Он выкинул окурок и направился к машине, а я бросилась следом и вцепилась ему в руку. Если уедет — конец мне. Идти совсем некуда. Меня менты сцапают и в интернат вернут.
— Пожалуйста, отвези. У меня там братья. Я найду их. В интернат нельзя. Там нас… там…
Он обернулся и стиснул челюсти, глядя мне в глаза, и я снова подумала, что взгляд у него невыносимый, очень тяжелый.
— Что у вас там?
— Что? Продают папикам-педофилам всяким. Это вам по телеку показывают чистеньких деток с несчастными глазами, а там ад. Понимаешь?
Он усмехнулся ровно на секунду, а потом сгреб меня за капюшон.
— Врешь.
— Зачем? Думаешь, мне нравится у отца жить? Но лучше побои. Я в интернат не вернусь.
— Зачем? Чтоб на жалость надавить. Я тебя сам сейчас в интернат отвезу. В столицу она хочет. Совсем дура, что ли? Кому ты там нужна? Книжек начиталась? Фильмов насмотрелась?
— Отвезешь — я сбегу. Какая разница. Не буду я там. Не хочу… страшно мне.
— А я, значит, не страшный по-твоему? Может, я хуже всех этих папиков вместе взятых. Ты не знаешь, кто я.
— Не страшный. Ты меня не обидишь.
Засмеялся, но зло и мрачно, склонился к моему лицу.
— Дура наивная. А на улице в столице думаешь, не страшно? — прорычал и сдавил пальцами мои скулы. Я быстро заморгала, но взгляд не отвела.
— Везде страшно, но там страшнее… Там детей продают.
Он долго мне в глаза смотрел, словно пытался понять, не лгу ли я. Потом молча оттащил к машине и затолкал на переднее сидение. Когда не развернулся, а поехал по прямой, я с облегчением выдохнула. Выиграла. Странно, но хищник почему-то мне поверил и пожалел. Хотя он совсем не похож на тех, кто хоть кого-то в своей жизни жалеет.
Через несколько километров мы остановились на заправке, и Вор таки купил мне конфеты, а еще сэндвич и стакан с какао.
— Даша, значит? — спросил и снова музыку включил.
Я кивнула с полным ртом.
— Да-ви-на.
— Как? — он засмеялся, надкусывая свой сэндвич и выруливая на дорогу.
Я проглотила последний кусок бутерброда, запила какао и повторила:
— Дарина. А тебя как звать? Вор тебе не очень подходит.
— Ты назвала меня Вором? — снова улыбается, а я смотрю и понимаю, что отвести взгляд получается с трудом. Красивый он, Вор этот. Очень красивый. Сейчас, когда совсем светло, я могла даже рассмотреть и щетину на скулах, и ровный прямой нос. А еще у него ресницы длиннющие.
— Да. Как еще? Ты не представился.
— Тебе кличку или имя?
— Ну я же тебе имя сказала.
— Макс.
Макс… Ему подходит. Я откинулась на сиденье и с наслаждением сунула шоколадную конфету в рот. Откусила половинку и, завернув в бумажку, хотела спрятать в карман. Внезапно резко повернула голову — Макс внимательно на меня смотрел, периодически бросая взгляды на дорогу.
— Ешь, мелкая, не жалей. Я еще куплю.
Наверное, именно тогда я и влюбилась в него.
Глава 7. Андрей (Граф)
Если не можете избавиться от скелета в шкафу, заставьте его станцевать.
(с) Джордж Бернард Шоу
Наконец-то самолет приземлился. Казалось, полет длился бесконечно. В голове — рой мыслей, они переплетались между собой, вытесняли друг друга, чтобы, в конце концов, запутаться в какой-то уродливый узор. Слишком много вопросов, которые звучали, как вой сирены, разбивая вдребезги попытки проанализировать информацию.
Я ступил на первую ступеньку трапа и в лицо ударил пронизывающий ветер. За ворот пальто пробирался дождь, его ледяные капли расползались по позвоночнику трещинами озноба. Привет от родины — отрезвляющий, отдающий холодом, в унисон нарастающей тревоге.
На парковке меня ждал Александр Владимирович по кличке Афган — один из приближенных людей отца. Я никогда его так не называл, испытывая какое-то особое уважение, да и вырос я на его глазах. Поздоровавшись и пожав друг другу руки, мы сели в Мерседес. Откинувшись на спинку сиденья, я глубоко вдохнул, рассматривая толпу снующих людей. Шансы встретить ее здесь нулевые. Но, тем не менее, я провожал взглядом любую белокурую женщину, которая проходила мимо. За последние несколько часов я думал о ней так много, что мне казалось, помню ее черты до мельчайших подробностей.
— Андрей, ну что, поехали, отец уже заждался…
— Мы не поедем к отцу. Я забронировал номер в "Александрии", отвезите меня туда.
— Но Ворон приказал…
Он сделал паузу, которую я не собирался затягивать.
— Я еду в гостиницу. Оттуда приеду на кладбище. Во сколько похороны Царя?
— В 15.00
— Я буду вовремя.
Мы перекинулись еще парой дежурных фраз, но разговор не складывался. Чувствовалась натянутость и каждый из нас не мог дождаться, когда автомобиль наконец-то вырвется из пробок, и мы доберемся до места назначения.
Я смотрел в окно, на проносящиеся мимо здания, но словно не замечал, насколько изменился город. Настоящий мегаполис. От серых и грязных улиц, которые я в спешке оставил много лет назад, почти ничего не осталось.
— Да куда ты прешь… придурок. Ты бы еще на встречку выехал, дебил, бл***, — Александр Владимирович открыл окно и орал в сторону белого Ниссана. Парень за рулем вжался в сиденье и перепугано наблюдал за затором, который образовался всего за несколько минут. Остальные водители начали сигналить, нервно жестикулировать, сопровождая все свои движения отборным русским матом, который можно было с легкостью разобрать по движению губ.
— Вот теперь я почувствовал, что дома… — с легкой ухмылкой произнес я.
— Сынок, если проблему с дорогами решить удалось, то идиоты — неистребимы.
Через несколько минут мы подъехали к гостинице и я, взяв в руку чемодан, вышел из машины и, поблагодарив Афгана, направился к центральному входу.
Перешагнув порог номера, подошел к журнальному столику, чтобы быстрее включить ноутбук. Сбросил с плеч пальто и швырнул его на кровать. Сейчас на связь выйдет человек, который предоставит мне всю информацию на Лену. Я в который раз пересмотрел содержимое конверта: свидетельство о рождении Карины Градовой, результаты теста ДНК и фотоснимки.
Мне предстояло выяснить, чьи руки оказались настолько длинными, чтобы заполучить для анализа мои образцы. Без помощи человека из моего окружения не обошлось. Предательства давно перестали меня удивлять, скорее — оседали на душе неприятным осадком, заставляя действовать и принимать твердые решения. Данный вопрос пока отодвинут на второй план как второстепенная деталь, ведь сейчас главное — понять, кому все это нужно? Подлинность теста ДНК не вызывала никаких сомнений — перепроверить данные можно за несколько дней, и в случае подвоха основа, на которой кто-то и затеял эту игру, разлетится вдребезги.
