На что Добрынин мрачно ответил:
— Я передам вашу позицию советскому руководству.
По мнению Фиделя Кастро, удар американской авиации по острову следовало ожидать в ночь с 26 на 27 октября или же на рассвете 27-го. Кастро объявил, что отдал приказ сбивать все американские самолеты над Кубой. Генерал Плиев начал спешное рассредоточение войск и техники, маскировку объектов. Из воспоминаний военно-морского контрразведчика контр-адмирала в отставке А. Тихонова: «…Генерал армии Плиев И. А. срочно провел расширенное заседание военного совета, на котором приказал все воинские части и соединения привести в повышенную боевую готовность. Завершая военный совет, генерал сказал: „Если противником не будет применено ядерное оружие, будем воевать обычным оружием. Нам отступать некуда, мы далеко от Родины, боезапасов хватит на пять-шесть недель. Разобьют группу войск — будем воевать в составе дивизии, разобьют дивизию — будем воевать в составе полка, разобьют полк — уйдем в горы…“»
В этот день, несмотря на блокаду, в Гавану успешно проскочили транспортные суда «Юрий Гагарин» и «Комилес». Вот как описывает этот эпизод в своих мемуарах «13 дней» Роберт Кеннеди: «Между транспортами „Ю. Гагарин“ и „Комилес“ шла советская подводная лодка… Мы хотели пустить на их задержание крейсер, но в связи с увеличивающейся опасностью послали авианосец с вертолетами противолодочной обороны». Чуть позднее так же успешно прорвал блокаду и транспорт «Бухарест». Над его мачтами кружили бомбардировщики США с подвешенными ядерными бомбами. Все висело на волоске. Случись какая-либо неисправность на одном из американских самолетов, и атомная катастрофа была бы неизбежной.
В этот день американские газеты сообщили своим читателям, что в случае применения Советами ядерных ракет в США будет уничтожено более восьмидесяти миллионов человек. Мгновенно началась страшная паника. Толпы насмерть перепуганных людей бросились кто на север страны, кто за Кордильеры, кто вообще поспешил покинуть территорию страны. Америка замерла в ожидании национальной катастрофы…
В полдень 26 октября в одном из вашингтонских скверов состоялась встреча резидента КГБ в США А. Фомина с известным американским корреспондентом Джоном Скали, которому Фомин передал последние предложения руководства СССР Президенту США:
1. Советский Союз готов вывести ракеты с Кубы.
2. На Кубу больше не будет поставляться наступательное оружие.
3. США должны взять на себя обязательства убрать ракеты из Турции и отказаться от кубинской агрессии.
После лихорадочного совещания с госсекретарем США Раском Скали передал ответ Фомину:
— Руководство США готово самым внимательным образом обсудить ваши предложения, но время не ждет.
Фомин немедленно обратился к послу Добрынину:
— Необходимо срочно проинформировать об американской позиции Москву.
— Мне такая задача не ставилась, — невозмутимо ответил сверхосторожный Добрынин.
Телеграмма в Москву ушла за подписью одного Фомина…
Одновременно с проводимым КГБ неофициальным зондажем американских намерений в посольство США в Москве было передано письмо Хрущева Кеннеди: «Я Вас заверяю, что на тех кораблях, которые идут на Кубу, нет вообще никакого оружия. То оружие, которое нужно было для обороны Кубы, уже находится там… Поэтому если нет намерения затягивать этот узел и тем самым обрекать мир на катастрофу термоядерной войны, то давайте не только ослаблять силы, натягивающие концы веревки, давайте принимать меры для развязывания этого узла. Мы на это согласны».
Наступило утро 27 октября, утро, которое могло стать началом третьей мировой войны. Уже в 3.00 по местному времени Фидель Кастро прибыл в советское посольство и передал конфиденциальное послание бразильского президента Гулерта, в котором последний сообщал, что, по имеющейся у него информации, США приняли окончательное решение уничтожить советские ракеты на острове, если те не будут убраны с острова в течение сорока восьми часов. Первая половина дня прошла в томительном ожидании. Кто сделает первый шаг к войне или к миру?
Наконец по радио прозвучал ответ советского правительства на послание генерального секретаря ООН У Тана, призывавшего обе конфликтующие стороны к мирному решению проблемы. В советском послании было сказано, что СССР никому не угрожает и никоим образом не планирует нападать на США. Из Вашингтона немедленно дали понять, что чрезвычайно удовлетворены позицией Москвы. Казалось, что оба враждующих государства наконец-то сделали первый реальный шаг навстречу друг другу. Появилась надежда на преодоление кризиса. Как вдруг события приобрели самый драматический характер. По решению генерал-лейтенанта был сбит американский разведывательный самолет У-2. Летчик майор Р. Андерсон погиб. О решении на сбитие не знал даже генерал армии Плиев. То утро для дивизиона ракетчиков началось с сильнейшего тропического ливня…
Вспоминает бывший начальник штаба дивизиона подполковник запаса Н. Антонец: «Ливень несколько снизил наш боевой тонус. Сами мы попрятались в кабины, но боялись за кабельное хозяйство, за связь. Никто не помнил случая, чтобы на технику обрушивалось столько воды… Причем дискомфорт был не только от этого. Накануне мы получили секретную шифрограмму: быть готовыми к ведению боевых действий — ожидается американское вторжение. Нам разрешалось выходить в эфир и включать станции. Все чувствовали: надвигалась война. В районе десяти часов по линии радиотехнических войск мы получили данные, что с американской базы Гуантанамо в нашем направлении движется американский самолет — цель № 33. Тут же наша станция обнаружила его. На сигнал „свой — чужой“ цель не отвечала. Высота — 22 км…
В кабине — полнейшая тишина. Застыли в ожидании вместе со мной командир дивизиона Иван Герченов, командир радиотехнической батареи Василий Горчаков… Цель взята на ручное, затем на автоматическое сопровождение, и вот она — в зоне пуска. Тишину прервал голос майора Герченова: „Что будем делать? Стрелять?“ Посмотрел на меня. Я держал связь с КП части, поэтому тут же запросил: когда будет команда на уничтожение? Затем повторил вопрос. А связь отличная, несмотря на дождь, радиостанции — просто класс. Мне ответили: ждите, команда вот-вот поступит. И тут же: уничтожить цель № 33 тремя, очередью. Это значит — три ракеты должны уйти одна за другой через шесть секунд. У нас получилось иначе. Мы начали стрелять одиночными… Спустя некоторое время стартовала вторая ракета. На экране радара видно, как сближаются две точки — ракета и цель. И вот они слились в одну. Доклад: „Вторая подрыв, цель уничтожена, азимут 322 градуса, дальность 12 км“. Анализ показал, что самолет был сбит первой же ракетой в 10 часов 22 минуты. На место падения самолета выехал наш замполит майор Гречаник. Район падения уже патрулировался кубинскими военными. Остатки У-2 — передняя часть с кабиной летчика и пилотом — упали в районе Банеса, а хвостовая у побережья, в залив…
…Через день-два получили известие: есть телеграмма министра обороны, мол, самолет сбит преждевременно, но на нас это никак не отразилось. Решение на уничтожение принималось не нами.
