В Римской империи в середине II и III столетия, как видим, были и нищие, и обделенные судьбой неудачники. Но это были скорее единицы, а не массы. Эту эпоху можно назвать эпохой расцвета. И христианская Церковь выполняла в ней роль самую благородную.
Труд в Римской империи, как известно из школьных учебников истории, считался принадлежностью рабов. Историк Плутарх так выражает взгляд на физический труд: «Мы удивляемся прекрасной пурпуровой мантии, но на красильщиков смотрим как на ничтожных мастеровых». Сатирик Лукиан считает ремесленника низшим существом. Каждого зарабатывающего себе на жизнь
своим трудом объявляет человеком убогим и недостойным, будь он хоть Фидий или Пракситель. При таком пренебрежении к труду вообще многие интересные и полезные ремесла не могли развиваться и распространяться в обществе; ремесленники напоминали замкнутое сообщество. Оскудение ремесел снижало экономическое благосостояние империи, что сказывалось и на уровне жизни патрициев.
Христианское сообщество наоборот, считало труд одним из самых ценных приобретений святых, а праздность считала вредным предрассудком. Именно в церковной среде получали развитие многие таланты, а развитие ремесел христианами содействовало экономическому благосостоянию страны.
Сохранилось предание, в котором зафиксировано, кто из апостолов каким ремеслом владел. Как знаем из Евангелия, братья Петр и Андрей, а также Иоанн и Иаков, сыновья Зtведея, были рыболовами. Апостол Филипп был погонщиком ослов, а Варфоломей — огородником. Иаков Алфеев, согласно этому преданию, был камнетесом. Если за церковной оградой аристократ безболезненно мог оскорбить ремесленника, то в ограде они оба были равны, более того, ради сохранения Христовых заповедей и вне ограды обязаны были сохранять братские отношения. Из дошедших до наших дней биографий церковных иерархов видим, что высшую церковную должность мог занять как и мастеровой-красильщик, так и человек из самого высокого слоя общества, аристократ. Так в римской христианской общине сосредоточились лучшие силы из самых разнообразных слоев и ее по праву можно назвать наиболее жизнеспособной, развитой и гармонично устроенной частью тогдашнего римского общества.
Особенное значение придавалось роли епископа, предстоятеля церкви. О епископах говорится в книге «Постановлений Апостольских»: «Пусть они для сирот занимают место отцов, для вдов — место мужей (как заботящиеся об их пропитании), а не имеющему работы пусть найдут они работу». В «Постановлениях» есть и фрагмент, призывающий епископов приучать мальчиков-сирот, находящихся на епископском попечении, к какому-либо ремеслу. «Счастлив тот, кто сам себе может помочь и не отнимает место у вдовы, сироты и странника», то есть не отягощает своей праздностью общину.
7. Видение Ерма
Вот изображение душевного состояния римлянина-христианина, данное в самом начале любимой в то время книге «Пастырь Ерма», открывающее не только некоторые личные переживания человека того времени, но еще и изображающее, как возникает в человеческой душе покаяние, ведущее к преображению всего внутреннего существа, просветляющее и возвышающее его. Как видим, смертных грехов у Ерма не было, а были только незначительные, на взгляд нашего современника, слабости, вполне оправданные свойствами человеческой природы. Ерм был человек, что называется, сердобольный и мягкий, очень тактичный. Его называли праведным не из-за того, что ему присущи были особенные качества, а потому, что всех христиан тогда считали праведными и святыми.
Опекун Ерма продал в Риме девочку, когда Ерм был подростком. По прошествии многих лет Ерм снова встретился с этой девочкой, уже девушкой, сошелся с нею и полюбил как сестру. Через некоторое время Ерм увидел, как девушка купается в Тибре, и подал ей руку, чтобы помочь выйти из воды. Любуясь красотой девушки, Ерм подумал, что было бы хорошо иметь такую жену, прекрасную и лицом, и нравом, и что с ней он был бы счастлив. Как уверяет сам рассказчик, мысль об обладании девушкой у него даже не возникала. Мысль о девушке подвигла Ерма лишний раз прославить Божие творение и его красоту, но и обожгла душу. Однажды во время прогулки Ерм заснул и увидел необыкновенное место, равнину. Себя он увидел истово молящимся и просящим о прощении грехов. Во время молитвы «небеса раскрылись», и Ерму явилась его названная сестра. Ерм был изумлен внезапным появлением предмета своих мыслей, но девушка предупредила его, сказав, что появилась здесь, чтобы обличить грехи Ерма. Ерм удивился еще сильнее: неужели же его названная сестра будет его обвинительницей? На что девушка ответила, что обвинять не будет и что Ерм согрешил против нее. Ерм тут же принялся вспоминать, как и когда он обидел ее, и не мог ничего вспомнить. Он почти возмутился. Девушка кротко отвечала, что всякая праздная мысль в праведном человеке приравнивается ко греху. Затем видение раскрыло Ерму вину того, кто по видимости ведет праведную жизнь, а в душе стремится к наслаждениям и слабоволен. Видение обличает двоедушие Ерма и небрежность его в отношении близких ему людей. Затем небеса снова «закрылись». Ерм остался в бесконечной скорби и ужасе оттого, что даже мысль, которая с точки зрения обычного человека не была греховной, перед Богом является грехом.
Он захотел узнать, как можно искупить этот грех. Тогда Ерму предстало новое видение, видение Церкви в виде пожилой женщины, и подтвердило то, что говорила его названная сестра. Ерм не придал значения возникшему в его сердце помыслу, который может вырасти в греховное действие незаметно для самого человека. Как на тонком прозрачном стекле особенно заметен отпечаток пальца, так на чистом сердце заметен каждый помысел, он уродует сердце сильнее грязи и не сочетается с той жизнью, которую ведет Ерм.
Далее видение Церкви раскрывает Ерму его вину перед Богом в отношении его близких и вину его близких. Оказывается, чрезмерная снисходительность Ерма оказалась причиной того, что дети его выбрали праздный и разгульный образ жизни, ведь отец вовремя не вразумил их. И за то, что дети Ерма ведут себя как язычники, сам Ерм подавлен мирскими делами. Предположительно, Ерм занимался торговлей и потерпел серьезную финансовую неудачу.
Господь посещает Ерма дважды в рассказанном видении. Сначала как Обличитель: посылает в видении Ерму его названную сестру. Как видим, Ерм оправдывает себя; он отрекается от того, что пожелал девушку, даже клянется. Затем, выслушав обличения девушки, Ерм возмущается, но, как человек незлобный и простодушный, сразу же начинает вспоминать, не было ли им раньше сделано нечто, что девушка могла бы посчитать обидой. Обличения девушки действуют на него настолько сильно, что он начинает осознавать свое легкомыслие и почти впадает в отчаяние; его прегрешение кажется ему непреодолимым. Тогда Господь снова является Ерму, но как Помощник и Покровитель, посылая Ерму видение церкви, утешающей Ерма и разъясняющей необходимость более строгого отношения к себе.
Видение церкви чрезвычайно долгое и сложное, оно чем-то напоминает апокалипсис, наполнено аллегориями и иносказаниями, а иногда и сокрушительными обличениями.
