В радиограмме Бессонов доложил: «Причины пожара не выяснены. Отсеки с 3-го по 9-й загерметизированы и обесточены. Реакторы заглушены… ИДА-59, ИП-46 использованы все… Л/с находится в 1-м и 2-м отсеках. Запас регенерации на 14 суток. В 17.30 43 человека передал на борт т/х „Авиор“. Моральное состояние л/с хорошее…»
Внезапно раздавшийся высоко в небе протяжный гул заставил стоящих на мостике людей поднять головы. Из разводья туч на лодку вынырнул американский «Орион». Тяжелая туша самолета-разведчика медленно описывала круги над неподвижным атомоходом, снижаясь все ниже и ниже. В проеме открытого люка видны были люди, снимающие лодку на фото— и кинопленку.
— Вот и шакалы пожаловали! — бросил в сердцах кто-то из стоявших наверху офицеров.
Сделав несколько кругов, «Орион» взревел двигателями и, грузно набрав высоту, исчез в пасмурном небе.
— К дяде Сэму полетел, на доклад! — прокомментировали на мостике. — То-то радости будет!
Вспоминает командир электромеханической боевой части В. Н. Пашин: «С разрешения командира снова продул ЦГБ из 3-й группы ВВД. Давление в группе 60 кг/см2. Предложил командиру дать радио о возможном разрушении активной зоны и поступлении забортной воды в отсеки. Командир отклонил это предложение…»
Несколько раз Бессонов подзывал к себе капитан-лейтенанта Симакова, единственного оставшегося в живых управленца.
— Что может быть с реактором? — спрашивал он его каждый раз.
Видно было, что командир нервничает.
— Инструкция по эксплуатации реактора утверждает, что при заглушении реактора ядерного взрыва быть не может, — отвечал Симаков.
— А что же может быть?
— Из-за недостаточного расхолаживания возможен тепловой взрыв, но думаю, что нам не грозит и это!
Уже в сумерках над атомоходом показался очередной «Орион». Следом за ним подоспел и английский разведчик «Шеклтон». Оба самолета сделали вокруг лодки несколько низких кругов и, побросав радиобуи, улетели.
Борьба за лодку продолжается
Ночь с 10 на 11 апреля прошла достаточно спокойно, если не считать штормовой погоды. Личный состав большей частью ютился в двух оставшихся носовых отсеках, офицеры — на ходовом мостике, и если они позволяли себе хотя бы иногда спуститься вниз, чтобы немного передохнуть, то командир с замкомдивом были наверху бессменно.
В два часа ночи что-то случилось на «Авиоре», и теплоход стал дрейфовать от К-8. Как оказалось впоследствии, там вышел из строя топливный насос.
В это время в Москве полным ходом шла организация спасательных работ. С главнокомандующим ВМФ вышел на связь министр Морского флота СССР, передал, что к месту аварии им направлены находящиеся на переходе с Кубы теплоходы «Саша Ковалев» и «Касимов», танкер «Люблино».
* * *
В 15.45 новая радиограмма с «Авиора»: «Ввиду усиления ветра беру на борт часть экипажа. Лежу в дрейфе до подхода боевого корабля. Прошу сообщить данные связи с подходящими кораблями. Мой позывной: Люди, Зет, Живете, Игрек».
В 16.50 главнокомандующий ВМФ передал командиру К-8 через «Авиор»: «Вашу телеграмму о пожаре получил сегодня в 14.00. К Вам направлен от Гибралтара БРК „Бойкий“, а также три гидрографа и три ПЛ. Они смогут прибыть через 48 часов. Мы просим Вас в ожидании этих средств принять меры для сохранения живучести корабля и жизнедеятельности людей».
В 17.00, на час раньше установленного времени, вышла из Североморска плавбаза «Волга». Сменный экипаж с атомной подводной лодки К-5 доставили на нее сторожевым кораблем.
Пересаживали подводников прямо в море. Старшим на «Волгу» был назначен опытный подводник-атомщик, начальник штаба флотилии атомоходов контр-адмирал Михайловский. Уходящие ничего толком не знали, куда и зачем их посылают, однако все прекрасно понимали, что где-то в океане с их товарищами случилась беда, и они идут к ним, чтобы протянуть руку помощи…
В 19.00 на «Волгу» было отправлено распоряжение готовить помещения для приема экипажа К-8. К месту аварии взял курс и флагман Северного флота крейсер «Мурманск» с командующим флотом и членом военного совета на борту, находившийся в море по плану маневров «Океан». «Мурманск» шел на пределе возможного — двадцать четыре узла. На ходу дозаправились с танкера «Волхов». Тогда же пересадили на танкер по приказу главкома и многочисленных журналистов, отправившихся на «Мурманске» в поход, чтобы освещать ход проходящих маневров.
В 19.25 главнокомандующий ВМФ адмирал флота Горшков передал командиру К-8 через «Авиор»: «Готовить лодку к буксировке. Самое главное спасательное средство — это обеспечить непотопляемость корабля. Следите за входными люками, концевые люки иметь постоянно задраенными. В случае необходимости вентилирования иметь постоянную вахту. Тела погибших передадите с подходом наших военных кораблей. Передайте личному составу, мы надеемся на ваш и их опыт и мужество. Горшков».
Кроме сменного экипажа на борту плавбазы находились пять опытных врачей, специалисты службы радиационной безопасности, электрик, сварщик, слесарь.
В 22.00 последовало донесение с борта Ту-95Р, вылетевшего на поиск аварийной подводной лодки: «Нахожусь в районе К-8. ПЛ на связь не выходит».
Зато через какие-то двадцать минут откликнулся «Авиор»: «Дрейфую с ПЛ, сняли 43 человека. Остальные на ПЛ. Для встречи подходящих кораблей и судов буду давать подходной радиопеленг по заявке. Прошу уточнить, на какой частоте и для кого выдавать радиопеленг».
Заканчивались вторые сутки с начала пожара на атомоходе, заканчивались первые часы с начала спасательной операции.
Смогут ли подводники продержаться до подхода помощи, выдержат ли? Как быстро бегут стрелки часов, как медленно движутся по карте крошечные обозначения кораблей! Двое суток! Как это много для тех, кто борется сейчас с пожаром и волнами! Как это мало для тех, кто спешит к ним на помощь!
Стрелки часов в Москве только начали отсчет новых суток, как на связь вышел теплоход «Саша Ковалев», оказавшийся ближе всех к месту аварии. Капитан «Ковалева» докладывал, что начал принимать радиопровод с «Авиора». Еще час спустя радиопривод стал принимать и сухогруз «Комсомолец Литвы», за ним теплоход «Касимов». Остальные корабли, подводные лодки и суда, периодически выходя на связь, уточняли координаты лодки. Радиограммой на «Ковалев» было отдано распоряжение по прибытии к поврежденному атомоходу донести обстоятельства аварии и состояние подводной лодки.
В три часа утра «Ковалев» подошел на визуальную видимость к К-8. Москва снова потребовала от капитана: «С подходом к объекту уточнить обстановку и положение на объекте, что с главной силовой установкой, каково состояние по отсекам, сколько людей и где находятся, что нужно для восстановления связи…» В ответ «Ковалев» доложил: «Связь с ПЛ К-8 имели. Последняя ничего не сообщила. Дальнейшую связь прекратили до рассвета».
В 4.10 новая радиограмма на «Ковалев»: «Ваша главная задача — скорейшее выяснение обстановки. Буксировку будет осуществлять т/х „Касимов“ или т/х „Комсомолец Литвы“. Для обеспечения полетов самолетов и связи с ними открыть радиовахту… Их позывной „Пальто“. Вас будут называть фактическим названием судна».
