Женевьеву охватил ужас. Француженка часто-часто зашептала молитву, вжимаясь в угол экипажа, и принялась натягивать на себя полог, которым они с мужем укрывались в дороге.
Князь уже стоял на ногах; он озирался и соображал, что делать. Генеральская кровь кипела, но в путешествие Сергей Лаврентьевич надел мягкий дорожный костюм, а не мундир. Он привычно потянулся к эфесу шпаги — рука схватила пустоту. Оружие было заботливо упаковано Семёном и лежало в бауле на запятках.
— Что расселся, скотина? — рявкнул князь на возницу, который с облучка глазел на происходящее.
— Такое дело, барин, — ответил кучер, — нам за извоз уплочено. А седоков охранять — не наша забота. Да и боязно.
— Верно, — подтвердил ухмыляющийся бородач. — Сиди, не рыпайся, целее будешь.
Мужички пытались вытолкнуть тюк с шаром из телеги на землю: двое упирались сверху; тот, что в синем армяке, командовал и помогал снизу.
— Может, прямо здесь резануть? — задумчиво сказал он. — Тяжёлый, зараза…
— Назад! — генерал грудью пошёл на разбойников. — Все назад!
Семён с трудом поднялся на колени. Руки у него были в грязи; тыльной стороной перепачканной ладони он утирал кровь с разбитого лица и тихо повторял:
— Батюшка, барин, не надо… Батюшка, барин, не надо…
— Ты б холопа свово послушал, вашсиятьство, — сказал главарь в синем армяке, подбочениваясь перед князем; один глаз у него был светлее другого и глядел куда-то в сторону. — Ещё зацепит сгоряча кто из ребятушек. Нам твоя кровь без надобности.
— Чего же тебе тогда? Денег?
— He-а. Велено токмо басурманские тюки попортить. А тебе, вашсиятьство, велено сказать, чтоб с хранцузами не якшался. Ещё велено сказать, чтоб вёл себя смирно и не лез, куда не просят.
— Кем велено?
— Того говорить не велено.
Сергей Лаврентьевич размахнулся, чтобы отвесить наглому мужику хорошую оплеуху, но тот перехватил руку и резко выкрутил. Князь охнул от боли.
— Осади! — вдруг послышался крик.
Никто не заметил, откуда взялся этот всадник. По-господски одетый молодой человек на вороном коне вылетел из-за телеги, поднявшись в стременах и держа шпагу наголо. Он наотмашь полоснул клинком того из бандитов-близнецов, что оказался ближе к нему.
Брызнула кровь. Раненый взвыл, схватился за разрубленное ухо и покатился по запакованному шару. Второй мужик проворно отпрянул, и шпага его уже не достала, лишь скользнула по ткани тюка.
— Осторожно, прошу вас! — жалобно простонал по-французски Гарнерен; он лежал на обочине, приподнявшись на локте.
Главарь прищурил кривой глаз, толкнул князя под ноги коню и потащил из-за голенища широкий длинный нож. Всадник натянул повод, чтобы не затоптать старика; атаковать бандита из такой позиции было неудобно.
Бородатый детина перестал ухмыляться, схватил оглоблю наперевес и ринулся в бой.
Молодой человек разворачивал коня, старясь объехать князя; главарь же перебрасывал нож из руки в руку и норовил встать так, чтобы лежащий князь мешал всаднику. Быстро подняться Сергей Лаврентьевич не мог, но смекнул, что надо делать. Он улучил момент и обеими ногами что было силы лягнул под коленки разбойнику. Тот упал с матерной руганью.
Воспользоваться удобным случаем всадник не успел: с телеги ему на спину прыгнул улизнувший мужик. Молодец удержался в седле и хлестнул шпагой через плечо. Мужику снова повезло: его спасла толстая шерсть армяка. Удар был болезненным, но не оставил раны; разбойник вскрикнул и ещё крепче вцепился во врага. Через мгновение оба очутились на земле. Шпага отлетела в сторону.
Освободившийся конь хрипло заржал и боком шарахнулся в сторону подоспевшего детины. Тот огрел коня оглоблей.
— Пошёл, холера!
В запястья упавшего главаря вцепился Семён. Он хотел отнять оружие, но слишком неравными были силы. Мужик в синем армяке рывком перевернул генеральского денщика и потянулся остриём к его шее, переплетённой вздувшимися от натуги жилами. Страшная рожа с глазами, налитыми кровью и глядящими в разные стороны, нависла над старым солдатом; сдерживать руку с ножом не было возможности. Семён уже прощался с жизнью, но подоспел князь и обрушил на голову разбойника подвернувшийся увесистый камень, спасая своего слугу. Обмякший бандит отвалился вбок.
Тем временем пришёл в себя и спрыгнул с телеги разбойник с разрубленным ухом. Кровь залила ему пол-лица и плечо. Мужик подхватил шпагу с земли.
— Порешу! — зарычал он, озверев от боли и ярости, и попытался неловко ткнуть шпагой молодого дворянина, который удерживал второго близнеца на земле в борцовском захвате. Дворянин вовремя заметил нападающего, рванул противника вбок и подставил его спину под остриё. С глухим звуком клинок вошёл в тело и пронзил лёгкое: мужик сдавленно крикнул, изо рта его хлынула кровь.
Воспользовавшись замешательством бандита со шпагой, молодой человек перекатился в сторону и вскочил на ноги. Умирающий скрёб ногтями землю возле Гарнерена. Француз не мог отвести взгляда от его окровавленных губ. Мужик прерывисто дышал; с каждым выдохом в лицо Гарнерену летели мелкие кровавые брызги.
Воздухоплаватель был мужественным человеком, но не воином. Он мог подниматься в невероятную высь к птицам, мог нырять из поднебесья с парашютом, но с расстояния двух футов человек, захлёбывающийся кровью, вызвал у него приступ дурноты. Француз почти лишился чувств и откинулся на траву. Рядом стоял убийца, тупо разглядывая окровавленную шпагу.
— Как же это я? — бормотал он. — Братушку-то?..
Бородатый детина отогнал коня, и теперь они с молодым дворянином боролись, держа оглоблю за концы. Оба оказались недюжинной силы, но мужик был крупнее и тяжелее, так что его противнику приходилось туго.
— Ваше сиятельство, — всхлипывал Семён, — век буду бога молить… жизнью обязан… от смерти лютой меня…
— Француза… француза посмотри, — отвечал князь, — живой ли?
Сергей Лаврентьевич тоже говорил с трудом. Здоровой рукой он прижимал к груди вторую, которую до хруста выкрутил кривоглазый главарь. Семён откатил от Гарнерена смертельно раненного бандита, приподнял французу голову и заглянул в лицо.
— Живой! — Он обернулся к князю и улыбнулся разбитыми губами.
Молодому дворянину рывками удалось обмануть здоровенного бородача. Тот потерял равновесие и после внезапного удара в колено выпустил оглоблю из рук, а молодец мигом перехватил орудие половчее и с размаху раскроил разбойнику череп…
…но ему тут же пришлось уворачиваться от шпаги: оторопь у бандита прошла, и он с утроенной яростью налетел на молодого человека, из-за которого только что заколол собственного брата.
— Куда ж ты, — насмешливо скалился дворянин, ныряя из стороны в сторону, — со свиным рылом, да в калашный ряд? Американца решил на вертел наколоть, как куропатку?! На, попробуй! Ты же благородной шпаги в руках никогда не держал, тварь чумазая!
