«Слушайте слова богоизбранного августейшего Сына Неба, Божественного Гэ-дзу Цзиньяо-ди, обращенные к мятежнику Ли Хай Лю и тем, кто следует за ним…»
В ответ по толпе прокатился яростный рев – он был подобен реву урагана. Это был голос ярости, и он был похож на отвратительный стон – так стонет лес под напором ветра…
– Хуу! Хуу-уу-уу-уу! – кричали бунтовщики.
И засверкала сталь мечей, и тысячи гонгов и барабанов ударили так, что содрогнулась земля под ногами посланца.
Но Хай Лю взмахнул своим золотым жезлом, и вновь воцарилась тишина. Предводитель прокричал:
– Молчать! Пусть собака лает!
Тогда Цзинь-цзин продолжал:
– «Ведомо ли тебе, о безрассуднейший, глупейший из людей, что ведешь ты своих людей в самую пасть к Дракону Разрушения? Знаешь ли ты, что подданные моей империи в первом своем рождении – дети Небесного Владыки? И записано давно и ведомо всем, что тот, кто наносит раны и предает людей смерти, того не потерпит Владыка Небесный среди живых! Ты – тот самый, кто отверг эти мудрые законы! А ведь только они и способны дать людям счастье и процветание!.. Значит, ты совершил величайшее преступление, и нет ему прощения!
О мои подданные! Не думайте, что я, ваш император, желаю вашей смерти. Единственное, чего я хочу, – чтобы вы были счастливы, успешны, состоятельны. Не дайте собственной глупости вызвать гнев вашего Божественного Отца. Не потакайте своему безумию и слепой ярости, но вслушайтесь в слова моего посланника!»
– Хуу! Хуу-уу-уу-уу! – взревела толпа в ярости.
– Хуу! Хуу-уу-уу-уу! – Это горы, умножив, вернули эхо обратно.
И вновь гром барабанов и звон гонгов заглушили голоса и наполнили воздух безумным шумом.
Цзинь-цзин посмотрел на Хай Лю и увидел, что тот смеется. И понял, что слова послания не были услышаны. Тем не менее он продолжал читать. Потому что считал, что миссия, на него возложенная, должна быть выполнена, несмотря ни на что.
Закончив чтение, он протянул свиток с письмом Хай Лю, но тот не взял его, и тогда Цзинь-цзин с благоговением спрятал письмо у себя на груди. Затем скрестил руки, бестрепетно взглянул в глаза Хай Лю и стал ждать. Вновь вождь мятежников взмахнул золотым жезлом. И снова стих гул барабанов и гонгов, и воцарилась тишина – только слышны были тяжелые хлопки знамени Черного Дракона.
Зловеще улыбаясь, Хай Лю заговорил:
– Цзинь-цзин, сын собаки! Если ты сейчас не присягнешь мне на верность и не склонишься передо мною так, как ты склоняешься перед императором, – исполнив люйкао, то есть трижды простершись у ног моих, – то будешь брошен в костер.
В ответ на это Цзинь-цзин повернулся спиной к предводителю мятежников, глубоко поклонился небу и земле, а затем неожиданно прыгнул в костер и встал там, сложив руки на груди.
Хай Лю вскочил на ноги, вскрикнув от удивления, но немедленно отдал приказ своим людям. Те выхватили Цзинь-цзина из огня, сбив пламя с его одежд голыми руками, и вознесли ему хвалу, восхитившись его отвагой. И даже Хай Лю спустился со своего помоста, подошел к нему и сказал:
– О Цзинь-цзин, да ты, я вижу, действительно человек смелый и чести тебе не занимать! Прошу, сядь с нами и раздели нашу трапезу!
Но отвечал ему Цзинь-цзин, глядя прямо в лицо, и голос его звучал чисто, ясно и громко, как глас колокола:
– Никогда, Хай Лю, я не приму из рук твоих ничего, кроме смерти, пока ты идешь по пути гнева и безрассудства. Никто и никогда не скажет, что Цзинь-цзин восседал среди мятежников и предателей, среди убийц и грабителей.
Тогда Хай Лю, прогневавшись, выхватил меч – Цзинь-цзин упал на землю и умер. Но даже в смерти голова его была повернута на юг – в сторону императорского дворца, в сторону возлюбленного повелителя.
В тот самый час, когда Сын Неба сидел один во внутреннем покое дворца, он заметил тень, павшую к его ногам. Он отшатнулся. И тогда тень вдруг выросла и возвысилась перед ним. И повелитель увидел, что это Цзинь-цзин. Император было усомнился, что это он, и хотел задать вопрос, чтобы удостовериться, но знакомый ему голос произнес:
– О великий Сын Неба! В меру слабых своих сил я исполнил ту миссию, что была возложена на меня. Но, увы, я не могу дольше служить тебе, поскольку теперь на службу к себе меня призывает другой господин!
Глядя на своего слугу, император видел, что фигура его прозрачна – сквозь нее он отчетливо различал золотых тигров, вытканных на гобеленах, укрывавших стены покоя. И потянуло вдруг неземным холодом, и показалось, будто порыв зимнего ветра пронесся по покою, а потом фигура растаяла. И понял тогда император, какому владыке отныне предстоит служить его преданному воину.
В тот же самый час и старый слуга Цзинь-цзина увидел, как его хозяин проходит по покоям своего дома. Он улыбался, как улыбался всегда, когда видел, что все вещи на своих местах и что в доме царит порядок.
– У вас все хорошо, мой господин? – спросил тогда его слуга.
И тот ответил:
– Все хорошо.
Но это был только голос – сам господин исчез.
И войска Сына Неба обрушились на мятежников. Но долго длилась война. И земля пропиталась кровью, и реки устали выносить трупы в море, а рыбы поедать их. И погибли целые народы. И тогда по просьбе повелителя Поднебесной на помощь пришли ордынцы-кочевники, что обитают на просторах Запада и Севера. Они прирожденные воины и с младенчества в седле. Любой из них легко и точно посылает стрелу из огромного двухсотфунтового лука. Как смерч они обрушились на мятежников, тучами их стрелы косили ряды разбойников, и они одолели Хай Лю и его сторонников. Те же из них, кто пережил поражение, покорились и присягнули на верность императору. Закон, мир и порядок были восстановлены. Но это случилось через годы после гибели Цзинь-цзина.
И когда война закончилась, Сын Неба повелел своим победоносным генералам разыскать и привезти останки верного слуги. Ибо повелел именным указом воздвигнуть для него усыпальницу. И генералы стали искать и отыскали безымянную могилу. Она была разрыта, и обнажился гроб.
Но когда его стали извлекать из земли, едва только до него дотронулись, он распался в прах – черви изнутри съели его. Люди решили, что и останки Цзинь-цзина поглотила голодная земля… Но каково же было всеобщее изумление, когда оказалось, что тело Цзинь-цзина нетленно. Разложение смерти совсем не коснулось его, и черви не решились потревожить его покой. Даже цвет лица мертвого скорее пошел бы живому. Казалось, он просто спал и мечтательно улыбался во сне – так улыбаются изображения святых в полумраке великих пагод.
И тогда вперед выступил священник и заговорил:
– Дети мои! Воистину само Небо явило нам знак! Воочию видим мы, как силы небесные хранят тех, кто избран быть причисленным к Бессмертным. Смерть не властна над ними, останки их нетленны. Благословен да будет Цзинь-цзин – он занял свое место среди божественных обитателей небес.
