«Раппапорт думает, что она мертва и что это сделал я» — вот что услышала Кэт за этими словами.
— Он выслушал все про Идиллвайлд и резервацию, записал и сказал, что проверит. Взял твой номер телефона, хочет тебя видеть тоже. И…
— Ну что?
— Он показал мне видео. Его интересовало, смогу ли я узнать Лей. Я увидел женщину в кепке и солнцезащитных очках. Я видел кого-то, кто был никем или был кем-то.
— Черт побери! Это была Лей или нет? Это могла быть она? Ты не можешь узнать собственную жену? Как она двигается? Ее нос? Ты правда не смог ее узнать?
— Это могла быть Лей! Но могла быть и ты! — ответил он. — Было всего лишь ощущение.
— Какое?
— Что это она.
— У тебя было ощущение, что это она?
— Одно движение… что-то. Не знаю, как сказать.
— Так что полицейские собираются делать? — спросила она.
— Раппапорт говорит, что Лей нет уже восемь дней. Это вызывает беспокойство. За ним закрепили это расследование. Он собирается повидать родителей Лей, съездить к ней в офис. Теперь-то все и начнется, Кэт. Он снова спросил меня, не знаю ли я, где она. Какой твой план?
— Я просто сижу здесь на холме, как дура. Не знаю, куда подевались Хаббелы.
— Давай поразмышляем. Сейчас уже почти шесть. После работы он выгуливает собаку в Пенн-парке. Он так делает много лет.
— У них никогда не было собаки, когда Лей жила с ними.
— Это гончая. Готов поспорить, он сейчас в парке, — подытожил Рей. — Он любит покормить уток и расслабляется там после работы до самого заката. Я выезжаю. Подожди меня.
— Но ты сказал…
— Я только что звонил матери, она сняла трубку, а потом сразу же ее положила. В последнее время она все время так поступает. В общем, я знаю, что в физическом плане с ней все в порядке. Давай встретимся с ним вместе. Мне все равно надо с ним выяснить отношения.
ГЛАВА 25
Дневная жара не хотела уступать вечерней прохладе. Горячий воздух романтично дрожал, словно курящийся фимиам. Ярко светило солнце. Безусловно, людям в Пенн-парке можно было позавидовать. Там у них были их дети, их стейки и соус для шашлыка, их собаки и их дерн. Дерн… Рею нравилось это слово. На поросшем травой холме в золотистых лучах солнца целовались влюбленные, а утки крякали, плавали по медленному ручью и бегали по траве.
Они ощутили воздух, напоенный сладким цветением растений. Они обходили валуны и канавы, попадавшиеся им на дорожке. Лей выросла возле Пенн-парка. Она рассказывала ему о летних развлечениях и о том, как она тоскует по тем длинным дням, когда у нее не было настырных клиентов и сжатых сроков.
— Мы катались на карусели, — рассказывала она. — Ох, ты не представляешь, какая стояла жара, как у нас кружилась голова. Мы падали на землю. Она была сладкой на вкус.
Его воспоминания о жаре в основном ассоциировались с домами без кондиционеров, с таким спертым воздухом, что можно было задохнуться. Он смутно помнил Пенн-парк, так же как Диснейленд. Он был там один волшебный раз, который он помнил довольно туманно. Почему Эсме не водила его туда, когда они жили на Брайт-стрит? Он не мог этого понять. Может, она была слишком занята на работе, стараясь их прокормить.
— У них были ремесленные программы. Я научилась плести пластиковые браслеты. Мы с Кэт приносили сюда наших кукол и создавали для них целый мир. Если мы их забывали, насекомые съедали их платья.
Рей с Кэт в поисках Джеймса Хаббела подошли к качелям. Рей с удивлением обнаружил, что раньше эти качели казались больше. Он уселся на них, а Кэт сильно толкнула его, раскачивая качели.
— Ты его видишь? — шепотом спросила Кэт, потому что Джеймс Хаббел стоял на соседней лужайке, его собака рыскала в нескольких десятках метров от него.
— Да. — Рей остановил качели.
— Он даже не надел на нее намордник! — бушевала Кэт.
— Думаю, он нарушил правила, когда уже вошел в парк с собакой.
— Ну люди не должны…
— Послушай, Кэт. Я хочу, чтобы ты побыла здесь.
— Что? Это же была моя идея.
— Ты никогда не замечала, как сложно говорить напрямик в присутствии кого-то третьего?
Все еще держась за качели, она вздохнула и ответила:
— Ну ладно. Это действительно так.
— Мне надо с ним поговорить.
— У меня с Джеймсом более дружеские отношения. Он помнит меня, Рей. Я знала его, когда была ребенком.
Пока они спорили вполголоса, мимо них с криками пронеслись двое мальчишек, стараясь поймать прыгающий мяч.
— Дай мне.
— Нет, это ты дай мне!
Не дожидаясь, пока все закончится плохо, к ним подошел мужчина с седой бородой и поднял одного ребенка за одежду, словно кошка котенка.
— Сейчас его очередь, — сказал он твердо и отнес брыкающегося малыша к красному столу, покрытому полосатой тканью.
— Мама даст тебе хот-дог, если ты немного помолчишь.
Мальчишка замолчал и начал уписывать хот-дог, политый горчицей. Ребенок, которому достался мяч, вернулся и сел напротив товарища. Они начали строить рожи и кидаться друг в друга жареной картошкой.
— Он считает, что я убил его дочь, — сказал Рей тихо. — Нам надо поговорить.
Он встал с качелей и направился к Хаббелу.
Кэт осталась на месте. Она села на качели и начала смотреть ему вслед.
Пес Хаббела, Марли, помчался за каким-то мальчуганом. Тут же появился его сердитый отец и принялся отчитывать Хаббела. Тот извинялся, но как-то нехотя. Когда Марли наконец вернулся, хозяин отчитал его мягким, но твердым тоном:
— Ты плохой мальчик, и ты это знаешь. — Хаббел, пристегнул поводок к ошейнику. — Ты знаешь, что мы любим тебя, но ты плохой мальчик. — Как все плохие родители, он погладил собаку и даже поцеловал ее в морду.
— Привет, Джим, — поздоровался Рей.
Хаббел, опешив, резко поднялся на ноги и уставился на него:
— Какого черта ты тут делаешь?
— Я бывал здесь много лет назад.
— Странно услышать о ностальгии от мужчины твоего возраста.
— Я приходил сюда с Лей.
— Она связывалась с тобой?
— Нет.
— Нет, — повторил Хаббел. Он покачал головой, и Рей увидел перед собой другого человека — не большого здоровяка, который донимал свою дочь грубоватой заботой, а отца, который извелся от тревоги за ребенка.
Рей сказал:
— Я знаю, вы сердитесь на меня и подозреваете.
— Черт побери, так и есть. Я только что разговаривал с детективом Раппапортом о тебе.
