…а Фёдор Иванович исполнил задуманное. При помощи алеутов, прикрываясь днищами байдар, он приволок под ворота лодку с хворостом и мешками пороха, сунул в неё тлеющий фитиль — и отбежал в ожидании взрыва.
— Молодца! — задорно крикнул ему случившийся поблизости Баранов…
…но тут события приняли непредвиденный оборот.
Вдоль боковой стороны крепости к заливу текла неглубокая речка. Когда воины Александра Андреевича двинулись на штурм, они легко перешли её по брошенным поперёк байдаркам, как по мосткам. Речка осталась позади наступавших…
…и этим воспользовался Катлиан. Он не стал сидеть в ожидании штурма, но с задней стороны крепости скрытно выбрался в примыкавший лес, ведя за собой десятка три отборных бойцов. Колюжи проскользнули до речки, погрузились в стылую сентябрьскую воду и, дыша через полые тростинки, сплавились до мостков из байдарок — и дальше до залива…
…чтобы внезапно выскочить из воды и с боевым кличем ударить в тыл наступавшему войску. Катлиан был страшен — мокрый, с красно-чёрно-белыми полосами краски на лице, в обшитом шкурой медведя боевом шлеме в виде вороньей головы с огромным клювом и медными глазами-нашлёпками по бокам. Вождь скалил зубы в крике и орудовал кузнечным молотом, нанося удары направо и налево; его воины с длинными ножами широкой цепью ворвались сзади в ряды противника…
…и войско Баранова дрогнуло. Атака была внезапной и ошеломительной, к тому ещё стало смеркаться — никто не разобрал, что в тыл к почти тысячному отряду зашли всего несколько десятков человек. Те, на кого напали колюжи, в страхе бросились бежать обратно к берегу; глядя на них, другие замешкались…
…а тут ещё наконец взорвался порох, подложенный к воротам крепости. Затея графа удалась, но слишком поздно: грохот взрыва лишь привёл нападавших в ужас. Паника передаётся толпе куда быстрее геройства, и через мгновение побежали все. Напрасно Баранов с офицерами, срывая голоса, пытались остановить отступление…
…а с крепостных стен и через проломленные ворота уже сыпались колюжские воины. Завывая, улюлюкая и круша отставших алеутов, они топорами и копьями погнали вражеское войско к воде.
— Баранов ранен! — крикнул кто-то.
Александр Андреевич с серым лицом медленно оседал наземь, схватившись за разрубленное плечо, — не спасла даже кольчуга. К Баранову бросился Фёдор Иванович, не дал упасть. Несколько крепких промысловиков подхватили командующего на руки и в кольце самых верных алеутов понесли прочь, отбиваясь от наседавших колюжей.
Фёдор Иванович поднял с земли золочёный шлем Баранова, нахлобучил на голову и быстро глянул по сторонам. Катлиана он приметил сразу — по вороньему клюву на огромной медвежьей шапке. Граф рванулся к вождю, прорубая себе дорогу двумя саблями; неподалёку сражался Повалишин…
…а с борта «Невы», кусая губы, на происходящее смотрел капитан Лисянский. Сейчас индейцы прижмут войско Баранова к воде и до темноты перестреляют, изрубят, вырежут всех… Капитан опустил подзорную трубу и скомандовал канонирам:
— Заряжай картечью!
— Ваше благородие, — с сомнением молвил один из пушкарей, — своих ведь накроем…
— Заряжай! Как вас граф учил? Бей поверх голов!
Громовый залп дюжины орудий перепугал всех, бывших на берегу, и положение снова переменилось. Отступавших только что ждала смерть у кромки воды, но теперь они могли спастись — войдя ещё дальше в воду, чтобы оставить врага вдали от крепости, но в досягаемости пушек Лисянского…
…и первая дюжина ядер это подтвердила. Чугунные шары разорвались посреди бегущих колюжей; взвизгнула картечь, попадали сражённые индейцы; Повалишин, охнув, схватился за пробитую навылет руку…
…а Фёдора Ивановича оглушительно тюкнуло осколком по затылку шлема. Граф запнулся и рухнул ничком, не дойдя до Катлиана всего нескольких шагов. Преображенский мундир удалого рубаки привлёк внимание вождя. По его знаку здоровенный воин из тех, что пришли по реке, взвалил бесчувственного поручика на плечи и трусцой направился в крепость вместе с остальными колюжами, отходившими от берега под защиту непробиваемых стен…
…а спасённое Лисянским войско Баранова тем временем грузилось в шлюпки и байдарки, невольно пригибая головы при каждом выстреле с «Невы»: капитан продолжал бомбардировать Шисги-Нуву, чтобы колюжи даже не думали высунуться.
Бой был окончен.
Глава V
Баранова доставили на его корабль. Когда Лисянский прибыл к командующему, тот лежал в своей каюте — маленький, осунувшийся, с прибинтованной к телу рукой, бледный от потери крови…
— Худо мне. — Александр Андреевич едва шевелил пересохшими серыми губами. — Совсем худо… В глазах темно… Объегорили меня колюжи, вот ведь как…
Капитан присел на табурет возле постели и поднёс к губам Баранова кружку с водой. Тот приподнялся и выпил, роняя капли на грудь. Лысина его тут же покрылась испариной. Раненый упал обратно на подушку и чуть слышно молвил:
— Спасибо… Кабы не вы, всех бы нас там… до единого… Катлиан — хитрая змея… Наших много положили?
— Для такого большого боя и при такой переменчивой фортуне потери весьма скромные, — ответил Лисянский. — Погибли три моих матроса, ваших промысловиков трое и четыре кадьякца. Об алеутах точных сведений нет, буду знать завтра. Серьёзно ранены девять охотников, шестеро эскимосов и двенадцать человек из экипажа. Лейтенанта Повалишина картечью зацепило в руку. Остальным тоже многим досталось, но по мелочи…
Капитан умолк, и Баранов спросил:
— Это всё?
— Индейцы захватили поручика Толстого, — через силу признался Лисянский. — Он не побежал со всеми. Рубился возле крепости и хотел убить Катлиана. Повалишин был рядом и видел, как Толстого контузило. А потом колюжи его в крепость уволокли.
— Ничего, — прошептал Баранов, — завтра назад выторгуем… если живой… Так-то не тронут его… он им нужен… Только с Катлианом говорить вам придётся… какой теперь из меня командующий?
Утром на крепость Молодого Дерева обрушился шквал огня: все орудия флотилии палили с четверть часа, не переставая. В ответ Шисги-Нуву огрызнулась всего парой пушечных выстрелов — благодаря Фёдору Ивановичу запасы пороха у колюжей подходили к концу. Их артиллерия и ружья становились бесполезными, а надежды на успешную оборону — призрачными.
Хорошенько напомнив об этом, Лисянский прекратил бомбардировку и стал ждать, когда индейцы поднимут белый флаг и вышлют парламентёров.
За ночь колюжи наспех подлатали ворота крепости, взорванные графом. Через час одна створка пошевелилась, но вождь не появился: вместо Катлиана на площадку перед воротами вытолкнули женщину. С «Невы» её разглядывали в подзорные трубы.
— Наша, кадьякская, — сказал старшина промысловиков, которого Баранов отрядил для помощи Лисянскому.
Женщина подошла к берегу. Лисянский велел алеутам привезти её на корабль и допросил через переводчика. Кадьячка оказалась пленницей-эскимоской, захваченной колюжами в Михайловском форте. Она рассказала, что тойоны — вожди бунтующих домов — готовы к мирным переговорам, если только им гарантируют безопасность. «Нева» просигналила индейцам белым флагом, и переговоры начались.
