На предложение «древлянских» сватов Ольга с напускным смирением отвечает: «Люба ми есть речь ваша, уже мне мужа своего не кресити [не воскресить]; но хочю вы почтити наутрия пред людьми своими, а ныне идете в лодью свою, и лязите в лодьи величающеся, и аз утро послю по вы, вы же рьцете [скажете]: не едем на конех, не пеши идем, но понесете ны в лодье и взнесут вы в лодьи».
Древлянские послы у Ольги (древнерусская миниатюра)
Тем временем по ее повелению «на дворе теремстемь вне града» копается «яма велика и глубока». Наутро киевляне понесли ни о чем не подозревавших послов, сидевших в ладье «в перегъбех [вероятно: избоченившись] в великих сустугах [роскошных пряжках или, может быть, посольских бляхах] гордящеся», на Ольгин двор и тут «вринуша е в яму и с лодьею». Перед тем как их засыпали живыми землей, Ольга не отказала себе в удовольствии спросить свои жертвы: «Добра ли вы честь?» и предание вкладывает в уста «древлянских» послов достойную оценку изощренности постигшей их мести: «Пуще ны Игоревы смерти», то есть: хорошо ты умеешь мстить, Ольга, наша гибель лютее Игоревой смерти.
Первая месть Ольги: погребение заживо древлянских послов (древнерусская миниатюра)
Смысл этого эпизода – в издевательской «великой чести», оказанной великой киевской княгиней сватам князя Мала («малого князя», как обыгрывает это имя сказание). Предложение Ольги, с восторгом принятое «древлянскими» послами: «Не едем на коних, ни на возех, ни пеши идем, но понесете ны в лодьи», основывалось на тогдашних понятиях о достоинстве «мужа» и дипломатическом этикете. Ездить на чужом коне, а тем более в повозке, считалось для мужчины делом недостойным и позорным
[208]. Приглашение же сесть в ладью, напротив, было чрезвычайно почетно, почему «древлянские» послы, несомые в ладье киевлянами, и сидели в ней «гордящеся»
[209]. Но слова Ольги имели и другое, тайное значение. Ведь ладья у русов символизировала путешествие в иной мир. Таким образом, под видом величайших почестей Ольга обрекла послов на смерть, совершив над ними, еще при жизни, похоронный обряд
[210]. Закапывание заживо в яме – сюжет, известный русским былинам. Именно так «Марья лебедь белая» пыталась расправиться с опоенным сонным зельем Михайло Потоком:
Приказала-то слугам она верныим
А выкопать что яму глубокую.
Как слуги ей тут да верный
Копали оны яму глубокую,
Взимала тут Михаилу под пазухи,
Как бросила Михаила во сыру землю,
А приказала то зарыть его в песочки жолтыи.
Вторая месть Ольги: сожжение древлянских послов в бане (древнерусская миниатюра)
Теперь Ольга сама шлет посольство к «древлянам» сказать: «Да аще мя просите право, то пришлите мужа нарочиты, да в велице чти приду за ваш князь, егда не пустят мене людье киевьстии». Услыхав такие слова, «деревляне избраша лучьшие мужи, иже держаху Деревьску землю, и послаша по ню». Прежде чем встретиться с ними, Ольга предложила им «мовь створити» – попариться в бане. «И влезоша деревляне [в баню], начаша ся мыти; и запроша [Ольга] о них истобку, и повеле зажечи я от дверий, ту изгореши вси». Так «великая честь» вновь оборачивается для послов ликом смерти, а «мовенье» – прижизненным обрядом похорон (обмывание мертвеца).
Снова Ольга посылает к древлянам известие: «Се уже иду к вам, да пристройте меды многи в граде, иде же убисте мужа моего, да поплачюся над гробом его, и створю трызну мужю своему». Обрадованные «древляне», «то слышавше, свезоша меды многи зело, и взварища. Ольга же, поимши мало дружины, легко идущи приде к гробу его [Игоря], и плакася по мужи своем; и повеле людем своим съсути [насыпать] могилу велику, и яко соспоша [и когда она была готова], и повеле трызну творити. Посемь седоша деревляне пити, и повеле Ольга отроком своим служити пред ними…». Ольга опять играет в кошки-мышки с обреченными «древлянами», поднося им заздравную чашу. «И яко упишася деревляне, повеле отроком своим пити за ня, а сама отъиде кроме, и повеле дружине своей сечи деревляны, и исекоша их 5000. А Ольга возвратися Киеву…» Позванные на погребальный пир гости оказываются предназначенными для заклания жертвами.
Третья месть Ольги: избиение древлян на тризне по Игорю (древнерусская миниатюра)
По мысли В. Гребенщикова, три мести Ольги словно воспроизводят в эпической форме известный сказочный сюжет: «Послы не поняли затаенного… смысла предложений Ольги. А она как бы загадывает сватам загадку; жених или сваты его, не сумевшие разгадать загадки царевны-невесты, должны умереть»
[211]. Любопытно и наблюдение О. В. Творогова о том, что, взятые в совокупности, три Ольгиных мести «отражают элементы языческого похоронного обряда»: ношение покойника в лодке, сожжение, тризна
[212].
Вместе с тем в летописном рассказе о трехкратной расправе Ольги над «древлянами» явственно слышны и другие фольклорные мотивы – например, отголоски языческой магии. Предание послов смерти на княжеском дворе, где стояли идолы «руси», то есть на священной территории, несомненно, имело магический смысл. Устюжский летописный свод сохранил одну важную деталь: прежде чем «вринуть» послов в яму, Ольга насыпает туда горящих дубовых углей. Поскольку дуб был священным деревом Перуна, то это действие, вероятно, имело целью обезвредить души чужаков, которые иначе могли навредить «киянам». К тем же способам сакральной гигиены относятся и засыпание послов землей, и помещение их в баню. Баня у славян была сакральным местом, изолированным от внешнего мира. Вхождению в баню предшествовали ритуальные действа, само «мовенье» помимо прочего имело значение сакрального «очищения». Согласно летописцу Переславско-Суздальскому, прежде чем войти в баню, «древляне» отведали ритуального хмельного напитка: Ольга «повеле их пойти». Зажжение бани «от дверей», через которые, по языческим поверьям, осуществляется связь замкнутого жилища с внешним миром, должно было помешать душам «нарочитых мужей» покинуть банный сруб и превратиться в зловредную нечисть – упырей или навий. В третьей мести Ольги зримо проступают наружу зловещие черты ритуального убийства. Избиение 5000 «древлян» выглядит частью «княжеского» похоронного обряда русов, сопровождавшегося плачем, насыпанием кургана, поминальным пиром (стравой), тризной (ритуальными играми) и обильными человеческими жертвоприношениями.
