Многие взрослые катеху мены и прозелиты, отчасти из легкомыслия и любви к миру, а отчасти из набожной осторожности и суеверной боязни ослабить магическое воздействие крещения, откладывали свое крещение, пока какое‑нибудь несчастье или серьезная болезнь не побуждали их принять его. Самый знаменитый пример этого — император Константин, который крестился только на смертном одре. Отсрочка крещения в то время была эквивалентом отсрочки покаяния и обращения, которые так часты и в наше время. Наиболее выдающиеся учителя церкви выступали против этого обычая, но исчез он только после V века, с введением всеобщего крещения младенцев.
Еретическое крещение теперь считалось действенным, если оно совершалось во имя триединого Бога. Римская точка зрения победила мнение Киприана, по крайней мере в Западной церкви — за исключением донатистов, которые совершенно отвергали еретическое (а также католическое) крещение и считали, что действенность таинства зависит не только от церковных взглядов, но и от личного благочестия совершающего таинство священника.
Августин в своих антидонатистских произведениях отстаивает действенность еретического крещения с помощью следующих доводов. Крещение есть установление Христа, и отправляющий таинство служитель — только орудие; благодать или действенность таинства целиком зависит от Христа, а не от морального характера выполняющего его служителя; неверующий не получает силы, но только форму таинства, которая не приносит ему пользы, пока он остается вне спасительного католического общения; сила же оказывается ему доступна, как только он начинает исповедовать веру; как бы ни совершалось крещение, оно необратимо или, как говорит Августин, имеет character dominicus, regius. Он сравнивает его с nota militaris, знаком подчиненности, который находится на воине всегда, и этот знак обязывает его к служению и обрекает на наказание за неповиновение независимо от того, запечатлел его этим знаком на его теле законный командир или бунтовщик.
Прозелитов из еретиков, однако, всегда подвергали конфирмации посредством возложения рук, когда принимали их в католическую церковь. К ним относились как к кающимся. Лев Великий говорит о них, что они приняли только форму крещения, без силы освящения
[981].
Самые выдающиеся греческие отцы церкви никейской эпохи, с другой стороны, склонялись к позиции Киприана и Фирмилиана. Афанасий, Григорий Назианзин, Василий и Кирилл Иерусалимский считали обязательным условием для действенности крещения не только его правильную форму, но подлинную веру в Троицу со стороны крестящей общины. Сорок пятый из так называемых Апостольских канонов угрожает отлучением тем, кто принимает в церковь обращенных еретиков без повторного крещения. Но постепенно и на Востоке утвердилось более терпимое отношение к проблеме, что в конце концов привело к компромиссу.
Вселенский собор в Константинополе в 381 г. в своем седьмом каноне (который, однако, отсутствует в латинских переводах и, возможно, был вставлен позже) признает крещение ариан, савватиан (разновидность новациан, называемая так по имени их вождя Савватия), квадродециманов, аполлинаристов, но отвергает крещение евномиан, «которые крестят посредством только одного погружения», савеллиан, «которые учат Отцовству Сына» (υίοπατορία), монтанистов (вероятно, потому, что они в то время не пользовались ортодоксальной формулой крещения) и всех остальных еретиков. Таких людей сначала следовало подвергнуть экзорцизму, потом — наставлению, а уже потом крестить, то есть надо было обращаться с ними как с прозелитами–язычниками
[982]. Трулльский собор 692 г. в своем 95–м каноне повторил этот канон и добавил несториан, евтихиан и последователей Диоскора и Севера к списку тех еретиков, которые могут быть приняты в церковь посредством простого признания своих заблуждений. Этим решениям недостает принципиальности и последовательности.
Катехетическое наставление, которое предшествовало крещению прозелитов и взрослых и следовало после крещения у детей, заканчивалось публичным экзаменом (scrutinium), проводимым в присутствии собрания. Кандидаты или крестные детей должны были наизусть прочесть символ веры — на Востоке Никейский, на Западе Апостольский — и заявить о своей вере в него.
Любимым временем крещения взрослых были Пасха и Пятидесятница, а на Востоке также Богоявление. В IV веке, когда вся масса населения Римской империи перешла из язычества в христианство, в эти великие праздники баптистерии были полны прозелитов, а крещение такого количества людей часто производило сильное впечатление и было весьма торжественным. Детей обычно приносили в церковь крестить вскоре после их рождения.
Обычной формой крещения продолжало быть погружение в воду, особенно на Востоке, причем это было троекратное погружение, во имя Троицы. Но Григорий Великий допускал и однократное погружение, которое было принято в Испании как свидетельство против арианского политеизма
[983].
Уже во II — III веках с крещением связывалось несколько подготовительных и сопровождающих его церемоний, которым стали придавать важность, но которые затмевали и замутняли изначальную простоту таинства. Это был экзорцизм, или изгнание дьявола
[984]; выдыхание воздуха на крещаемых
[985] как знак наделения их Святым Духом, по примеру Ин. 20:22; прикосновение к ушам
[986] с восклицанием Ephphatha! из Мк. 7:34 для того, чтобы открылось духовное восприятие; изображение знака креста на лбу и груди, как отметки воина Христова; и наконец, в Африке — вручение соли, символа Божественного Слова, в соответствии с Мк. 9:50; Мф. 5:13; Кол. 4:6. Обычно прозелиты принимали новое имя, в соответствии с Отк. 2:17.
