное решение вопроса о месте рождения Ольги затруднялось полным отсутствием каких-либо источников, опровергавших «псковскую легенду». Но в 1888 г. архимандрит Леонид (Кавелин) ввел в научный обиход неизвестную ранее рукопись из собрания A. C. Уварова – так называемый Краткий Владимирский летописец (конец XV в.). Тогда стало ясно, что в Киевской Руси существовала иная, «допсковская» версия происхождения «праматери князей русских» из дунайской Болгарии. Текст этот гласил: «Игоря же Олег жени в Болгарех, поят за него княжну именем Олгу, и бе мудра вельми»
[103].
Действительно, в первой половине X в. существовал единственный город, название которого могло дать русифицированную форму «Плесков» – болгарская Плиска или Плискова (в районе современного Шумена). Лингвистическое соответствие в этом случае полное и неоспоримое. В пользу тождества Плиски с летописным Плесковом имеется также множество исторических свидетельств. Эта древняя столица Первого Болгарского царства неоднократно упоминается в источниках первой половины IX–XII в. (надпись хана Омортага, сочинения византийских писателей Льва Диакона, Анны Комнин, Кедрина, Зонары). Плиска была большим и густонаселенным городом, с огромным языческим капищем площадью более 2000 м², во второй половине IX в. перестроенным в величественный христианский храм. Сожженная в 893 г. венграми, Плиска на время запустела, в связи с чем резиденция болгарских царей и архиепископов была перенесена в Великий Преслав. Но разрушенный город в первой четверти X в. возродился, приняв в свои стены видных деятелей церкви и многих представителей болгарской знати, и затем еще долго сохранял значение выдающегося культурно-духовного центра. Конечно, этот «Плесков» был несравненно более привлекательной ярмаркой невест, нежели Богом забытое селище кривичей на пустынных берегах реки Великой.
Стоит отметить, что разные списки Повести временных лет помещают фразу о прибытии Ольги из Плескова в Киев сразу после сообщения о неудачной войне болгарского царя Симеона с греками и венграми. Оба известия относятся, таким образом, к одному региону – Балканам.
Болгарское происхождение Ольги, однако же, еще не означает того, что она была этнической болгаркой
[104]. Дело в том, что существует сообщение летописца 1606 г. из Погодинского сборника: «…женись князь Игорь Рюрикович во Плескове, поя за себя княжну Ольгу, дщерь Тмутаркана, князя половецкого». Ввиду явного анахронизма упоминания здесь половцев, которые появились в южнорусских степях только в середине XI в., это испорченное место можно восстановить следующим образом: «…женись князь Игорь Рюрикович во Плескове, поя за себя княжну Ольгу, дщерь князя тмутарканского».
Ольга и в самом деле принадлежала к высшей знати, княжескому роду. В Игоревом договоре с греками она носит титул княгини и ее посол назван сразу вслед за послами Игоря и Святослава – существенный довод в пользу родовой знатности Ольги, особенно если вспомнить, что договоры Олега и Святослава вовсе обходятся без упоминания их жен. «Княгиней от Плескова» Ольга именуется в Ермолинской летописи (вторая половина XV в.). Из Повести временных лет известно о том, что она получила после свадьбы с Игорем собственный удел – город Вышгород; кроме того, ей принадлежало село Ольжичи. Впоследствии на нужды ее двора шла третья часть дани, собираемой в «Деревьской земле». Еще при жизни мужа в распоряжении Ольги находилась «своя дружина». Наконец, Ольга правила Киевом в период несовершеннолетия Святослава и потом – в те годы, когда возмужавший князь искал себе «чести» в чужих землях. Все это достаточно определенно указывает на ее принадлежность к какой-то владетельной фамилии.
