– Тая? Ты проснулась?
Недоброе чувство беспокойства колючими шипами охватывает его тело. Кощей щелкает пальцами и засов отодвигается. Дверь с тихим скрипом отворяется.
В стене на месте окна зияет дыра, в которую вовсю проникает лунный свет. Кощей бросается к кровати и видит смятые одеяло и простынь.
– Тая! – впервые за долгое время его голосом овладевает отчаяние.
– Царевич… – тихий голос Василисы привлекает его внимание. Он видит, как она поднимает зеленую руку из-за другой стороны кровати, и кидается к ней.
– Василиса! Что произошло? – он сжимает ее ладонь и осматривает беглым взглядом.
На ее животе алеет пятно, все больше и больше пропитывающее светлую ткань передника.
– Кто-то…кто-то пришел за царевной, – кашляет лягушка, – и украл ее. Скорее, отправляйся за ней.
– Но я не могу тебя бросить, – возражает Кощей, прикладывает ладони к ее животу.
– Не трать на меня время. Без Ивана я давно уже не живу, – шепчет Василиса, поднимает руку и поглаживает его по щеке. – Не грусти, мой царевич. Иди и спаси Таю.
Но Кощей не слушает ее. Он закрывает глаза и сосредотачивается на ощущениях. Пульсирующие огоньки разбегаются по его венам от сердца к ладоням, и кожа начинает гореть. Но ему не больно. Кольцо прижимается к ране Василисы. Лягушка стонет от боли.
Снопы голубоватых искр вылетают из-под рук Кощея одна за другой. Они снуют по переднику Василисы, проникают в дыры в ткани и забираются в рану. Лягушка кричит от жгучей боли, но через мгновение чувствует облегчение – страдания ушли.
Кощей убирает ладони и смотрит на одежду: пятно больше не расползается.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.
– Умиротворенно, – отвечает Василиса, закрывая глаза.
Кощей подбирает служанку с пола и кладет ее на кровать Таи, накрывает одеялом. Кольцо, что он сжимает, обжигает кожу на ладони. Кощей раскрывает руку и видит, что оно светится.
– Покажи мне, куда ее забрали, – просит он.
Кольцо поднимается в воздух и вылетает из дыры в стене. Кощей бросается следом: громко свистнув, выпрыгивает из замка и приземляется в седло подоспевшего Буяна. Взявшись за поводья, он пришпоривает коня.
С громким ржанием Буян встает на дыбы и несётся вслед за кольцом.
– Кощей! – голос Домового достигает слуха царевича. Домовой летит рядом, поспевая за конем. – Что случилось?
– Это все из-за тебя! – говорит Кощей, вновь и вновь пришпоривая Буяна. – Если бы не ты, Тая сейчас была бы в безопасности!
– О чем ты говоришь? – пугается Домовой.
– Пока я отбирал у тебя кольцо, кто-то украл Таю!
Домовой охает и бледнеет, становясь прозрачным и сливаясь с лунным светом.
– Я хочу помочь! Вместе мы быстрее ее найдем! – кричит он.
– Ты и так уже помог! Мне больше не нужны неприятности. Ты должен охранять дома, а не нести разрушения! – отвечает Кощей.
Домовой замирает, глядя на черную точку, которой стал Буян, умчавшись далеко в лесные дебри.
– Лучше бы ты никогда мне этого не говорил! – всхлипывает Домовой и кидается прочь от замка Кощея. – Я сам ее найду!
3
Купание прошло успешно, если обтирание вонючей жижеватой тиной можно так назвать. Сушиться мне бы пришлось долго и до содрогания от холода, поэтому я обтерлась тем, что осталось от старого платья. Втиснуться в приготовленный наряд оказалось сложнее: у девушки, на которую рассчитывалось платье, явно должна была быть осиная талия.
С трудом сотворив бант из завязок на спине, я почувствовала истощение. Интересно, каково было настоящим царевнам в далекие времена? Давали ли им время побыть собой и поплакать в подушку?
– Ты готова, моя прелесть? – вместо стука раздался голос Вурдалака.
Я собрала волю в кулак, выпрямилась и ответила:
– Уже иду.
Он отворил передо мной дверь и вперился хищным взглядом.
– Мясо готово. Чувствуешь?
Я втянула воздух: сквозь запах мха и болота и вправду пробивался аромат пищи. Желудок тут же скрутило, и я с трудом сглотнула слюни. Вместо ответа я протянула руку Вурдалаку, второй придерживая полы платья.
Он взял меня под локоть и повел в столовую.
Маленький круглый столик, по краям которого стояло два стула, удивил меня.
– Ты любишь общение? – спросила я, чувствуя, как внутри все натягивается по струнке.
– Очень. Особенно с девушками. Когда они юны и пышут жизнью.
– Но ты ведь, – я попыталась предугадать, какой будет его реакция, но пауза только затягивалась, – пьешь кровь. Так почему бы не отлавливать юношей тоже?
– С ними больше возни, да и эстетики никакой, – отмахнулся Вурдалак, усаживая меня на стул.
На столе в тарелках ожидали блюда. Кусок мяса дымился и пах такими специями, что я, не выдержав, схватила вилку и стала есть.
– Это та-ак вкусно, – сказала я, когда заметила на себе взгляд Вурдалака.
Он ухмыльнулся и пододвинул ко мне бокал с вином.
– Давай выпьем за наше знакомство, царевна, – сказал он, подняв свой бокал.
Я повторила его жест и осторожно пригубила напиток. Резкий неприятный запах ударил в нос в тот же момент. На языке остался привкус железа. Очень знакомый, как будто из детства, когда ешь гематоген, но словно усиленный…
– Странное вино. Я никогда такого не пробовала.
– Это не вино, – сказал Вурдалак, рассмеявшись. – Это кроличья кровь. И его мясо на твоей тарелке.
Я поднесла салфетку из ткани к губам и почувствовала рвотный позыв. Не из-за того, что съела кролика или выпила его кровь, а из-за того, что мне это понравилось.
4
Кольцо летит быстро, а Буян несет Кощея подобно стреле, пущенной из лука. Они минуют поля, озера и реки, деревья пролетают мимо, их ветви словно расступаются, стоит им почувствовать приближение царевича.
На мгновение кольцо замирает. Кощей тормозит Буяна, натягивая поводья.
– Где она? – спрашивает Кощей у кольца. Вместо ответа оно снова движется.
Так скачут они до рассвета, пока на горизонте не возникает дымок. Вьющимися клубами он исходит из трубы дома, о котором Кощей хотел бы забыть. Чем ближе они подъезжают, тем сильнее он начинает ненавидеть эту женщину.
Избушка на курьих ножках стоит и взирает на них с Буяном желтыми окнами. Кольцо безвольно падает на землю. Кощей спрыгивает с коня, подбирает кольцо и, повесив его на шею, заходит на землю Яги.
– Пусти меня, – грозно приказывает Кощей.
Избушка качается из стороны в сторону. Тогда царевич взмахивает руками и курьи ножки приседают под давлением магии.
