– Кончай вонять, в натуре. Мы тебя не убьем. Кой-чего
расскажешь и вали со своим козлом.
– А если я позвоню в полицию?
– Тогда лучше сразу три гроба заказывай.
– Для кого третий? – Понятно было, что два – для нее и
Арсюши.
– Для твоего старого пердуна Поллита.
– Хорошо. Я приеду.
Положив трубку, Лена тут же подняла ее и набрала номер, продиктованный
вчера Светой. Конечно, ее нет сейчас. После нескольких гудков включился
автоответчик и Светин голос произнес по-английски:
«Извините. Меня сейчас нет дома. Пожалуйста, оставьте ваше
сообщение после сигнала».
– Света! Они позвонили и сказали, если я не приеду на
Брайтон, они убьют Арсюшу. Сейчас без двадцати восемь. Я еду. Адрес ты знаешь.
– Что-нибудь случилось? – спросил Стивен, глядя на нее
поверх очков.
Он сидел в большом кожаном кресле в гостиной и читал газету.
– Все в порядке, – Лена постаралась улыбнуться, – просто я
обещала привезти Арсюше одну книжку из Москвы. Я ее привезла, а отдать вчера
забыла. Для него это очень важно. Я быстро.
– Неужели он сам не может заехать? – укоризненно покачал
головой Стивен.
– У него нет полутора долларов на сабвей.
Лена надела пальто и нащупала в кармане пистолет.
– А как же твоя русская подруга, которая пригласила нас в
ресторан?
– Я вернусь не позже половины десятого, – пообещала Лена,
подойдя к Стивену, поцеловала его в седую макушку и быстро вышла из дома.
Глава 23
Вейс канул. Как сквозь землю провалился. Кротов чувствовал –
он не мог далеко уйти. Он был где-то совсем рядом, в Москве или под Москвой, и
готовился к своему последнему броску. Не мог он выйти из игры просто так, без
красивого финального удара.
Давно были опрошены и сотрудники посреднической фирмы
«Пульс», которую возглавлял Вейс, и бывшая жена, и взрослый сын, и официальная
любовница. Никто ничего не знал.
Машину обнаружили на улице Ермоловой, неподалеку от старой
церкви. На всякий случай зашли в храм и очень удивились, когда молоденький
дьякон, вглядевшись в фотографию, вспомнил, что видел этого человека позавчера
на вечерней службе. Однако на этом след оборвался.
– Мог ведь за границу слинять, – вздохнул один из
оперативников, – у него открытая американская виза.
И это уже проверяли. Хотя без всякой проверки Кротов знал:
Вейс здесь.
* * *
…Ему приснилось, как он вчера уходил от «хвоста». Сон был
ярок, будто прокручивали видеопленку.
Вот он оставляет машину у скверика на улице Ермоловой, не спеша
заходит в церковь, ставит свечки, долго стоит, слушая вечернюю службу и
затылком чувствуя нетерпение своих провожатых. Самому ему в церкви странно и
как-то тоскливо. Но он дожидается конца службы и выходит вместе с толпой
верующих.
Уже совсем темно. Толпа небольшая, но на несколько секунд
затеряться в ней можно.
Втянув голову в плечи, он ныряет в один проходной двор,
потом в другой, третий. Наконец заходит в подъезд старинного, очень красивого
дома. Быстро поднимается на последний этаж.
Он вырос в этом лабиринте старомосковских переулков, тихих,
зеленых летом и заснеженных зимой. Конечно, многие дома успели сломать, и тот,
в котором он жил в детстве с родителями, снесли первым. Но кое-что в его
маленьком царстве осталось невредимым.
Как сорок лет назад, когда он бегал сюда мальчишкой,
чердачная дверь оказалась закрыта лишь на проволоку, продетую в замочные ушки и
замотанную кое-как. Чердак был так же захламлен, и так же просто можно было
выйти на крышу.
Крыша была плоская, огороженная металлическим забором. В
детстве он исходил ее вдоль и поперек. Сейчас, дойдя до края, он осторожно
перелез через ограждение и шагнул на крышу соседнего, вплотную стоявшего дома.
Здесь было действительно опасно – никакого ограждения,
скользкая покатая жесть. Очень тихо, стараясь не громыхнуть и не свалиться, он
дошел, вернее, дополз до чердачного окошка.
Чердак шел вдоль всего трехподъездного дома, но открытым
оказался выход только на одну лестницу. Попав наконец на площадку последнего
этажа, он спокойно вызвал лифт, спустился вниз и вышел на мокрую, залитую
огнями Тверскую.
Он не знал, где именно его потеряли, но сейчас был уверен:
«хвоста» больше нет.
Оказалось, что уже начало одиннадцатого, магазины закрыты.
Но он знал небольшой, очень дорогой супермаркет, который работал круглосуточно
и где был отдел спортивных товаров.
Из магазина он вышел с добротным «адидасовским» рюкзаком, в
котором лежала теплая, невесомая куртка-канадка, джинсы, высокие кроссовки,
несколько пар нижнего белья, туалетные принадлежности, а также пять банок
хороших консервов.
Сгорбившись, натянув до бровей только что купленную теплую
спортивную шапочку, он зашагал к метро.
Ночь он провел в зале ожидания Курского вокзала, переоделся
там же, в кабинке платного туалета…
* * *
Салон Беллы Баттерфляй находился в замызганном переулке, в
самом конце Брайтона.
«Да уж, для состоятельных господ!» – усмехнулась про себя
Света, глядя на облупленный фасад двухэтажного дома с маленькой металлической
табличкой на двери, гласившей по-русски: «Массажный салон».
Света позвонила. Дверь открыла толстая крашеная блондинка
лет пятидесяти в белом халате.
– Добрый вечер! – широко, по-американски улыбнулась Света. –
Как поживаете? У вас очень мило. Она огляделась: обои с розочками, огромная
репродукция картины Серова «Похищение Европы» в позолоченной раме, журнальные
столики с пепельницами, в углу – нечто вроде конторки с компьютером и розовым
телефоном, в глубине – лестница, ведущая на второй этаж. Пять кресел, обитых
потертым розовым бархатом, и в двух из них – по «братку» – охраннику. «Братки»
сидели, развалившись, покуривали, на Свету не обращали ни малейшего внимания.
Толстуха между тем удалилась, не сказав ни слова. Из
незаметной двери, находившейся за конторкой, выплыла высокая элегантная дама в
дорогом розовом костюме, с длинной сигаретой во рту.
– Здравствуйте. Чем могу вам помочь? – спросила она
по-английски.
– Я звонила вам сорок минут назад, – начала Света.
