– Ее светлость Леаттия Брафорт! – звучно провозгласил дворецкий, едва распахнулась двустворчатая дверь чуть сбоку от внушительного старинного кресла из кости и золота, за ночь загадочным образом раздавшегося вширь.
Леа величественно прошла к трону и устроилась с левой стороны.
– Его милость Арвилес Легерро! – возвестил Памтсон.
Идущий следом за невестой магистр невозмутимо сел рядом с ней.
Со стороны гостей раздался дружный болезненный вскрик, и одна из женщин рухнула в притворный обморок, а вторую заботливо поддержали спутники.
– Его милость Эгрис Дуарис Тагорно! – с каменным выражением лица объявил дворецкий.
И всех остальных объявлял так же невозмутимо, словно не видел показной суматохи белых магов.
Темные неторопливо проходили к своим местам, даже головы не повернув в сторону незваных гостей, уложивших спутниц на созданные ими тощие воздушные тюфячки и поивших какими-то зельями.
– Гарлис, Лакод и Уварн, старшие магистры Белой цитадели Лима, столицы королевства Гестон, – представил Памтсон гостей, когда все советники заняли свои места, – и сопровождающие их лица.
Не учить имена посетителей, не имеющих титулов, званий и особых заслуг, позволил дворецким еще прадед Кайора, и с тех пор старшие слуги пользовались этой уловкой по собственному усмотрению.
– Добрый вечер, уважаемые коллеги, – суховато поприветствовал белых магов Эгрис. – Ее светлость разрешает вам сесть.
Ряд кресел скользнул к гостям, но они дружно сделали вид, будто не слышат, и даже не пошевелились. Стояли, гордо задрав носы, и мерили Арвиса презрительными взорами.
– Как низко может пасть человек, снедаемый мстительностью и подлостью, – желчно выплюнул наконец Гарлис и с наигранным огорчением поджал тонкие губы. – Ваша светлость, вы впустили в ваш дом и ваше сердце ядовитую змею, и мы пришли открыть вам глаза.
– Ложь, – скучающе произнес Бензор, вместе с силой получивший от духа усиление способности ощущать истинные эмоции. – На самом деле ничего такого он не думает.
– Как низко пали белые маги, – сокрушенно вздохнул Вельтон, передразнивая гостя. – Ради выгоды готовы лгать правительнице в присутствии толпы верховных магистров, отлично чувствующих ложь.
– Ты никогда не имел таких способностей, черный, – едко усмехнулся Уварн. – Иначе Даггер не выпустил бы тебя из своей башни.
– Поразительная осведомленность, – ледяным тоном произнесла Леаттия, решив, что пора вступить в разговор. – И все же вы ошибаетесь. Но это сейчас не имеет никакого значения. Важнее другое. Вы явились сюда с целью оболгать и опорочить моего жениха, которого я знаю как самого честного и достойного мужчину и мага. Поэтому на эту тему я не желаю слышать больше ни одного слова. Но если у вас есть другие вопросы, вы можете их задать.
Белые обменялись быстрыми взглядами, и вперед выступил Лакод.
– Мы предвидели, что любовь затмит вашей светлости разум, – трагически кривя губы, заявил он, – и принесли вам доказательство… вот оно.
В руках мага появилась рваная детская рубашка, покрытая бурыми пятнами.
– Что это? – нахмурилась Леа, не собираясь давать воли сразу возникшим у нее нехорошим подозрениям.
– Разве жених не доложил вашей светлости, что у него уже есть семья? Жена, сын и привороженная любовница. Женщины здесь, можете их допросить, а мальчик… К сожалению, дети узнали, что по воле его отца у них не будет сладкого…
«Рорн!» – мысленно позвала Леа, стараясь не смотреть любимому в лицо.
«Слышу, – рыкнуло у нее над ухом. – Скажи им все, что тебе хочется, у тебя есть две минуты».
– Жених рассказал мне о сделанном им выборе между жизнью ребенка и вечеринкой бездельника. – Голос герцогини звенел под сводами зала, словно промороженная сталь. – И как за это вы вышвырнули его из цитадели и из семьи. Про отказ его жены следовать за мужем в радости и печали, как завещано священным союзом, я тоже знаю. Известно мне и о том, что вы не признаёте древних законов и превратили в одураченных рабов сотни одаренных собратьев, набивая золотом собственные сундуки и скупая замки и поместья. Даже о короле, которого держите за горло зельем молодости. А еще я знаю, что ваш источник скоро иссякнет окончательно, если вы не осознаете подлость своих грязных интриг и не вернетесь на путь истинного добра. Но думать об этом вы будете дома. И когда найдете правильный ответ, можете прийти сюда еще один раз. Последний.
Под куполом зала раздался раскат грома, сверкнули молнии, и взметнулись от яростного ледяного порыва вышитые занавеси. А в следующий миг все стихло, ярче вспыхнули померкшие светильники.
Посреди зала больше не было ни магов, ни их спутниц, так и не успевших доиграть свои лживые роли.
Зато стоял дракон, держа в огромных руках худенького босоногого мальчика в обтрепанной, застиранной одежке. Светлые спутанные волосы ребенка рассыпались по могучему плечу, с которого, больно раня души присутствующих, безжизненно свисала тонкая исцарапанная ручка.
– Что с ним? – рванулся с места дагорец и замер, боясь услышать страшный ответ.
– Спит, – непривычно тихо шепнул Рорн и лукаво улыбнулся. – Они его просто заперли и закрыли тройным щитом.
– Наивные, – ехидно ухмыльнулся Вельтон. – Вот пусть теперь поломают головы, как ему удалось сбежать.
– Можно?.. – хрипловато спросил Арвис и встревоженно оглянулся на любимую.
Но она уже спешила к нему и улыбалась так светло, что сердце мага обдало мягким теплом.
– Думаю, его лучше отнести в небольшую комнату, чтобы не испугался, искупать и переодеть, а потом накормить, – посоветовала Санди и, покосившись на мужа, решительно добавила: – А нам придется сегодня поужинать без вас.
– Спасибо, – кивнула ей Леаттия, сразу оценив правильность этого совета.
В спальню на третьем этаже, по соседству с собственными покоями, Арвис нес сына сам, сам и будил, взглядом попросив у невесты прощения.
А она и не подумала обижаться, прекрасно понимая, что уверенные в своей недосягаемости белые успели настроить мальчишку против отца. Уселась на диване в соседней гостиной, выдала служанкам указания насчет одежды для ребенка и ужина и негромко окликнула Рорна.
– Что тебя беспокоит? – немедленно появился он в стоящем неподалеку кресле.
– Жизнь этих людей, магов, их жен и особенно детей. Арвис говорил, что по вечерам в их цитадели весело и хорошо, а мне почему-то эта жизнь видится мрачной и беспросветной. И возникает вопрос, можно ли им чем-то помочь, а главное, имею ли я право вмешиваться в чужие дела и не сделаю ли им хуже?
– Ты задала самый сложный вопрос из всех, какие когда-либо волновали совестливых и истинно благородных людей, – усмехнулся дракон и с неожиданным вздохом добавил: – Да и разумных существ других рас – тоже. Нужно быть очень осмотрительным, никогда не рубить сгоряча и не решать все за тех, о ком беспокоишься, если не хочешь навредить. Я знаю тысячи примеров, когда движимые благими целями люди приводили к гибели тех, о ком радели, самих себя и даже целые народы.
