Шевалье полагались три лошади, включая «эталона» (боевого коня), и полагался оруженосец либо оплачиваемый, либо добровольный; последний hors de combat (не участвующий в сражениях). Равным образом шевалье полагался отдельный дортуар, в походе — полевая палатка.
Рангом ниже шли сержанты — они имели одну лошадь и ординарца. Во время кампании они спали под открытым небом и питались из общего котла.
Каждой сотне воинского соединения полагался повар, кузнец-ветеринар с подмастерьем. Оруженосцев надзирал гонфалоньер (гонфалон — вымпел на древке копья), имеющий права на двух лошадей и оруженосца.
На Святой земле каждому воинскому соединению был придан отряд легкой кавалерии (туркопль) — его рекрутировали обычно из армян. Командовал отрядом «туркоплье», подчиняющийся либо Великому магистру, либо шталмейстеру.
9. Армия
Когда Гуго де Пайен в 1130 году вернулся в Палестину с новой группой шевалье и разместился на территории Соломонова Храма, Тампль утвердил свои позиции и на Востоке и на Западе.
Великий магистр на Востоке. На Западе, во Франции, остался прецептор Пайен де Мондидье, который, в конце концов, расположился в Париже, в командорстве на берегу Сены близ улицы Вьей-дю-Тампль (имя сохранилось и поныне) и улицы Бланк-Манто.
Успех просто замечательный. Святому Бернарду удалось пробудить фанфары «паблисити». Эпические поэмы, романы Круглого стола вторили воодушевлению.
Известно теперь: эти романы составлялись в бенедиктинских монастырях для трубадуров. Странствуя от одного замка к другому, певцы внушали суверенам идеалы несколько более высокие, нежели взаимограбежи и разбой на дорогах. Обнажать меч в защиту слабых и бедных — вот доблесть, вот хорошее воспитание. Маловато, но все же кое-что.
Ордену Тампля удалось довольно быстро собрать обученную армию, блистающую храбростью и, что поразительно для эпохи, замечательной дисциплиной.
Военная активность Тампля в Палестине известна неплохо, материала для историков достаточно более чем: войны задуманные, сражения предусмотренные, выигранные, проигранные, пакты, договоры, которые в основном игнорировались, — все это отражено в архивах.
Армия Тампля сражалась беспрерывно, не оглядывась на потери, не нарушая своего девиза: «не уклоняюсь от битвы».
Более или менее подробные отчеты представлены у всех приличных историков.
От 1128 до 1298 года — прощание с Палестиной: армией руководили двадцать два Великих магистра.
Третий, Эверар де Баррес (1147–1149), отбыл во Францию с Людовиком VII, предался в Клерво жизни сугубо монашеской и послал свое отречение в Иерусалим.
Шестой, Филипп де Наплуз, отрекся через год. Седьмой, Одон де Сент-Аман (1171–1179), погиб в плену, игнорируя вопрос о выкупе.
Восьмой, Арно де Торрож (1179–1184), освободился из плена обещанием не поднимать более копья против мусульман и впоследствии стал Великим прецептором (похоже, среди прецепторов надо искать членов секретного капитула).
Пятнадцатый, Пьер де Монтегю (1219–1233), освободился от должности или был освобожден.
Пятеро Великих магистров погибли в бою: Бернард де Трамлэ (1149–1153), Жерар де Ридфор (1188–1191), Арман де Перигор (1233–1247), Гийом де Соннак (1247–1251) и Гийом де Бож¸ (1273–1291).
Последний, двадцать второй, Жак де Моле, сгорел на инквизиторском костре Филиппа Красивого и Гийома Парижского.
Эпопея Тампля связана с госпитальерами Святого Иоанна.
Зачастую оба ордена выполняли сходную тактическую задачу — либо охраняли фланги армии франков, либо занимали попеременно авангард и арьергард.
Ревниво соперничая в доблести.
Дело не обходилось без конфликтов, но, похоже, конфликты не выходили из границ военно-стратегических.
Ничего особенного нет в подобных разногласиях приверженцев двух соперничающих орденов. При этом на переднем крае взаимовыручка вполне эффективна. Правила тамплиеров вполне допускали присоединение разбросанных в бою шевалье к отряду госпитальеров.
Некоторое тщеславие приличествует воинам, которые привыкли оценивать друг друга достаточно высоко.
Те и другие отличаются цветовой оппозицией: у госпитальеров белый крест на красном плаще, у тамплиеров, наоборот. И если по военной доблести они примерно равны, «гражданская» миссия ордена Святого Иоанна несравненно скромнее.
Госпитальеры имели флот, моряков, военных строителей, великолепные крепости, но никогда не привлекали религиозных архитекторов и мастеров «компаньонажа». Конечно, исполняя долг, они всегда гостеприимно принимали «компаньонов», но не более того.
Святой Бернард наверняка пользовался услугами госпитальеров, хотя не осталось никаких свидетельств, кроме общего договора трех орденов, включая тевтонский, об охране восточных границ христианской сферы.
Когда Фридрих II Гогенштауфен задумал подчинить весь мир Германской империи, тевтоны, по своей ситуации охранителей восточных немецких областей, поддержали начинание сие, тамплиеры воспротивились, госпитальеры колебались.
И все же, подобно тамплиерам, госпитальеры отказались присутствовать на коронации Фридриха II в Иерусалиме.
Орден Святого Иоанна лишь по назначению использовал фермы и командорства: это источники провианта для армии, приюты для престарелых либо раненых рыцарей и так далее.
Госпитальеры надевали красный плащ с белым, так называемым мальтийским крестом и, похоже, не придавали ему эзотерического значения. Не имелось ни секретных опознавательных знаков, ни криптографии (вероятно, за исключением военных шифров), ни Бафомета, ни других таинственных изображений.
Их рыцарский стиль, несмотря на менее строгий, нежели у тамплиеров, устав, отличался стойкостью и сдержанностью — потому они внушали респект вплоть до конца XVIII века.
Госпитальеры, «рыцари доброй воли», и не претендовали на большее.
Хотя святой Бернард не акцентировал благородного происхождения кандидатов, военная шевальерия состояла в основном из дворян, что и естественно: рекрутировать воинов надлежит в касте военной.
Надобно сказать, после нашествия варваров виланам запретили владеть оружием, зато нобили обучались этому с детства.
Простая проблема компетентности.
Бастардов в орден не принимали, что объясняется общим пренебрежением к таковым: даже влиятельные люди, даже короли расценивали аббатства как пребенды для внебрачных детей — эти субъекты, полагалось, более стремятся к выгодам мира сего, нежели к чему-то возвышенному.
Пора сказать несколько слов о разрекламированных связях шевалье Тампля с мусульманскими посвященными. Подобные связи, по слухам, доходили до братства на крови.
Трудно однозначно решить проблему после рассказов, россказней, слухов более или менее правдоподобных, что распространились во время процесса, дабы дополнительно очернить Тампль, тем более в XIX веке, когда хороший тон требовал: Ах, Восток! Знания и свет приходят только с Востока.
