Внутренний распорядок Анзерского скита напоминал распорядок древних скитов Египта и Палестины. У каждого из братии была своя келья, своя пища и свое особенное духовное делание. Дважды в неделю братья собирались в храм для богослужения: в субботу и в воскресенье. С вечера в субботу начиналось чтение Псалтыри, Священного Писания и канонов. Затем, после небольшого отдыха, начиналась утреня, а потом, уже ближе к утру, Божественная литургия. Во время богослужения происходило и исповедование помыслов духовникам, как это принято в других обителях.
Преподобный Елеазар Анзерский происходил из купеческой семьи и не получил сколько-нибудь значительного образования. В течение жизни он приобрел знания, позволившие ему стать наравне с самыми образованными людьми своего времени. Однако преподобный Елеазар не стремился к известности. А мирские науки ставил гораздо ниже науки спасения души. Но в последней он был настоящим художником. Он был для скитской братии тем же, чем мастер — для подмастерьев.
Один из учеников преподобного Елеазара, Никифор, был очень молод. Однако он смог только три года прожить на Анзере, а потом преставился. Преподобный по смерти своего ученика молился Богу, чтобы тот открыл ему загробную участь Никифора. Даже за гранью смерти духовный отец не оставил своего сына. И во время молитвы было извещение, что молодой подвижник наследовал жребий праведных.
Среди учеников преподобного Елеазара был и будущий патриарх Никон. Во время проживания Никона в скиту преподобный Елеазар велел ему написать образ Спасителя. Образ этот был укреплен на воротах скита. Через некоторое время было замечено, что молитвы, принесенные перед этим образом, бывают скоро услышаны. Никон довольно долго пробыл на Анзере, но затем покинул скит. Причиной называют размолвку с братией. Однако летописи сохранили свидетельства о том, что между старцем Елеазаром и патриархом никогда не прерывалось сообщение. Преподобный принимал дары от Никона и до конца дней своих помогал ему духовным советом.
В XVII столетии, после начала раскола, распространилась следующая легенда. Преподобный Елеазар провидел в Никоне антихриста, врага церкви. И потому выгнал его из Анзерского скита. Удивительно, что этот старец пользовался даже любовью раскольников. По этой легенде Елеазар Анзерский — прозорливый монах, истинный православный христианин, а Никон — враг православия. Симпатии раскольников особенно привлекал телесный подвиг: посты, поклоны, долгие молитвы. Видимо, жизнь преподобного Елеазара вполне соответствовала представлению раскольников о святом старце и духовном наставнике.
Жизнь преподобного окружена многочисленными рассказами о чудесах, происшедших по его молитвам. Вот один из них. Во время строительства храма на Анзере, весной, преподобный Елеазар со спутниками вез кирпич с Соловков на Анзер. Ледоход уже начинался, и путь был особенно опасным. Однако медлить было нельзя. Старец благословил дорогу. В пути подводы с кирпичами едва не попали во льды. Но чудесным образом избегли страшной участи, спасаемые молитвой старца.
Пришло время бывшему резчику показать себя и в искусстве иконописи. Однажды преподобный услышал голос Христа. Господь велел написать Его Образ. Преподобный, весьма искушенный в том, какие козни могут устраивать демоны, оставил просьбу без ответа. Он посчитал, что это наваждение. Только усилил молитву. Через некоторое время вновь раздался в его сердце тот же голос. На этот раз сердце подвижника озарилось радостью. Он тут же послал на Соловки за иконописцем Памвой, и образ был написан. Конечно, писали его руки искусного мастера. Но вдохновителем этого труда был сам
Господь, обратившийся к сердцу преподобного Елеазара.
Святость не есть нечто отстраненное, недостижимое. Прежде всего, это готовность жертвовать собою ради такого же человека, ради своего ближнего. Но вряд ли святость осеняет поступки, сделанные без обращения к Богу, без молитвы. Ведь молитва, окрыляющая душу — это и есть движущая сила святости. Подвижники Средневековья и Нового времени все свои великие свершения посвящали Богу.
Часть третья
Святые Нового времени
1. Крест и астролябия
Средневековье закончилось, оставив после себя тяжесть тревожных надежд. Человеческий разум совершил множество открытий в разных областях науки, смог даже создать модель Солнечной системы. Произошло расширение пространства: к Старому Свету прибавился Новый Свет. Но вместе с тем произошло и разделение: на прежнее сознание, для которого христианство было основой и опорой, и на новое сознание, для которого христианство — частность. Человеческий разум погрузился в глубины материи, он смог систематизировать накопленные прежде знания, создав целые отрасли науки и общественной жизни. Но так и не объяснил, как происходит беседа человеческого сердца с Богом.
Антиклерикальные настроения европейского общества, свойственные веку Сирано де Бержерака, постепенно заполнили почти все пространство человеческой мысли. Многие выдающиеся авторы того времени: Монтень, Паскаль и другие — создали труды, в которых слышится уже совсем новая интонация. Они защищают строй религиозной мысли. Лет сто назад это было бы немыслимо. Они отстаивают право на то, чтобы человек мог веровать во Христа. Как будто вера во Христа уже является абсурдом. И в этом они скорее похожи на труды близких к нам по времени авторов — Честертона, Льюиса, — чем на труды средневековых богословов: Фомы Аквинского или Блаженного Августина.
Вот несколько образцов западной религиозной мысли того времени, на которые ориентировались лучшие умы.
«Так как атеизм есть учение чудовищное и противоестественное, к тому же с трудом укладывающееся в человеческой голове в силу присущей ему наглости и разнузданности, то встречается немало таких людей, которые исповедуют его для вида, из тщеславия или чванства, желая показать, что они придерживаются не общепринятых, а бунтарских взглядов» (Мишель Монтень). Если бы эти слова не были сказаны Монтенем в конце XVI столетия, их мог бы сказать любой верующий человек и в начале XXI столетия. Однако следует напомнить, что языческое общество первых веков по Рождестве Христовом называло христиан атеистами. Считалось, что они не веруют в Бога. Происходило это оттого, что был единый культ в империи: культ цезаря. И не поклоняющиеся цезарю христиане, конечно, считались безбожниками. Приведенное выше высказывание Монтеня отражает прямо противоположную ситуацию. Однако снова христианство выступает как объект резкой критики общества. Того общества, которое было создано на христианской основе.
«Тщеславие многообразно. Оно внедряется в душу незаметно и пронизывает ее, как сорное растение пронизывает землю корнями», — говорил преподобный Иоанн Лествичник, подвижник, живший в VI столетии. «Тщеславие высказывается при каждой добродетели. Когда, например, храню пост — тщеславлюсь, и когда, скрывая пост от других, разрешаю на пищу, опять тщеславлюсь — благоразумием. Одевшись в светлую одежду, побеждаюсь любочестием и, переодевшись в худую, тщеславлюсь. Говорить ли стану — попадаю во власть тщеславия. Молчать ли захочу, опять предаюсь ему. Куда ни поверни это терние, оно все станет спицами кверху. Тщеславный… на взгляд чтит Бога, а на деле более старается угодить людям, чем Богу…»
