— Легко ли быть автором скандальной книги в России? Ваша жизнь как-то изменилась после публикации «Исповеди» в Интернете и выхода книги?
— Вот и вы говорите об «Исповеди» как о скандальной книге. Но задумайтесь хорошо: а что в ней такого скандального? Рассказываю ли я о чем-то, что не известно монахам или давно воцерковленным мирянам, не носящим розовые очки? Вся сенсационность в глазах тех, кто ничего не знал о быте и нравах современных российских монастырей или знал только из приторных благочестивых сказок.
После публикации меня обвиняют в поиске дешевой славы и даже вспоминают историю библейского Хама, рассказавшего братьям о наготе отца. Кстати, я узнала за это время, что аргумент с историей Хама — один из самых любимых у наших батюшек: мол, не надо выносить грязь на публику.
Но перечитайте эту библейскую историю, задумайтесь о ее содержании: Хам случайно нарушил представления о чистоте, увидев наготу отца, после чего пошел к братьям и рассказал им. Что сделали братья? Они вошли к отцу и, не глядя, прикрыли наготу, чтобы нечистота не повторилась. Хам осквернился и рассказал братьям. Братья устранили источник нечистоты благодаря Хамовой огласке. Если бы он молчал, то случившееся с ним произошло бы и с непредупрежденными братьями, они тоже осквернились бы.
Вот вам и скандальность, вот и хамство. Гласности боятся там, где полно нечистот. И очень хорошо, что мою книгу многие читатели восприняли именно как предупреждение. Может быть, я отвечаю не совсем на тот вопрос, который вы задали, но для меня это важно: раскрыть тему скандальности. Что касается авторства скандальной книги в России, то тут вам лучше издателей спросить. Поверьте, у них есть, что рассказать, но они не говорят — как люди, у которых есть, о чем молчать.
— Как Вы считаете, почему критики Вашей книги сразу переходят на личности?
— Насколько я могу судить, это касается не только моей книги. Явление гораздо шире. Похоже, что так относятся ко всем бывшим. Может быть, желая заглушить сказанное ими, может быть, переключить внимание…
Одно дело обсуждать — нормально ли, если послушницы питаются просроченными продуктами, пожертвованными на корм скоту, другое — ехидничать по поводу того, что я фотографирую обнаженную натуру. Почувствуйте разницу, как говорится, и задумайтесь о нравственном облике таких людей. Как хорошо известно, такими обвинениями можно доказывать правоту тех, на кого набрасываются так называемые критики. Критика — это хорошо, она помогает исправлять ошибки и делаться совершеннее, но ярость и подлость обиженных людей — это месть, а не критика.
Есть и те, кому искренне больно читать мою книгу и думать о темах, которые я затронула. Им больно и трудно. Приходится делать переоценку своих ценностей. Это порождает внутренний протест. Такая реакция мне понятна. Самое главное, что она искренняя, и мы, как правило, находим общий язык, обсуждая книгу у меня на странице в фейсбуке. Такой протест я не считаю критикой. Это, если угодно, и духовная жизнь: сокрушение идолов и стремление к называнию вещей своими именами, а не благолепными эвфемизмами.
— Скажите, Вы научились чему-нибудь у отрицательных персонажей Вашей истории?
— Верующие любят говорить, что неслучайных людей в нашей жизни не бывает, встречи промыслительны, любой человек в нашей жизни нас чему-то учит. Наверное, задавая этот вопрос, вы имеете в виду конкретных лиц, а я, выслушивая его, тоже сразу представляю себе тех, кого вы могли бы иметь в виду.
Скажу так. Знаете, когда происходит какое-нибудь страшное преступление, то пока не знаешь, кто это натворил, думаешь о преступнике как об исчадии ада, зловещей демонической фигуре, но вот нам показывают задержанного: это всего лишь человек, такой же, как и все. Если бы мы не знали, что он натворил, то, может быть, даже проявили симпатию к нему или нашли повод уважать за что-то, или даже подражать ему. А могли бы и совсем не заметить, как одного из тысяч, а если он забулдыга, то даже осудить или пожалеть. Если вы отнесетесь к моей истории как к описанию увиденной жуткой картины, то вы начнете демонизировать героев этой истории, не зная их, а если вы знали этих героев, то вы не поверите нарисованной картине.
Поэтому я скорее научилась не у героев моей книги, а получила драгоценный экзистенциальный опыт двойственности личности и двойственности бытия, так сказать. Из этого опыта можно извлечь очень ценные уроки, при этом никого не обвиняя.
— Какой отзыв на книгу запомнился Вам больше всего?
— «„Исповедь бывшей послушницы“ — паспорт совестливого человека, который нужно всегда иметь при себе». Я бы не была такой категоричной, как его автор, но именно эти слова запомнились мне больше всего. Также я не могла не обратить внимания на многочисленные признания в том, что книга дает радость и надежду, вдохновляет быть духовно зрелыми людьми.
О жизни сейчас
— Появились ли у Вас друзья после публикации из таких же бывших? Поддерживаете ли связь с бывшими монахинями и послушницами того монастыря?
— После публикации книги у меня появилось много друзей, и не только из бывших. С бывшими сестрами малоярославецкой обители я общаюсь, с некоторыми довольно близко дружим.
— Наверно, много душевных сил и нервов уходит на переписку и ответы на комментарии — не устали от своей известности?
— Сначала, когда только книга была опубликована в «Живом журнале», приходило больше 100 писем и комментариев в день, я старалась читать, всем ответить. Сейчас количество отзывов стало гораздо меньше, я успеваю все прочитать и ответить, мне это интересно и не отнимает много времени. Я очень благодарна всем тем, кто мне пишет, поддерживает, делится своими впечатлениями от прочтения книги — таких писем я получила много, и для меня это очень важно.
— За прошедшие месяцы давали ли Вы интервью? Обращались ли к Вам православные СМИ? Почему Вы решили согласиться побеседовать с «Ахиллой»?
— Было несколько предложений дать интервью. Согласно нашей договоренности с издателем, я консультировалась с ним при принятии решения. После не очень приятной истории с одним из крупных православных СМИ мне действительно нужна была помощь в выборе. В какой-то момент я решила вообще не давать интервью. Не то, чтобы я была совсем не готова к неэтичному и нечестному поведению журналистов, но зачем все эти склоки?
Недавно я услышала несколько хороших отзывов об «Ахилле», и мне ваш проект показался очень интересным. То, что вы делаете сейчас, достойно внимания. Издатель, соглашаясь с моим решением, поделился похожим мнением, а единомыслие всегда радует.
Алексей Плужников
«Там много сломанных судеб: и в тюрьме заканчивали, и в психушке»
