Но я пожала плечами:
– Чего тянуть-то? Не выстоять мне, разве сам не видишь?
– Да уж, сдалась ты, мать, – разочарованно пробормотал Юрка Молчанов.
Майя спокойно пододвинула фишки, приняла мою ставку. Для Майки ставка была сравнительно небольшой, и она почти ничем не рисковала, больше смотрела в «ящик», чем на стол. Устала/заскучала? Игорь раздал нам карты, дал несколько секунд осознать возможные комбинации, затем выложил флоп. Подумав с секунду, он выложил и остальные карты, в конце концов, все ставки были уже не столе. Вопрос шел о чистой случайности, идеальные условия для применения теории вероятностей в действии. Шанс – один к одному, и я выиграла эту ставку. Я не хотела этого, если честно, я хотела закончить игру. Майка же даже не смотрела на стол. Вообще не смотрела. Настольно, что это было странно – все-таки она была так близка к победе.
– Значит, продолжаем? – вздохнул с огорчением Малдер и снова набросал карты.
– Да наплевать, – снова кивнула я и поставила все, что пришло ко мне в прошлом раунде.
Майя сидела, прямая, как палка, и смотрела новости с каким-то странным, отсутствующим выражением на красивом, подвижном лице. Серые глаза потухли, словно кто-то задул огонь.
– Ветрова, делать ставку будешь? Алло?! – спросила я.
– Что? – Она вздрогнула и обернулась ко мне, буквально секунду посмотрев мне в глаза, и я сразу поняла, что права.
Что-то не так, что-то изменилось. У Майи в глазах мелькнуло нечто неправильное, словно я застала ее врасплох за чем-то неприличным, будто вошла в неприбранную комнату. Она посмотрела так, словно никак не ожидала меня увидеть. И тут же отвернулась. Впрочем, кивнув, она подтолкнула нужное количество фишек. Игорь стал раздавать карты, и снова я выиграла в открытой раздаче. Слепая удача, не больше. На этот раз мы с Майей снова оказались в почти равных условиях, но ее это словно больше не волновало. Новости кончились, и пошла какая-то реклама, но Майя продолжала таращиться на телевизионный экран.
– Ну что, ва-банк? – спросил Юрка.
– Майя, ты в порядке? – Я встала и подошла к подруге.
Она не отвечала. Я провела рукой перед ее лицом, и она вздрогнула и дернулась так, словно я сделала ей физически больно, будто ударила ее.
– ЧТО? Что? – Она озиралась, как зверь в ловушке.
– Хочешь, остановим эту дурацкую игру? – предложила я. – Ты выиграла. Ты плохо себя чувствуешь?
– Э, какого лешего? – возмутился Молчанов. – Лизавета, да у тебя все шансы.
– Да наплевать мне на шансы. Майя, скажи хоть что-то?
– Я… я… неважно… ничего… – растерянно пробормотала она.
Юра недовольно покачал головой. И тогда Майя пододвинула все, что у нее было, вперед, на зеленое сукно.
– Ва-банк? – спросил Игорь. – Серьезно? Вслепую?
Через тридцать секунд я стала законным победителем нашего покерного турнира. А еще через двадцать секунд Майя Ветрова упала на пол, потеряв сознание.
Глава 3. Горький вкус победы
Никто так и не понял, что случилось, все только кричали и размахивали руками, предлагая разнообразные рецепты спасения – от подорожника до нашатыря, а кто-то даже требовал вызвать МЧС, хотя имел в виду, конечно, «Скорую помощь». В нашей глуши, да в такое время «Скорую» вызывать можно с тем же эффектом, как и духов из потустороннего мира с помощью спиритического сеанса. С той разницей, что духи еще могут прилететь, а врачи – только не в выходные, не на майские, не в такую погоду. У них сейчас все Подмосковье ходуном ходит, сплошные отравления да инфаркты на почве такого счастья.
Все бегали и ругались, а Ланнистер вертел рыжей мордочкой и шнырял между ногами. В какой-то момент он подошел к лежащей рядом с печкой Майе и осторожно ткнулся носом ей в плечо. Я стояла рядом со столом, на котором все еще валялись горой ненужные покерные фишки, и смотрела на рыжего кота. Если ты смотришь в бездну кошачьих глаз, бездна тоже смотрит на тебя. Ланнистер вдруг повернулся и тоже посмотрел на меня, да с такой человеческой серьезностью и осмысленностью, словно бы он все понимал, но не мог сказать. Кто-то подбежал к Майе, чьи-то ноги заслонили от меня кота. Я стояла и не шевелилась – какой-то странный ступор, – и мысли крутились вокруг того, что случилось за несколько последних минут. Образы вспыхивали в обратном порядке, словно бы я пыталась найти момент, где все пошло не так.
Я проигрывала. Майя упала. Майя утратила интерес к игре. Я чуть не проиграла все за один раз.
Я что-то упускаю. Где кот, куда он девался?
Я помню, что Майя встала и вышла из-за стола. Потом она пила воду из треснутой чашки, рядом без умолку трещало и что-то вещало телевидение. Что-то про биткоины, потом что-то про культуру. Какая-то премия. Биткоины опять растут. Может это иметь значение?
Может быть, Майя вложилась в биткоины? Вложилась? Какая глупость, откуда у нее деньги? Не то чтобы Майка плохо зарабатывала. Английский язык нынче в моде, а Майка учит очень даже неплохо – об этом можно судить по бесконечной веренице учеников, приходящих к ней домой. Но чтобы во что-то вложиться, нужно заниматься чем-то более денежным, чем репетиторство, разве нет?
С другой стороны, чего тут такого? Почему бы Майе не потерять деньги на биткоинах?! Может, она у кого-то заняла. Если бы я потеряла на биткоинах чужие деньги, я бы тоже в обморок упала.
Господи, о чем я думаю! Что делать-то?
– Черт, может, ее водой облить? – услышала я. Голос принадлежал Молчанову. – Когда я был в Египте, мне однажды там так напекло, что я отрубился, так меня ребята облили водой, и я очухался.
– Ты уж тогда расскажи, сколько ты выпил, – усмехнулась Фая, а Катюша растерянно посмотрела на Юру.
– Ты там отдыхал? – спросила она.
Фая и Юрка переглянулись в недоумении. Фая знала: такое понятие, как отдых, для Юрки Молчанова совершенно чуждое. Если он был в Египте, это могло означать только одно: в Каире была какая-нибудь очередная революция, и Юрка ее обозревал. Лез, как говорится, на рожон и в самое пекло. Ему, иносказательно выражаясь, постоянно напекало.
– Конечно, отдыхал, – улыбнулся Юра своей Катюше. – В аквапарке катался, головой ударился. О, погоди, вроде она очухивается. Майка, ты как? Ты меня слышишь? Сколько у меня пальцев?
– Серьезно? – переспросила Файка. – Ты ей «фак» показываешь?
Я напряглась, почувствовав нечто нехорошее, как предчувствие, которое объяснить нельзя. Время и пространство вокруг меня вдруг расширились и замедлились, как бывает в кино, когда наступает какой-то суперважный момент. Я вдохнула, что-то было не так с воздухом. Холодный и влажный, а еще минуту назад он был горячий и густой. И это, как говорится, не фигура речи, это – нормальная подмосковная сырость. С улицы потянуло холодом.
