Надо сказать, что безбрачие само по себе иудеями не принималось как нечто свойственное человеку, как норма жизни. Безбрачие для иудеев было скорее позором, признаком Божьего неблаговоления к человеку. Однако многие особенно набожные люди, чаще всего вдовцы и вдовы, часто сохраняли телесную чистоту после смерти супруга, и это принималось как жертва Богу. Таких людей ценили наряду с пророками. Однако то были исключения, нечто выходящее за пределы иудейского закона.
Крещение Иисуса. Фреска в Киево-Печерской лавре. Фото С. Камшилин
Иоанн Предтеча почитался современниками как пророк. И его жизнь соотносили с жизнью пророков. Ветхий Завет знает нескольких пророков-девственников: это Даниил, Илия и Иеремия. Образы эти отдалены были от иудея начала нашей эры почти тысячелетием и считались явлениями высшего порядка. Безбрачия в повседневной жизни иудей представить не мог. И потому безбрачная жизнь Предтечи казалась исключением, почти анахронизмом, хотя носитель ее и обладал сильнейшим влиянием на людей. Кроме того, Иоанн Креститель был окружен ореолом аскета, пустынника, необыкновенного человека, как некогда Илия, и потому безбрачие терялось в массе других качеств, свойственных пророку.
Любой набожный иудей был знаком с очищающими обрядами омовения. Предложенный Предтечей образ омовения, очищения грехов вписывался в иудейские представления о покаянии. Так что Креститель, с точки зрения обычного иудея, не сделал ничего нового, он казался знаком давно прошедшего Царства Иудейского. Однако народ иудейский почитал пророков, а в то время еще и надеялся на избавление от владычества римлян. Иоанн Креститель своей проповедью и образом жизни отвечал чаяниям народа и образу пророка, созданного Ветхим Заветом.
Христос поступает совершенно иначе. Евангельские повествования сохранили даже свидетельство о разногласии, которое случилось у Иоанновых учеников со Христовыми. С точки зрения обычного иудея того времени, Христос вел жизнь, только отчасти напоминающую жизнь пророка и только отчасти соответствовал образу пророка, созданного Ветхим Заветом. Христовы ученики не постились, как Иоанновы. А сам Учитель часто разделял трапезу с мытарями и грешниками, что не делал никто не только из пророков, но даже из благочестивых иудеев. То, что миловать грешных — значит привлекать Божественную милость к самому себе, иудею понятно не было. Святость древнего иудея собиралась как капитал и в строго отведенном пространстве. В самой идее этой ограниченности есть рациональное зерно: самосохранение. Но практически возможности милосердия древнего иудея были весьма ограничены. Все, что находилось вне определенных рамок, милосердию не подлежало. Христос показывает, что милосердия достоин не только молящийся возле храма калека, но и обвиненная в прелюбодеянии женщина. Христос просто снимает рамки закона. Сознание древнего иудея без этих рамок гасло, как свеча на ветру.
«Заповедь новую даю вам, да любите друг друга»
Тем ярче и непонятнее выступало на фоне условностей древней иудейской жизни общение Христа с грешниками и его безбрачие. Если ты пророк, сетовали иудеи, то отчего ты водишься с отверженными, преступниками Моисеева закона? Ты тем самым нарушаешь закон, а если Ты пророк, то Ты должен исполнять этот закон. А если Ты не пророк, а только бродячий лекарь, то отчего ты не живешь, как положено законом? Безбрачная жизнь, наполненная жертвенным служением страждущим, могла восприниматься только как исключение, но не как норма.
Христос устанавливает новые нормы, дает урок новых человеческих отношений. Он ставит безбрачие наравне с браком, а порой и отдает первому предпочтение перед последним, так как Сам не вступал в брак. Среди апостолов особым благоволением Учителя пользовался Иоанн, также выбравший безбрачную жизнь. Святой, подражатель Христа, тоже выбирает безбрачие, часто в самом раннем возрасте.
Следовавшие за Христом люди тоже становились странниками и начинали вести жизнь святых. Апостолы Иоанн и Иаков оставили даже свое ремесло, приносящее им пропитание и небольшие средства для поддержания хозяйства, потому что рядом со Христом они ощутили веяние святости: новой и необычной жизни. Оно оказалось сильнее нажитых привычек. Ученики Христа разделили со своим Учителем трудности странствия и приняли участие в его занятиях: в помощи больным и отверженным обществом. Они первыми восприняли сам образ Христовой святости. Им первым и помогал Господь. В восьмой главе Евангелия от Матфея содержится повествование об исцелении тещи апостола Петра от лихорадки. Исцеленная женщина, уже пожилая, преодолев все свойственные ее возрасту немощи, посвятила свою дальнейшую жизнь Христу.
Но не одни только ученики становились святыми. Подчас и простые люди, следовавшие за Христом, уверовавшие от всего сердца, получали талант святости. В восьмой главе Евангелия от Матфея говорится о благочестивом сотнике, некогда построившем молельный дом для иудеев и пославшем к Иисусу старейшин общины, чтобы просить Иисуса Христа об исцелении своего слуги. Сам характер сотника, о котором можно узнать из описанных евангелистом поступков, необычный. Евангелист не говорит о самом сотнике, а только передает речь старейшин о нем и его просьбу. Казалось бы, какое дело тому, у кого множество слуг, до одного из них; не все ли равно, какой именно слуга болеет. Вряд ли тот раб, о котором говорится в Евангелии, был особенно любим своим хозяином или был незаменим в управлении домом. Хотя, конечно, ни того, ни другого полностью отрицать нельзя. Но все-таки забота о здоровье слуги для того времени не была типичным явлением, хотя в некоторых иудейских семьях слуги были на правах членов семьи, приживалов. Впрочем, сотник жил в Галилее, в городе Капернауме.
На кроткий ответ Господа, окруженного огромной толпой: «Я приду и исцелю его», — сотник отвечает не согласием, а отказом: «Я недостоин, Господи, чтобы Ты вошел в мой дом». И снова сотник скрывается от Иисуса, он посылает друзей, чтобы они передали Иисусу ответ. «Скажи только слово, и мой слуга выздоровеет». Такое сильное чувство рождено было в сердце сотника познанием святости Господа. Сотник, осознав святость Богочеловека, получает ее частицу. Иисус так свидетельствует об этом: «Истинно, что и в Израиле Я не нашел такой веры». Так сотник из Капернаума уподобляется абсолютному Страннику.
В Евангелии от Иоанна, в четвертой главе, некий вельможа предпринял странствование в прямом смысле: пришел из Иудеи в Галилею, чтобы только видеть и говорить с Господом о своем неизлечимо больном сыне. В этой части евангельское событие отчасти отражается в современности. Родители неизлечимо больного ребенка порой предпринимают путешествие в другой город, а часто и в другую страну, чтобы только поговорить (проконсультироваться) с известным профессором. Часто одной консультацией дело не ограничивается. Начинаются просьбы о госпитализации в тот или иной медицинский центр, подарки и другое, на что способна человеческая изобретательность. На этом сходство между поведением обычного человека и поведением святого, которое видим у вельможи из Галилеи, заканчивается.
