В дверь постучали.
— Войдите, — громко сказал он забывшись. Затем,
вернувшись в комнату, пошел открывать дверь. На пороге стояла Наиля.
— Ты заснул, — громко сказала она
подмигивая, — мне стало скучно, и я ушла.
— Ты могла бы меня разбудить, — решил подыграть ей
«Дронго», — впрочем, ты права.
— Давай немного пройдемся, — предложила женщина.
— Сейчас сменю рубашку, — он только теперь
вспомнил, что не смыл с себя грязь после возвращения.
Но уже было поздно.
Через пару минут он был готов и они вдвоем вошли в лифт.
Внизу, в холле, сидело несколько иностранцев. Среди них был высокого роста
человек с огромными бицепсами и удивительно тупым выражением лица. «Дронго»
шагнул к нему.
— Вы не видели здесь доктора Ахмада, — спросил он
умышленно по-английски.
Араб раздраженно покачал головой даже не отвечая.
Это был Халед-аль-Вали, описание которого точно
соответствовало образу. «Дронго» постарался запомнить этого типа в лицо.
Выйдя из отеля и попав сразу под действие горячего южного
воздуха, они пошли к мосту, находившемуся почти рядом.
— Что случилось? — спросил «Дронго». — Почему
вы ушли из номера?
— Меня позвали, — немного виновато ответила
Наиля, — позвонили из моего номера. Мы живем так с подругой. Я же не могла
долго оставаться у вас. У меня в нашем городе есть муж, ребенок. Представляете,
что все подумают.
— Я об этом даже не вспоминал.
— Напрасно, — разозлилась женщина, — здесь
настоящий Восток. И у нас тоже. Может быть, арабов мы обманем, подсунув им мои
притворные экстазы, но боюсь, что вместе с ними мы убедим и всю нашу делегацию.
А вот рассказывать всем о своем моральном падении мне не хотелось. Даже за
большие деньги. В конце концов я должна думать о своей репутации.
— Смешно, — медленно сказал он, — об этом я
как-то не подумал. Мне приходили в голову разные обстоятельства.
— Именно поэтому мы вернемся в отель через пятнадцать
минут. Мое слишком долгое ночное отсутствие и без того вызовет колоссальный
интерес всех женщин нашей делегации. Как прошел ваш визит. Успешно?
— Не совсем. Я встретил еще одного «специалиста»,
Только на этот раз из Лэнгли.
— Вы издеваетесь, — обиделась Наиля, закусив губу.
— Только над собой. Там действительно был парень из
ЦРУ, — последние слова он произнес оглянувшись.
Метрах в ста от них медленно шла машина, кажется,
«фольксваген», или «пежо», издали он не рассмотрел.
Их слова можно было подслушать только с помощью
направленного луча, но если учесть, что у Наили был скэллер, подслушать их
разговор было крайне затруднительно. Особенно, на мосту, где не было стен,
отражающих волны.
— Что ему нужно, — раздраженно спросила
Найдя, — тоже хочет забрать «Волка»?
— У вас включен скэллер?
— Нет. Они очень далеко от нас. Вы не ответили на мой
вопрос.
— Его голову.
— Его знания, — поняла женщина, — это
становится забавным. У меня появился конкурент; что может быть лучше.
— Нет, им не нужны его знания, — терпеливо
объяснил «Дронго», — им нужен мертвый «Волк», чтобы он не сумел попасть на
иракскую службу.
— Значит, они ваши объективные союзники.
— В этом деле — да.
На мосту горели все огни. Автомобиль ехал сзади на очень маленькой
скорости.
— Давайте их разозлим, — предложила Наиля, —
постараемся убежать от них.
— Не нужно их дразнить просто так, — возразил
«Дронго». Это не в наших интересах.
— Вы думаете только о своих интересах.
— А у меня главный интерес всегда один — чтобы все
окружавшие меня люди вернулись домой живыми. Другого я у Бога никогда не прошу.
— Вы верующий?
— Воинствующий безбожник. Но в мечети, храмы, костелы,
церкви все равно хожу и, кстати, получаю огромное удовольствие.
— Знаете, — продолжал «Дронго», — это ведь
все история культуры, история народов. Неуважительное отношение к религии
сродни неуважению своих пред — ков. Мы еще много не знаем, о многом
догадываемся. Завтра вы увидите тысячи верующих в Кербеле. Отнимите у них веру
— и их мир рухнет. А это очень страшно, когда рушится чей-то мир. Страшно и
печально.
— Вы философ, — заметила женщина.
— Нет, просто слишком много повидал на своем веку.
Раньше мы считали, что человека можно изменить. Вернее, он изменится под
влиянием цивилизации, компьютеров, всевозможной техники, так облегчающей жизнь
человеку. Но с течением времени все стали понимать — человек остается
человеком. Смешным и сильным, великим и ничтожным. Обратите внимание на нашу
делегацию. Там есть и умные, порядочные, действительно толковые ученые,
писатели, художники. Есть немало всякой дряни, просто мешающей нормально жить.
И, наконец, есть еще больше средних людей, мечтающих о своем счастье, о своей
судьбе. Для многих из них понятие счастья даже более относительно, чем для вас.
Поставить на ноги детей, дать им образование, воспитание. Чтобы все были живы и
здоровы. Вот предел мечтаний многих из них. И уверяю вас, это прекрасные мечты.
У них, у, каждого, свой мир, своя сфера общения И они бывают счастливы, а это
самое важное.
— Мне понятно, — немного печально ответила
женщина, — но такое счастье устраивает не всех. Меня завербовали шесть лет
назад. Тогда перестройка была в самом разгаре. Уже разрешались кооперативы. А
мы с мужем на двоих получали триста рублей. Он прекрасный человек, но как нам
было жить? Первая моя информация была о наших военных заводах. Знаете, еще во
времена СССР был такой крупный военный завод.
Она произнесла название.
— А я работала там переводчиком, — продолжала
Наиля, — с тех пор мне это понравилось. Чувствуешь себя независимым
человеком, самостоятельной личностью. Можешь покупать все, что хочешь, работать
где хочешь, вести себя как хочешь. Это почти счастье. Вы не находите?
— У каждого свое, — немного уклончиво ответил
«Дронго», — получается, что в бывшем СССР вы изменили родине.
— Пустой звук, — возразила женщина, — что
такое ваша родина. Камчатка тоже моя родина? Или земля Франца-Иосифа? Разве я
изменила своему городу, своим родным людям? У нас была огромная империя и я
только способствовала ее распаду.
— Не обижайтесь, — возразил «Дронго», — но я
с вами не согласен. Сейчас в нашем городе все стали патриотами. Рассказывают о
борьбе с прежним режимом. Но это только громкие слова. Парадоксы истории
непредсказуемы. Получается, что человек, всю свою жизнь защищавший интересы
своей страны в КГБ, ныне становится автоматически предателем своей нации и
отщепенцем. Хотя работал не стукачом в родной конторе, а, скажем, воевал в
Мозамбике или Афганистане. А вот другой, предающий интересы своей страны,
своего дома, места, где он жил, становится героем. Простите меня, я этого
понять не могу.
