Баржа (плавучая тюрьма)
Рано утром 1 октября из окон камеры мы увидели идущий к тюрьме усиленный отряд. "Идут за нами, настал наш час", — решили мы, и сожалели, что это свершается днем.
Отряд вошел в тюремный двор, вскоре донесся щелк замков дальних камер, а потом топот ног, шум и выкрики "нас эвакуируют". Арестованных, камера за камерой, отправляли под конвоем к реке Каме. Нас увели последних. Посадили в баржу, стоящую у берега; в барже уже находилось до 1000 арестованных. Когда всех арестованных посадили в баржу, люки закрыли, и баржу поставили среди Камы на якорь. В барже было темно, холодно, грязно, на вершок воды, покрытой тонким слоем соломы, на которой расположились арестованные.
На рассвете баржу сняли с якоря, и повели вверх по Каме, тов. Мутьян обдумывал побег. Посоветовавшись с нами о побеге, он попрощался с нами, взял "парашку" и попросился у часовых вынести ее. Часовые открыли люк, тов. Мутьян вылез на палубу, и вместе с "парашкой" полетел через борт в Каму. После нескольких выстрелов, часовые спустили лодку и погнались. Поймав тов. Мутьяна, его притащили на палубу, расправились с ним и труп бросили в Каму.
Днем баржу привели к Гольянам (40 верст по р. Каме от гор. Сарапула) и поставили опять на якорь среди Камы, куда вскоре прибыла контрразведка, которая через открытый им люк начала вызывать: "Ходырев (ижевский рабочий, сидел со мной вместе в 1907 г. в Сарапульской тюрьме)! Выходи", и так вызвали 24 человека. Всех вызванных расстреляли и бросили в Каму.
Ночные расстрелы в тюрьме были заменены ежедневно дневными на барже.
Баржа снаружи (на палубе) охранялась часовыми, которые на просьбу арестованных "дайте хлеба" (арестованным выдавалось на 3–4 дня половинка хлеба и вода из Камы) открывали люк и давали, но за каждый свой кусок хлеба требовали от арестованного сапоги, пальто и т. д., что случайно осталось не отобранным, и если арестованный не соглашался на такой "товарообмен", тут же вызывался на палубу, намеченное отбиралось, а самого расстреливали, и такой "работой" часовые гордились. "Мою грудь украшает комиссарская кровь", — стуча по груди, говорили часовые после каждого расстрела.
Массовый расстрел
Утром 30 октября на баржу прибыла контрразведка, открыла люк. "Вылетай как пробка из бутылки по 5 человек", — раздается команда. Пять человек поднялись на палубу, раздались выстрелы. "Следующие вылетай", повторилась команда, я вышел во второй пятерке. "Как фамилия?" — кричит офицер со списком в руках. "Петров", — отвечаю. Перед глазами представилась следующая картина: на палубе валяются трупы (Комарова и Яромаского председатель Совета, фамилию забыл), на борту расстреливают трех братьев Красноперовых, Вечтомова колют штыками и двое со штыками замахнулись на меня.
"Брошусь в Каму", — мелькнула мысль, и бросился бежать к борту. За мной часовые (один успел ударить прикладом), перебежал на другую баржу (рядом была предварительно поставлена друга баржа для удобства процеживания арестованных), и я неожиданно полетел в открытый люк. А на палубе только раздается "следующий вылетай", после этого выстрелы, и опять — "следующий вылетай". После каждого вызванного пятка оставшиеся кубарем летели в люк другой баржи. "Процедили всех", только наши ряды поредели и кровь с палубы текла на нас.
"Вылетай друг за другом", — подается снова команда уже во вторую баржу. Прошли один за другим через строй часовых, и начали было располагаться в барже на свои места. "В две шеренги стройся", — раздается команда офицера, мы выстроились. "По порядку номеров рассчитайсь", — повторяется команда, "Первый, второй и т. д. двести двенадцатый не полный", — передает последний, "На места", — заканчивает офицер команду и закрывает люк. "423 человека, еще приема на 4 хватит", — шутим мы между собой, и устраиваемся на свои места.
Освобождение
На другой день (31 октября) утром часовые передают нам: "Т[оварищи]., сегодня повторим вчерашнюю бойню". Вскоре прибыла контрразведка, подготовляясь повторить "баню". Открыли люк. Вдруг быстро люк закрылся и завален тяжестями, на палубе суматоха. "Что случилось?" — спрашиваем часовых. "Английская флотилия идет вас расстреливать", — отвечают часовые. В барже арестованные полезли к "наблюдательному пункту" (небольшое отверстие в верхней части баржи, служило у нас "наблюдательным пунктом"). "Аэростат и пять миноносцев приближаются к барже", — передает наблюдатель. С палубы контрразведка уже удрала, остались одни часовые. "Вытравить якорь", — громогласно раздается с флотилии. Загремела цепь, якорь вытравлен, баржу взяли на буксир и повели вниз по Каме окруженный миноносцами. Среди арестованных настроение поднялось, бегали внутри, друг на друга в темноте налетали. "Куда нас повели", — спрашиваем у часовых. "В Уфу, расстреливать", — отвечают часовые.
К вечеру баржу привели к Сарапулу, поставили опять на якорь среди Камы. Еще минута, и на палубе поднялся шум, беготня (это матросы часовых снимали). С люка сбросили тяжесть и открыли. "Живы, товарищи?" — спрашивают нас матросы с флотилии. "Наши! Наши", — кричат в барже, и все мы полезли на палубу, бросая на "Ура" матросов (флотилия с Балтийского моря под командой тов. Раскольникова прибыла на Каму) прибыли на баржу представители Сарапульского ревкома (среди них был т. Парамонов), попросили нас до утра остаться на барже (ночь была холодная, а были голыми). Всю ночь на барже раздавались песни, приготовляя каждый себе костюм из привезенных рогож. А утром "баржевики" принаряженные в костюмы из рогож вышли все на палубу. Над городом развивались красные флаги, и трудящиеся Сарапула с музыкой и красными знаменами пришли на берег встречать "своих". Подхватывая "людей в рогожах" на плечи, и шествие двинулось к городу.
Многие не встретили "своих" по которым на Красной площади спели "Похоронный марш".
А "люди в рогожах" приступили к социалистическому строительству страны.
ЦГАУР.Ф. Р-1061. Оп. 1.Д. 13. Л. 1–3,5—11.
Документ 18
По материалам повстанческой прессы
Как это произошло
То что произошло в Ижевске на первый взгляд кажется неожиданным. Но все явления общественной жизни не происходят случайно, а всегда имеют под собой фундамент последовательности и закономерности в своем развитии. Всем известно, что после захвата власти большевиками, они не могли "даровать" с высоты своего царственного престола обещанные народу "мир, хлеб и свободу", а пали "под ноги" немецкого императора и принесли ему в дань четвертую часть России за то, чтобы он дал им возможность, пока руки немцев заняты на западе, произвести над российским народом несколько сложных, "но весьма интересных для истории" опытов. Действительного же мира заключить им не удалось: немцы захватили что им еще было нужно. Взамен мира с немцами большевики "даровали" России гражданскую войну брат на брата, во имя высших идеалов того большевистского "социализма", который они решили "попытаться" вести в России в виде наглядного "образчика" для поучения западных народов. Украину с ее хлебом "уступили" немцам, а российскому народу дали голод, перед которым стоит сейчас вся страна.
