Если верно сказано, что достоинство зрелой культуры кроется в ее деталях, то речная культура полноценна и самодостаточна, да еще и многомерна, поскольку собрана из непараллельных пластов и плоскостей. Есть Дунай исторический и гидрографический, есть Дунай транспортный и этнографический, есть музыкальный и литературный, рыболовецкий и промышленный, кинематографический и мифический, есть река сотен политических событий и река миллионов человеческих судеб. Все это объединенные общим названием, но совершенно разные реки, взаимосвязанные, но не идентичные. Поэтому взгляды на Дунай археолога, бакенщика, военного, гидрографа, директора завода, егеря, журналиста иногда, может, и совпадают, но чаще противоположны, поскольку каждый интерес обусловлен своим углом зрения. В фольклорном мире дунайских заструг и заманих, шалыг и осередков царствует “дедушка водяной, начальник над водой”, командир русалок, утопленников и прочих речных жителей. А в мире географических открытий и практических проблем верховодят профессора НИИ водопользования и чиновники Дунайской комиссии
[24]. Главная центральноевропейская река дала имена не только десяткам и сотням кораблей, теплоходов, гостиниц, ресторанов, не только вальсу Штрауса и оде Гёльдерлина. “Голубой Дунай” – это и венгерский двухпалубный туристический автобус Ikarus E99, и первая британская авиационная ядерная бомба, и палатка в яблоневом саду моего дедушки Куприяна Митрофановича в славянской деревне под Алма-Атой. Одинаково, “Дунай”, обозначались совершенно разные явления и понятия: и операция вторжения войск Варшавского договора в Чехословакию летом 1968 года, и космический корабль из телесериала “Звездный путь”.
По всем параметрам, мифологическим и потамологическим, Дунай – сложносочиненная река, с бассейном обширнее восьмисот тысяч квадратных километров, охватывающим восемь процентов европейской территории. Здесь живет каждый десятый европеец. Подсчитано, что гидрографическую сеть Дунайского бассейна образуют примерно 120 значимых рек. Наверное, так же организована кровеносная сеть, но только Дунай бессердечен. У него шестнадцать долгих притоков-артерий, каждый продолжительнее трехсот километров, да множество притоков поскромнее, общим числом до трех сотен. Самые протяженные – Тиса и Прут (964 и 953 километра), самый полноводный – Сава (расход воды 1670 кубических метров в секунду), самый разветвленный – Тиса (площадь водосбора 157 тысяч квадратных километров). Забавно, что два крупных, не имеющих друг к другу отношения притока называются одинаково: одна Морава впадает в Дунай слева, по границе Австрии и Словакии, а другая Морава, подлиннее и полноводнее, присоединяется к Дунаю на 770 километров ниже, справа, в Сербии.
Помимо притоков у Дуная имеются еще и каналы, и многочисленные рукава, порой далеко отходящие от главного русла; некоторые (Малый Дунай, Мошонский Дунай, Шарокшарский Дунай, Дунэря-Веке, Борча) протягиваются на десятки километров, пока не вливаются снова туда же, откуда вылились. Прибавьте к этому старицы, разделенные кустами или лесопосадками протоки, заболоченные длиннющие канавы и овраги в пойменной зоне – и вы поймете, почему Дунай иногда напоминает растрепанную веревку. Дунай – это родовое понятие, поскольку на карте вы отыщете и Дунайское болото, и Дунайский остров, и Дунайский луг, и Дунайский город, и Дунайский канал. Порой, чтобы отличить главный речной ток от неглавного, нужно быть местным уроженцем или профессиональным картографом. Однажды, добираясь автобусом из Будапешта в Белград по равнинам Воеводины, я позабавил своих спутников, поскольку никак не мог разобраться, где именно, когда именно и какую именно реку, собственно, мы пересекали. Отличать Дунай от его рукавов, рукавчиков и притоков было решительно невозможно.
Самый необычный и, наверное, самый скромный канал Дунайской гидросистемы – Шварценбергский. Эта 44-километровая рукотворная канава глубиной в сажень соединяет немецко-чешскую речушку Студена Влтава с немецко-австрийской Гроссе-Мюль (“большая мельница”), вливающейся в Дунай слева, у местечка Унтермюль (“под мельницей”). Канал прорыт больше двухсот лет назад на землях князей Шварценбергов, чтобы снабжать Вену дровами и строительной древесиной. Однако теперь лесосплавный поток кажется еще и символом объединения Европы Нового времени: определяя трассу Schwarzenbergscher Schwemmkanal, его проектант, инженер Йозеф Розенауэр, одним ловким движением карандаша перечеркнул линию Главного европейского водораздела. Шварценбергский канал отводит горные воды из бассейна Северного моря в бассейн Черного, хоть чуть-чуть, но нарушая установленный природой баланс.
Шварценбергский канал начинается на высоте 915 метров на северном склоне горы Драйсессельберг (“трехстульная”) близ границы нынешних Чехии и Германии, разрезавшей лесной массив Бёмервальд (Шумава). Для выполнения земляных работ аккурат в год взятия Бастилии в княжеские леса согнали тысячу местных крестьян; они без устали махали кирками и лопатами двадцать семь месяцев. Лесоповальный и лесосплавный промыслы на многие годы обеспечили верной и тяжелой работой жителей окрестных деревень, да еще и привлекли в эту центральноевропейскую глушь новых переселенцев. Уже обработанные длинные и короткие бревна санной дорогой свозили к каналу со всей округи, сушили до марта-апреля, после чего по высокой воде пускали бывшие ели и сосны вниз по течению (в удачный день по тысяче единиц). Активный сплав продолжался в Богемском лесу целый век; какой-то историк экономики подсчитал, что за это время по узенькому каналу в столицу империи Габсбургов доставили восемь миллионов кубометров древесины. За транспортировкой непрерывно надзирали две сотни вооруженных баграми сплавщиков. Бревна медленно, дольше недели, плыли в венские топки, печи и камины – сначала методом молевого сплава (несвязанными), а в устье Мюля, рядом с Дунаем, их перегружали на лодки.
Теперь Шварценбергский канал – зона отдыха и инженерный памятник, десятикилометровый участок которого восстановлен для показательного праздничного лесосплава. Работяги в синих шляпах, просторных жилетах и надежных деревянных чеботах на потеху туристам благословляют короткие бревна в путь. Лихо наигрывает чешскую народную польку фольклорный ансамбль, пиво течет свободным потоком, словно влтавские воды из Североморского бассейна в Черноморский. Шварценберг-канал – символ дунайской предприимчивости, скромное, но рентабельное для своей поры экономическое начинание, на протяжении целого столетия успешно сочетавшее общественную пользу, первоначальное накопление капитала и наемный труд. К концу XIX века этот тонкий путь “из Влтавы в Дунай” обессмыслила промышленная революция: уголь оказался топливом экономичнее дерева, железная дорога оказалась практичнее водяной.
ЛЮДИ ДУНАЯ
ПАТРИК ЛИ ФЕРМОР
пешеход и джентльмен
