Но и стороны менялись. Крестьяне порабощенных европейских стран часто относились к приходу турок как к освобождению от засилья “своих” феодалов. Привычно кровавые распри католиков и протестантов сменила при османах относительная толерантность – они не устраивали гонений на иноверцев. Не-мусульмане в империи султана были подданными второго сорта: они платили более высокие налоги, их церкви не могли быть выше мечетей, им не разрешалось надевать одежду зеленого цвета, приветствуя правоверных, они должны были слезать с лошади; самое главное, законы ислама имели верховенство над всеми другими законами.
Карло Боссоли. Турки, смотрящие на Стамбул. 1839 год.
Многие европейцы, приняв под давлением страха и обстоятельств магометанство, поднялись по карьерной лестнице Османской империи. Как и все универсальные государства, Высокая Порта
[57] опиралась на одного Бога и на одного великого властителя – национальности и родные языки подданных значения не имели. Только одна из шестнадцати тысяч капель крови последнего султана была османской. В армию всегда активно рекрутировали жителей покоренных провинций – славян, валахов, греков, венгров, албанцев, которые не только храбро воевали против своих же соплеменников, но и отправлялись под знаменем пророка в заморские походы. На границе Египта и Судана до сих пор проживает племя мадьярабов, представители которого считают себя потомками венгров, прибывших в Нубию в 1517 году по приказу султана Селима I для несения патрульной службы. Нубийских мадьяр вновь “открыл” для исторической родины четыре века спустя офицер и авантюрист Ласло Алмаши; его романтизированный образ знаком зрителям фильма “Английский пациент”.
На берегах дунайских низовий, на задворках Византии, первые разъезды акынджи
[58] появились в конце XIV века. Эти всадники, должно быть, казались местным рыбакам и землепашцам настоящими полубогами, кентаврами, взявшими в руки оружие: они обладали умением пускать из лука по три или четыре стрелы в минуту и без видимых усилий поражали любую цель, развернувшись в седле. Если такого, совершившего проступок, кавалериста приговаривали к смерти, то коня казнили вместе с его хозяином. Османы легко преодолели сопротивление полудюжины враждовавших между собой государств на раскрошившемся севере ромейской империи. Юго-Восточная Европа, обитель православия, словно ждала новых завоевателей, ведь Византия уже научила варварские прежде народы Балкан всему, чему могла.
Первой крупной европейской державой, павшей под мечами воинов ислама, стала Болгария. Столицу Второго Болгарского царства
[59] Тырново турки взяли в 1393 году, к тому времени уже покорив дунайские крепости Свиштов (переназванный в Зигит), Доростол (ставший Силистрией), Тутракан (обернувшийся Туртукаем), Русе (переименована в Рущук). Ключевое значение для этой кампании султана Баязида I Молниеносного имела победа в 1396 году над войском крестоносцев у придунайского же Никопола (превращенного в Нигболу). Болгарская династия Шишмановичей завершила свою историческую миссию трагически: царь Иоанн погиб то ли в бою, то ли в плену, его брата по отцу Иоанна Срацимира, управлявшего Видином, удавили в темнице. Дети этих царей, Константин и Фружин, вскоре попытались поднять восстание, но были разбиты. Последний Шишманович, Константин II Асен, правил то как вассал султана, то как вассал венгерского короля, то провозглашал независимость. После его смерти в 1422 году Болгария не упоминалась в летописях в качестве самостоятельной страны. Османы прочно закупорили низовья Дуная. Ожье де Бусбек, в середине XVI века посланник Священной Римской империи при султанском дворе, сравнил самих завоевателей с мощным водным потоком: “Турки подобны могучей реке, раздувшейся от дождей: стоит воде просочиться сквозь малейшую дырочку в дамбе, как она вся устремляется в это слабое место и производит великие разрушения”.
Султаны проглотили сербские и часть хорватских земель в несколько приемов. Территории Косова и Рашки, центры средневековой сербской государственности, покорились врагу примерно в тот же период, что и Болгария. Ключевыми для овладения сербским Подунавьем битвами стали успешные для янычаров и сипахи штурмы речных крепостей Голубац (1458) и Смедерево (1459). Белград (в ту пору венгерская пограничная крепость Нандорфехервар) держался до 1521 года; собственно, как раз падение этого города и открыло туркам свободную дорогу на Мохач, Буду и Вену.
ЛЮДИ ДУНАЯ
ОСМАН ПАЗВАНТОГЛУ
видинский паша
Осман Пазвантоглу родился примерно в 1758 году на территории нынешней Албании, а умер в 1807 году на территории современной Болгарии, в Видине. Выходец из семейства янычара (валаха или славянина происхождением из Боснии), он поступил на службу к князю Валахии, а в 1793 году, собрав орду наемников, взял под свой контроль обширный край на северо-западе Османской империи. В конце XVIII века страна переживала период междоусобиц, центральная власть ослабла, шайки разбойников-керджалиев, часто действовавшие под предводительством местных феодалов, бросали вызов султану. Пазвантоглу (его фамилия переводится как “сын стражника”) провозгласил в Видине независимое государство, границы которого простирались от Белграда до Варны. Попытки Селима III наказать бунтовщика не принесли успеха, три похода на Видин окончились поражениями. В 1799 году султан фактически смирился с мятежом, даровав Пазвантоглу прощение и пожаловав ему титул паши. Этот паша был противоречивой личностью. Покровитель наук и искусств, он основал в Видине библиотеку, посвятив ее своей матери. Легенда гласит, что по приказу паши изображения полумесяцев на шпилях минаретов заменили изображениями сердец. Несколько зданий того периода в городе уцелели, и Видин считается лучшим памятником османской урбанизации в Болгарии. Набеги воинства Пазвантоглу держали в напряжении окрестные территории. В 1802 году слухи о том, что керджалии видинского паши приближаются к Бухаресту, вызвали в городе сильнейшую панику. Видин поддерживал дипломатические отношения с несколькими государствами (включая республиканскую Францию), чеканил собственную монету. Страна паши Османа просуществовала до его смерти в 1807 году. По одной версии, Пазвантоглу отравил тайный агент султана. Согласно другим сведениям, паша сначала потерял глаз, а потом и жизнь в столкновениях с гайдуками
[60]. В Болгарии образ видинского паши романтизирован (он якобы был безответно влюблен в девушку-христианку, отсюда и сердца на минаретах), зато в Румынии Пазвантоглу считают безжалостным убийцей. Именно таким этот турецкий феодал выведен в исторических кинодрамах Дину Кочи. В румынском языке сохранилось выражение “во времена Пазванте-одноглазого”, соответствующее русскому “при царе Горохе”. Султана Селима через год после смерти мятежного паши свергли и задушили в темнице.
