— Ничего себе — ерунда! — вырвалось у Трейси. — Там карточек на сотни фунтов.
Они с Куртом стояли в дверях, прислушиваясь к разговору.
Повернувшись к Трейси, Грант вновь залился краской.
— Ты что, подсчитывала? — вскинул он темные брови.
Трейси немного покраснела.
— Ну… Вообще-то, да… Грант пожал плечами.
— Подумать только, сколько бы я выиграл, если бы эти лошади пришли первыми. Белинда, так ты собираешься показывать мне своего скакуна или нет? — резко сменил он тему.
— Мы тоже пойдем, — поспешила заявить Трейси.
Ей не хотелось пропустить самое интересное.
Уже почти стемнело, когда они вышли из дома и направились к конюшне. Небо было затянуто плотными облаками, дул сильный ветер. Белинда включила во дворе фонари и, войдя в пустой денник, сняла с крючка за дверью ключ.
— Мы Мелтдауна на ночь запираем, — пояснила она Гранту. — С таким красавцем лишняя предосторожность не помешает.
— Вы слышали о краже на ферме Сноудроп? — как бы между прочим спросила Холли. — Там украли породистую лошадь. Ужасно наглое преступление. Увели прямо из-под носа.
Но если Холли ожидала, что Грант выдаст себя, ее ждало разочарование. Он лишь покачал головой, бросив:
— Да, случается же такое.
— Отец на днях печатал об этом статью, — вставил Курт. — Похоже, полицейские так ничего и не нашли.
— Неужели? Интересно… — произнес Грант.
Когда они вошли в его денник, Мелтдаун тихонько заржал. Положив свою запасную голову на кормушку, Белинда бросилась обнимать его.
— Он, и правда, великолепен, — Грант почесал коня за ушами.
— Не просто великолепен, — с гордостью оглядела Белинда своего скакуна. — Это лучший конь во всей вселенной!
Грант провел рукой по бокам лошади.
— И к тому же в отличной форме.
— Это точно, — подтвердила Белинда. — Ни одной лошади не перепадает столько нежного любящего внимания. Верно, малыш?
Мелтдаун ткнулся мордой ей в плечо.
— Лучше бы ты свои волосы так же расчесывала, как его гриву, — заметила Трейси, поглаживая шелковистую шерсть Мелтдауна.
Грант вышел из конюшни и оглядел двор. Он сунул голову в пустой денник, где хранились запасы сена для Мелтдауна.
— Хорошо у вас здесь все устроено, Белинда. А у кого-нибудь из твоих родителей есть лошадь?
Белинда, фыркнув, посмотрела на Холли. — Ты можешь представить себе мою маму верхом на лошади?
— Ну, что ты — она бы испортила себе прическу! — пошутила Холли.
Напоследок Белинда еще раз погладила Мелтдауна, потом заперла дверь денника и повесила ключ на прежнее место.
— Пойдемте. Надо вернуться, пока там все не слопали!
Они пошли по усыпанной гравием дорожке, пересекающей из конца в конец огромный сад Хейесов.
Вечеринка была в самом разгаре. В гостиной танцевали пары. Парень в костюме римского императора, облокотясь на подоконник, цедил из банки колу. Мэри Поппинс со своим зонтиком сидела на ступеньках, болтая с Робином Гудом.
— Праздник великолепный, — Робин Гуд снял перед Белиндой шляпу.
— А из еды что-нибудь осталось? — осведомилась вечно голодная Белинда.
— Полно, — ответила Мэри Поппинс. — Но, кажется, никто не решается приступить к торту.
— Что ж, мы можем взять это на себя, — Белинда увела Гранта на кухню, где на столе красовался чудо-торт. — Я его сама испекла! — похвасталась она.
К полуночи, когда все разошлись, Белинда устало бухнулась на диван. Трейси уже убрала со стола и теперь устанавливала тарелки в посудомоечную машину. Даже протанцевав без остановки весь вечер, она была полна энергии.
Белинда зевнула.
— А Грант тот еще тип. Как он себя повел, когда ты показала ему карточки!
— Похоже, раскалываться он не собирался, — поддержала ее Трейси, входя в комнату.
— Да, не собирался, но вы видели, как он покраснел? — заметила Холли. — Он, конечно, быстро пришел в себя, но сначала здорово растерялся.
— Зато, когда мы заговорили об украденной лошади, он не растерялся нисколечко! — сказала Белинда. — Такого голыми руками не возьмешь!
— Может быть, у него в этом большой опыт? — сказала Трейси.
— В каком смысле? — не поняла Холли.
— Ну, в том смысле, что, если ему приходится скрывать свои поступки от мамочки, он должен хорошо уметь врать. Да и Фрэн тоже. Моя мама, например, всегда замечает, если я говорю неправду.
— Моя тоже, — вставила Белинда. — К сожалению.
— Итак, к чему мы пришли? — спросила Холли.
— Почти к тому же, с чего начали, — сказала Белинда и опять зевнула. — Давайте наши следующие шаги обсудим завтра, ладно? Я уже с ног валюсь, — она, спотыкаясь, побрела к лестнице. — Спокойной ночи вам обеим.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Холли заснула. Ветер завывал вокруг дома, свистел на карнизах крыши, а в голове у нее все еще звучала музыка. Наконец ей удалось задремать, но через несколько часов она внезапно проснулась — снаружи до нее донесся какой-то звук.
Что это было? Хлопнула дверь? Ветка стукнула по крыше гаража?
Холли лежала неподвижно, боясь вздохнуть. Сердце бешено стучало у нее в груди. Немудрено, что в такую грозовую ночь ей мерещатся всякие ужасы.
Дождь все так же стучал по крыше. Она пыталась представить себе, что это был за звук, разбудивший ее. Да и был ли вообще этот звук или ей померещилось?
Холли почувствовала, что она должна это выяснить. Соскользнув с кровати, она на цыпочках подошла к окну. Сад представлял собой скопище пляшущих теней. Ветром снесло часть забора. Может, этот шум заставил ее проснуться?
В этот момент из-за туч появилась луна, и у Холли перехватило дыхание. Во дворе перед конюшней действительно кто-то был. Она видела, как мелькнула чья-то темная фигура, и душа ее ушла в пятки. Кто там крадется к конюшне среди ночи?
Она решила пойти и выяснить это.
Поспешно накинув халат и сунув ноги в шлепанцы, она неслышно прошла к комнатам Трейси и Белинды. Обе крепко спали. Жаль было будить их, а вдруг все это ей только померещилось? К тому же Белинду не так-то легко поднять, для этого пришлось бы орать на весь дом. Нет, из этого ничего, не выйдет, лучше уж пойти одной.
Схватив на кухне фонарик, Холли выскользнула из дома. Дождь уже прекратился. Она побежала через сад. Ветки кустов и деревьев, казалось, нарочно хватали ее за одежду. Хоровод мелькающих теней стал еще быстрее.
Холли уже жалела, что не осталась в доме, в своей теплой постели. Это же сумасшествие — лезть в эту кромешную тьму, чтобы гоняться за чем-то или за кем-то, существующим, возможно, только в ее воображении.
