Выпускник Императорского Александровского (б. Царскосельского) лицея (1875 г.), он вначале стажировался в Московском Главном архиве МИДа. А в 1876 г. по распоряжению канцлера князя A.M. Горчакова начинающий дипломат был «причислен» к петербургской канцелярии МИДа, но его пребывание здесь вскоре на время прервала русско-турецкая война 1877—1878 гг. Вольноопределяющийся Лейб-гвардии Гусарского полка, Чарыков с честью прошел Балканский поход, был тяжело ранен и «за отличие в бою» без сдачи экзаменов произведен в офицеры.
Затем последовало назначение его чиновником «по дипломатической части» при генерал-губернаторе Туркестана, но фактически он даже не вступил в эту должность. Проявив себя «с самой похвальной стороны» в Мервской военной экспедиции 1885 г. (на юге нынешнего Туркменистана), но выбору императора Александра III Николай Валерианович в 1886—1894 гг. был главой Императорского политического агентства в вассальном от России Бухарском эмирате — основном российском учреждении в этой стране. Затем он возглавлял посольства в Сербии и Нидерландах. А с июля 1909 г. Н.В. Чарыков стал послом в Турции. Но посольская миссия Николая Валериановича в Константинополе оборвалась весной 1912 г. при весьма драматических для него обстоятельствах.
В октябре 1911 г. Чарыков, формально действуя по своей инициативе и лично от своего имени, попытался добиться от турецких властей признания за Россией преимущественного права «на свободу действий» в районе проливов (Босфор—Мраморное море—Дарданеллы). В благодарность за это Порте гарантировалось реализовать в дальнейшем целый комплекс мер по расширению экономического и военно-политического сотрудничества державы Османов с Россией. После некоторых колебаний Турция отказалась пойти навстречу предложениям Чарыкова. Против какого-либо изменения статуса проливов в пользу России резко выступили другие европейские державы, не захотели пойти на эту меру и союзницы по Антанте — Англия и Франция.
В условиях этого кризиса тогдашний глава российского МИДа Сазонов откровенно «сдал» Чарыкова, дезавуировав его действия своим заявлением о том, что Россия вообще никакого вопроса о проливах не поднимала. Хотя Чарыков действовал по поручению Сазонова.
В марте 1912 г. Н.В. Чарыков был отозван из Константинополя, и его дипломатическая карьера была бесповоротно сломлена. А в Константинополь Николай Валерианович снова вернулся уже эмигрантом после октября 1917 г., где и скончался в 1930 г.
Предлагаем ознакомиться с соответствующим документом-инициативой Н.В. Чарыкова:
«Российское Императорское посольство в Константинополе, № 124, 10 Мая 1911 г. Доверительно. В Первый Департамент Министерства Иностранных Дел.
Имев честь получить доверительное отношение Первого Департамента Министерства Иностранных Дел от 17 Января с.г. за № 34, считаю долгом изложить нижеследующее мое заключение по содержанию журнала происходившего в Январе минувшего года Особого междуведомственного Совещания по выработке мер для противодействия татарско-мусульманскому влиянию в Приволжском крае. Хотя задача Совещания была ограничена географически лишь некоторыми внутренними губерниями ИМПЕРИИ, задача эта подлежит, однако, несомненно обсуждению и с той, более широкой точки зрения, которая соответствует сфере ведения Министерства Иностранных Дел.
Причиной сему являются следующие, указанные Совещанием, обстоятельства: I) роль в рассматриваемом вопросе Турецкого Правительства и отдельных турецких духовных, публицистических, педагогических и политических деятелей и II) роль “панисламизма”, т.е. философского и политического учения, зародившегося вне пределов ИМПЕРИИ и касающегося интересов не только России, но и некоторых других Великих Держав, в особенности Франции и Англии. По отношению к Турции журнал Особого Совещания отмечает вполне правильно духовную связь, существующую издавна и непрерывно между татарами Крымского полуострова и Турцией, и стремление интеллигентного элемента этих татар добиваться просвещения в Константинополе, а также в Каире, в общении с возрождающимися мусульманскими политическими организмами.
Таковыми в настоящее время являются, прежде всего, Оттоманская Империя, только что преобразовавшая коренным образом, на либеральных началах, свой государственный строй; затем Египет и отчасти Англо-Индия, где мусульмане добиваются политических прав, и, наконец, Персия, где они уже осуществили полный насильственный государственный переворот.
С этой точки зрения те факты из внутренней жизни русских подданных мусульман, которые составили предмет обсуждения Совещания, приходится рассматривать не только как местные и обособленные явления, но и как частный случай нового культурного движения, обнаруживающегося в большинстве государств с мусульманским населением, при чем само это движение является частью еще более крупного исторического события — возрождения Востока.
Едва ли можно рассчитывать на успех борьбы с такого, рода мировым культурно-историческим процессом посредством даже самых строгих местных законодательных и административных мер. Помешать возрождению Востока, приостановить это возрождение было бы не под силу не только нашему Правительству, но и совокупным усилиям всех ныне существующих государств христианской культуры. Но если нельзя ни остановить, ни даже ослабить этот процесс, то нельзя ли, по крайней мере, его обезвредить, придав ему направление, не противоречащее жизненным интересам упомянутых государств.
Вот это тот общий вопрос, на рассмотрение и решение которого должно быть теперь направлено и действительно невольно направляется напряженное внимание как Русского Правительства, так и Правительств Франции, Англии и даже Германии. Последнюю вопрос возрождения Востока заинтересовал той своей стороной, которая носит название “желтая опасность” и которая заключается в возможности культурного и даже военного соперничества желтокожих обитателей Азии с народами белой расы. Еще не забыта символическая картина Императора Вильгельма, призывавшая народы Европы сплотиться вокруг Германии для обороны их священнейших приобретений, против разрушительной грозы, надвигающейся с Дальнего Востока.
Но не эта сторона вопроса составляет предмет суждений Особого Совещания: оно касается лишь доли общего вопроса о Паназиатизме, а именно тех его элементов, которые известны под названием Панисламизма и Пантюркизма, т.е. опасности, угрожающей тем европейским государством, которые считают в числе своих подданные в Метрополии или в колониях, значительное число мусульман разных народностей или, в частности, народностей, этнографически близких Османским туркам. Опасность эта проявляется в двух видах: 1) означенные подданные, пользуясь равными политическими правами с прочими гражданами, стремятся к религиозному и культурному объединению на автономных началах под главою высшего духовного лица, совершенно независимого от местного Правительства в управлении делами веры и школ, как это происходит в России. Это стремление представляет грозную опасность для Русского Государства, увеличивающуюся тем, что теперешняя мусульманская печать проповедует сближение с Турцией всех единоверцев на почве верности Халифу-Турецкому Падишаху, увлекаясь даже мечтой об образовании всемусульманского государства от Желтого до Средиземного моря.
