Сестры поднялись и повиновались. Воздух снова был чистым и сладким, и Флора умыла каждую сестру рядом с собой, причесала и уложила их слипшийся мех, чтобы он снова сделался гладким и шелковистым. И сама она впервые ощущала нежные, заботливые прикосновения с тех пор, как фрейлины отвели ее в приватные покои Королевы, а ее сердце наполнилось любовью и благодарностью ко всем сестрам. Только когда она ощутила восхитительное легчайшее прикосновение своих антенн, приводимых в порядок бережными руками, она поняла природу этого чудесного чувства. Антенны были полностью раскрыты, и она не могла закрыть их.
– Спасибо, сестра, – сказала Флора и отстранилась.
Она просканировала ближайших к себе пчел и поняла, что их антенны также полностью раскрыты, чтобы впитать Любовь Королевы до последней частички и отдаться ее завораживающему повествованию. Испытанное облегчение было всеохватным, а вместе с ним пришло ощущение красоты улья, нахлынувшее на нее после долгого чувственного воздержания. Теперь же Флора увидела все заново: резной сводчатый потолок зала Танцев с его растительными фресками, украшающими старинные восковые панели, и своих сестер – прекрасных любимых сестер, с их теплым чистым запахом.
Флора попробовала снова закрыть антенны. Ведь любая пчела, прикоснувшись к ним своими антеннами, могла раскрыть ее секрет всем вокруг, как это сделала Сестра Ворсянка. Она не знала, когда придет время для паучьего пророчества, но яйцо могло формироваться в ней в этот самый момент, и любая пчела способна была почувствовать это. Еще одно яйцо…
При этой мысли антенны Флоры максимально раскрылись. К ее радости и ужасу, у нее в уме, а затем и в теле стало возникать лучистое, душистое воспоминание о ее последнем яйце. Она словно ощущала его запах и массу, качая его у себя на руках, и его аромат будто окутывал ее, смешиваясь с Любовью Королевы.
Одолеваемая этим призрачным воспоминанием, Флора не могла сдвинуться с места, хотя вокруг нее уже поднимались запахи различных пород, по мере того, как сестры возвращались к работе. Почуяв отчетливый запах полиции фертильности, Флора ощутила, как кто-то смотрит на нее. Страх придал ей решимости, и она резко обернулась, ожидая встретить пчелу в маске. Но оказалось, внимание исходило от группки уборщиц. Поняв, что она увидела их, они опустили глаза и антенны и принялись деловито расчесывать друг друга. Флора направилась к ним.
– Хвала вам, сестры, – сказала она. – Вы теперь работаете на полицию?
Первая работница в ужасе закачала головой, а другие пригнули свои антенны в знак отрицания. Они смотрели на нее ясными и умными черными глазами.
Флора не могла отвести свой взгляд, и вдруг перед ней снова возник образ ее последнего яйца, ясный и четкий, и воспоминание о его аромате мощно выплеснулось из ее антенн.
Мое любимое яйцо, мое потерянное дитя…
Она ожидала, что они поднимут тревогу, но они только плотнее обступили ее. И усилили запах своей породы, распространив его вокруг нее. Флора прониклась к ним невыразимой благодарностью, поняв, что они сделали это, желая защитить ее. Они знали, что она откладывала яйца, но они не докладывали об этом. Стена запаха стала более мощной, когда послышались чьи-то уверенные шаги. Флора узнала жесткий запах Премудрой Сестры, которая уже не раз встречалась ей, и ее антенны тут же закрылись, а их корни опасливо задрожали.
– Тебя переполняет любовь к своей породе, как я вижу. Ты их больше не стыдишься?
Флора сделала книксен.
– Нет, Сестра. Смиряться, Подчиняться и Служить.
Она почувствовала, как жрица пристально изучает ее антенны, обращая особое внимание на то, что они плотно закрыты.
– Всегда прилежна, Флора-717. Чем бы ты ни занималась, – сказала жрица, осматривая ее. – Теперь, когда вернулась к уборщицам, ты останешься с ними до получения дальнейших указаний – это ясно?
– Да, Сестра.
Премудрая Сестра оглядела зал Танцев. Королева уже ушла.
– Ты со своими сестрами восстановишь здесь исконный безупречный порядок. – С этими словами жрица отпихнула своей стройной ногой покореженный торс трутня. – Все останки вы перенесете в морг, который затем отчистите от пола до потолка и по всем углам. Вы полностью освободите и отчистите это помещение, точно выполняя это задание. Вам понятно?
– Да, Сестра.
Когда притихшая толпа сестер стала покидать зал Танцев, Флора дала сигнал уборщицам подождать ее.
– Вижу, они признают в тебе главную, – сказала Премудрая Сестра и еще раз просканировала Флору. – Не закрывай от нас свой разум, Флора-717. Скоро придет время Зимнего Клуба. Ты понимаешь, о чем я?
– Нет, Сестра.
– Жизнь – для тех, кто вступит в него. – Премудрая Сестра посмотрела на уборщиц, которые уже подметали и скребли зал Танцев. – Но это не для всех сестер. Когда эта группа закончит работу, отошли их к паукам.
– К паукам? Сестра, почему? Они крепки и сильны…
– Молчать! Зима безжалостна, пчел вашей породы легион, и несколько ваших жизней, если обменять на знания, только помогут улью. – Премудрая Сестра чуть подождала и добавила: – Медовки заботятся обо всех породах, Флора-717, даже о вашей. Я тебя заверяю, что их жертва принесет пользу, а конец их будет быстрым.
И жрица удалилась.
Флора беспомощно смотрела на своих сестер, чистивших и мывших зал. Она взяла метлу и присоединилась к ним. Они уловили ее грусть и стали бережно касаться ее. Но на этот раз их доброта причиняла ей боль.
Глава 29
Флора разделила уборщиц на две группы. Одна носила останки трутней из зала Танцев прямо на взлетную доску, а другая освобождала морг. Он был завален до предела, когда Флора заглядывала туда, – стеллажи у входа были плотно заполнены высохшими, спрессованными для экономии места телами старых сестер. Те, кто умер раньше, лежали в глубине длинного помещения, откуда шел сильный запах противогнилостного средства из прополиса. К удивлению Флоры, все ее работницы боялись этого запаха, она улавливала распространяемый ими сигнал страха.
Ее мутило при мысли о собственном неизбежном предательстве, и она не стала принуждать сестер идти дальше, но сама пошла. Обрабатывать прополисом стеллажи для хранения тел было обычным делом, и не стоило удивляться такому количеству мертвых сестер, ведь все они были старыми, родились еще ранним летом, однако, по мере того как Флора продвигалась между стеллажами, она стала чувствовать в воздухе изменения. Тишина… тайна. Под яркой антисептической нотой прополиса скрывались миазмы разложения. Шум суеты работниц затих в отдалении, а тьма вокруг сгустилась.
Флора остановилась. Тела, хранившиеся в морге, всегда были сухими, однако здесь соты под ногами были влажными. Влага сочилась из мягкой бесформенной массы в углу. Подавляя внезапно возникшее отвращение, Флора направила туда свои антенны, желая понять, что это такое. И тут же попятилась в ужасе.
