Открытый в 1894 году в Городском парке будапештский ресторан Wampetics считался первым венгерским заведением высокой кухни. В 1910 году этот подрастерявший популярность и клиентуру ресторан сменил вывеску и владельца: им стал повар Карой (Карл) Гундель (1883–1956), сын переселенца из баварского города Ансбах Иоганна Гунделя, обосновавшегося в 1860-е годы в Верхней Венгрии (ныне Словакия). Со временем Гундель-старший купил в курортном местечке Татраломниц (теперь Татранска Ломница) отель “Эрцгерцог Стефан”, где начинал работать мальчиком его сын. В Будапеште Гундель (в семейном предприятии которого позже участвовали и некоторые из его 13 детей) повел ресторанный бизнес с размахом, наняв для ежевечерних выступлений симфонический оркестр и оперную труппу. В межвоенный период “Гундель” слыл лучшим рестораном Будапешта, а его хозяин, автор нескольких кулинарных книг, стал ведущим теоретиком национальной кухни, в рецепты которой привнес французский акцент. Гундель закрепил как венгерскую традицию региональных блюд – паприкаша, лечо, гуляша, слоеного рулета рэтеш (для Вены и других областей Австро-Венгрии – штрудель). Здесь подавали лучшие сорта токайского, а также известное и за пределами Венгрии вино “Бычья кровь Эгера”. Легенда гласит: в 1552 году при осаде огромной армией турецкого султана Сулеймана Великолепного крепости Эгер две тысячи ее защитников для храбрости добавляли в вино бычью кровь, потому и выстояли. Главная визитная карточка ресторана Гунделя – блинчики, начиненные смесью из земляных орехов, изюма, лимонной цедры, корицы и рома. После Второй мировой войны ресторан был национализирован и выкуплен только в 1991 году американскими бизнесменами, возродившими славу Гунделя. Сейчас это одно из самых “пафосных” заведений Будапешта, поддерживающее традиционные меню и стиль.
Симпатий к эрцгерцогу, любящему мужу, заботливому отцу и небесталанному политику, это его увлечение не прибавляет.
По мере демократизации общественной жизни императорские и королевские охотничьи угодья, расположенные близ дворцов и резиденций, переходили в ведение больших городов. 1 мая 1873 года в венском парке Пратер, где некогда хозяйничали охотники с дворянскими титулами и егеря его величества, император принял участие в торжественном открытии Всемирной выставки. Первое мероприятие такого размаха состоялось в 1851 году в Лондоне (“Великая выставка промышленных работ всех народов”), а венская, пятая, очередь пришла только через два с лишним десятилетия. В мире набрала силу промышленная революция, великие державы соперничали не только на полях сражений, но и в заводских цехах и лабораториях, в мастерских художников, в умении веселиться и праздновать, заодно демонстрируя своим гражданам или подданным достижения науки, искусства, техники. В отличие от прежних веков ценились не только богатство и роскошь, вошли в моду практицизм и прагматизм.
Парадные ворота Всемирной выставки в Вене. Парк Пратер. Фото 1873 года.
Франц Иосиф лично курировал подготовку выставки, которую, по расчетам организаторов, должны были посетить около двадцати миллионов человек, что принесло бы императорской казне ощутимую прибыль. Главная идеологическая задача венской Weltausstellung, организованной под девизом “Культура и образование”, состояла в том, чтобы перекрыть масштабы предыдущих всемирных выставок. На карту поставили престиж монархии и национальное достоинство.
В северной части Пратера немецкие инженеры по заказу организаторов построили самое большое в мире купольное здание – Ротонду, которая и стала центральным выставочным павильоном. Речь на церемонии открытия произнес младший брат императора Карл Людвиг, за которым с тех пор закрепилось прозвище “выставочного эрцгерцога”, поскольку его общественная деятельность по преимуществу сводилась к участию в такого рода мероприятиях. Свою продукцию в Вену привезли фирмы из 37 стран, в том числе пятнадцать тысяч австро-венгерских, семь тысяч немецких и семьсот американских. За восемь месяцев выставку посетили больше семи миллионов человек. В Хофбурге, понятно, остались недовольны: биржевой кризис и эпидемия холеры отпугнули многих, прежде всего иностранных, промышленников. Ни по одному показателю Вене не удалось обойти Париж 1867 года. Сама жизнь указала Габсбургам на место их империи на экономической карте; с Британией, Германией, Францией Австро-Венгрия тягаться не могла. В 1878 году в Париже прошла еще одна Всемирная выставка, громкий успех которой, кажется, отбил у Вены желание продолжать эти международные соревнования.
Однако в жизни самой Австро-Венгрии выставки продолжали играть заметную праздничную роль. В 1891 году в Праге (на просторах бывших королевских охотничьих угодий Бубенеч и Стромовка) организовали так называемую Юбилейную земскую выставку. Того же типа земская выставка прошла в Лемберге-Львове в 1895 году. Помпезное празднование тысячелетия венгерской государственности в 1896 году сопровождалось в Будапеште выставкой достижений местного народного хозяйства. Ее репетицией стало проведение в венгерской столице еще в 1885 году более скромной, но вызвавшей чрезвычайный интерес во всех окрестных землях Всеобщей венгерской выставки, при подготовке которой был переустроен Городской парк.
К полувековому юбилею царствования Франца Иосифа в венской Ротонде (здание сгорело в 1937 году, и теперь на его месте построен современный выставочный центр) открылась первая в Австро-Венгрии автомобильная экспозиция, на которой, в частности, демонстрировался и автомобиль местного производства, конструкции инженера Зигфрида Маркуса. У входа в Пратер тогда на радость горожанам оборудовали тематический городок “Венеция в Вене”. Венскую Венецию пересекали каналы и украшали макеты палаццо. Английский инженер Уолтер Бассет построил в парке огромное, диаметром более шестидесяти метров, колесо обозрения. В 1914 году популярная цирковая наездница Соланж д’Аталид совершила поездку, сидя верхом на лошади, стоящей на крыше ярко-красного вагончика этого колеса, которое до сих пор, после нескольких реконструкций, остается одним из видных сооружений города. А охотиться в потаенных уголках Пратера прекратили только в 1920 году, когда Габсбургская империя уже перестала существовать.
“Эпоха, отмеченная стремлением к развлечениям, – это всегда более или менее беспокойное время, и необузданная погоня за удовольствиями лишь отражает осознанное либо подспудное желание заставить умолкнуть неотвязную тревогу”, – заметил, характеризуя императорскую Вену, Марсель Брион. Но скажите, случались ли в истории, в которой войны всегда чередовались с перемириями, а будни – с праздниками, какие-то другие эпохи?
Прага. Барышня-крестьянка
Где мимо спящих богородиц
И рыцарей, дыбящих бровь,
Шажком торопится народец
Потомков – переживших кровь.
Марина Цветаева. Прага
Улица Ярослава Сейферта
[45], центральная улица третьего района Праги Жижкова, ориентирована на запад. Если погожим летним вечером идти по Сейфертовой к центру, то видно, как багровое солнце ныряет прямо за башни словно парящего над землей Пражского Града. Это одна из самых лучших, самых продуманных, самых правильных городских перспектив. Градчаны и Жижков, лежащие на разделенных долиной Влтавы холмах, еще сто лет назад считались разными городами, да и сейчас между этими районами по пражским меркам немалая дистанция. Чтобы безошибочно “нацелить” улицу на дальний объект на другом речном берегу, чтобы сделать прямым продолжением жижковского тракта воздушную дорогу к главному храму Града, собору Святого Вита, мало быть хорошим планировщиком. Нужно особое, тонкое ощущение архитектурной среды, умение соотнести влтавский рельеф с городским рисунком, с частыми цветовыми изменениями пражского неба (близкого, не заслоненного высоченными этажами). В Праге, чтобы увидеть небо, не нужно задирать голову. Некоторые улицы здесь выводят прямо на закат.
