– Но мы все же забрали у них энергию, – ответно вздохнула Леаттия, – значит, уже сделали кому-то хуже. И я догадываюсь, кому, раз эти белые интриганы готовы восстановить против нас детей и самых слабых обитателей цитадели.
– Я долго сомневался, – серьезно кивнул бывший дух, – прежде чем принять такое решение, и приготовил несколько сюрпризов на случай, если они не захотят менять свои привычки. Пусть не сразу, постепенно, но мы их убедим в бесполезности сопротивления и ни одного шага больше не сделаем первыми. Только в ответ на их шпильки.
– Спасибо, – с чувством поблагодарила хранительница, но в кресле напротив уже никого не было.
Зато распахнулась дверь спальни, и в гостиную, опасливо озираясь, вышел бледный мальчишка лет шести. За ним на небольшом расстоянии следовал Арвис, и, судя по его хмурому лицу, особого взаимопонимания они с сыном пока не достигли.
Леаттия внимательно рассматривала неуверенно приближавшегося мальчика и волновалась все сильнее. С детьми она встречалась, когда сама была такой же, а в последние годы не видела их вообще, только издали, из оконца коляски. Беспризорники Миралины, которых хранительница навестила три дня назад, в счет не шли, они были другими, более осторожными, дикими и одновременно более ушлыми. Как сказала с печальным вздохом целительница, самостоятельная жизнь заставляет детей учиться выживать, и потому они взрослеют намного быстрее.
А сын Арвиса жил в двойной семье, в окружении хотя и строгих, но заботливых родственников и собратьев по убеждениям, и, несомненно, уверен, что они – самые лучшие и правильные.
Все дети так считают, даже выросшие в бандах, промышляющих на дорогах Харказа, ведущих в Иль-Хозэд, столицу Аларии. Были случаи, когда их ловили охранники обозов и привозили в Югрет. Приручить этих злобных зверенышей было намного труднее, чем диких степных котов.
– Здравствуйте… – С худенького личика настороженно смотрели на герцогиню так хорошо знакомые ей синие глаза, и в душе крепла благодарность к дракону.
Теперь она ясно понимала, что никогда бы ее любимый не был до конца счастлив и спокоен, пока его сын оставался рядом со своей матерью и теми, кто так грубо походя разрушил чужую жизнь. Из-за денег, как теперь стало понятно, но, прикрывшись при этом якобы незыблемым правилом невмешательства в волю богов.
– Добрый вечер, – тепло улыбнулась девушка отмытому и причесанному ребенку, одетому в слегка великоватые вещи. – Меня зовут Леаттия. А тебя?
– Лес, – пристально разглядывая красивую девушку, буркнул он. – Вы графиня?
– Леаттия – герцогиня, – спокойно поправил сына Арвис, взмахом руки придвигая ближе к невесте накрытый стол и два кресла. – А его зовут Танельс. У него с рождения были способности, поэтому я выбирал имя мага.
– Значит, Тан или Тано, – серьезно кивнула Леаттия. – Магам и знатным людям не положено брать имена с обрезанным началом. Чего тебе хотелось бы съесть, Тан?
– Не знаю. – Завороженно рассматривая затейливо украшенные блюда, ребенок украдкой косился на отца.
– Сначала горячее, так учили меня родители, – снял крышку с гусятницы Арвис. – И побольше мяса. От него мальчики хорошо растут.
Невозмутимо подцепил огромный кусок и положил сынишке. Потом добавил всего, что считал самым вкусным, и угомонился, лишь когда воздвиг на тарелке целую гору.
– Я столько не съем, – еще вяло бормотал Танельс, а сам уже втыкал вилку в румяную котлетку.
– Сколько хочешь, столько и ешь, – подарив жениху укоризненный взгляд, сочла нужным предупредить Леа. – У нас нет правила обязательно доедать все до крошки.
Ребенок только молча кивнул, его рот был забит едой. Хранительница не стала его смущать, и трапезу они продолжили в молчании, не считать же за беседу учтивые просьбы или замечания.
После ужина мальчишка как-то слишком быстро начал зевать, и Арвис увел его укладывать спать. А вернувшись, сел не рядом с невестой, а напротив, и некоторое время мрачно вздыхал, набираясь решимости.
– Ты его усыпил? – наконец не выдержала Леаттия.
Наблюдать, как мучается любимый мужчина, было свыше ее сил.
– Да, – нехотя признался он и, бросив на нее несчастный взгляд, тихо выдавил: – Нам нужно поговорить.
– А разве мы сейчас молчим? – попыталась обратить все в шутку хранительница, но маг сморщился еще сильнее.
– О нашей свадьбе… теперь я тебе не подхожу. Тебя будут осуждать все кому не лень, когда узнают, за кого ты вышла замуж. Я не могу этого допустить.
– Если бы я была магиней, – помолчав, печально сообщила Леаттия, – то сейчас попыталась бы тебя сжечь. Если одной из юных фрейлин – уже бежала бы на самую высокую башню, чтобы прыгать наверняка. А на своем месте очень хочется полить тебя взваром… но это мне очень не понравилось. Поэтому скажу просто: ты оскорбляешь меня подозрением, будто я смогу от тебя отказаться из-за мальчика.
– Но я лишь хочу тебя уберечь от злых языков и презрительных взглядов! Герцогини не выходят замуж за тех, кто не сумел отвоевать собственного ребенка! А спрятать его и навещать раз в день или отдать в Гайртон учителю не могу… Белые очень постарались представить меня сыну подлым монстром, и теперь я должен завоевать его доверие.
– Только час назад на этом самом месте один очень привлекательный мужчина рассказывал мне, сколько трагедий случилось из-за желания людей облагодетельствовать других так, как кажется правильно им! – не выдержав, рявкнула Леаттия. – И я уверена в его правоте. И в том, что твой выбор никому не принесет счастья. Ты можешь представить, как я выхожу замуж за Вимбольда, позволяю ему себя обнимать и целовать, носить на руках?
Магистр помрачнел как туча и скрипнул зубами.
– Или думаешь, я сама могу представить кого-нибудь на твоем месте? Да защита теперь сожжет любого, кто попытается взять меня за руку! Значит, мне предстоит навсегда остаться старой девой, брошенной женихом перед самой свадьбой. Вот тогда действительно в меня некуда будет иголки втыкать.
– Леа!.. – бросился к ней дагорец, подхватил на руки, осыпал жаркими поцелуями. – Прости… я как-то сегодня поглупел… от ярости, наверное. Эти подлые белые мыши умудрились несколькими словами убить во мне все хорошее, что я хранил в памяти о прожитых с ними годах.
Но герцогиня не желала больше слушать про незваных гостей, сумевших полить ядом их счастье, заставить страдать и ссориться. Ей хотелось снова ощутить себя самой нужной и самой любимой, опять потерять счет времени, задыхаясь в нежных и горячих поцелуях.
– А кто это тут был… – с трудом отстранившись от восхитительно порозовевшей и растрепанной невесты, Арвис вспомнил резанувшее душу слово, – очень привлекательный?
– Она мне польстила, – ничуть не смущаясь признанием в подслушивании, буркнул, появившись в кресле напротив, Рорн. Оглядел стол, ухватил гусятницу и поставил перед собой. – Нормально поесть не успеваю.
