Глава 11. Андрей (Граф)
Разве трудно простить человека? Нет, конечно… Трудно заново ему поверить…
(с) Просторы Интернета
Не важно, в какой стране мира ты находишься — решать дела всегда будут деньги и связи, вернее, количество первых и качество вторых. В моем случае недостатка не было ни в том, ни в другом, кроме того, в арсенале появились несколько козырей. Один из них состоял в том, что на данный момент никто из окружения Ворона не воспринимал меня как серьезную угрозу, а сцена радостного воссоединения отца и сына после долгих лет разлуки, которой они так и не дождались, еще больше укрепила эту уверенность.
Если изначально я был уверен в том, что Царя убрали ради смены власти и влияния, то теперь понял, что главная причина зарыта намного глубже. Это непоколебимая позиция, которой на протяжении длительного времени придерживались как Царь, так и отец. Как бы иронично это ни звучало по отношению к верхушке криминалитета, но все же у этих пропитанных цинизмом и жестокостью преступников были свои моральные принципы. Главное табу состояло в том, что ни один из них ни при каких обстоятельствах не соглашался работать с наркотиками и секс-торговлей детьми и подростками. Уверен, убийство Царя — это вызов Ворону, что пришло время подвинуться и прекратить корчить из себя чистоплюя.
Леший — назвать его третьим из связки можно было лишь с большой натяжкой, но на протяжении всех этих лет Царь и Ворон сотрудничали с ним весьма тесно. Город фактически принадлежал этой тройке. А после того, как каждый из них в той или иной мере сунулся в политику, то и статус де-юре — лишь вопрос времени. И сейчас предстояло проверить, насколько широкими являются связи и контакты Лешего, а так же, в какую сторону они разрослись.
Откинулся на спинку стула, потирая переносицу и закрыв глаза. Утром я встречался с информатором, а последующие несколько часов провел в номере. Стол был завален кипой документов, выписками со счетов, фото, отсканированными материалов — я пытался уловить связь между последними событиями. Плеснул на дно бокала виски, наблюдая, как напиток играет разными оттенками янтаря, и пригубил, чувствуя, как по горлу разлилось обжигающее тепло. Тело немного расслабилось, но в голове все так же беспрестанно крутились мысли. Внезапный стук заставил резко открыть глаза — черт, наверное персонал. Зря я проигнорировал табличку "Не беспокоить", которую стоило бы повесить по ту сторону двери. Стук становился все настойчивее, с каждой секундой усиливая раздражение — видеть сейчас кого бы то ни было даже для того, чтобы послать к черту, не хотелось. Я резко встал и быстрыми шагами приблизился к двери с намерением высказать все, что я думаю о сервисе по-русски, но там меня ждала не перепуганная горничная, а… Малена. Окинул ее пристальным, оценивающим взглядом, медленно исследуя, скользя по телу снизу вверх, и в легком недоумении поднял бровь. Жестом пригласил войти и, дождавшись, когда она переступит порог, произнес:
— Не то чтобы я не рад тебя видеть, Малена, — пригубил бокал и, не отводя глаз, продолжил, — но сейчас не лучшее время для гостей…
Внешне она оставалась спокойной, но этот налет невозмутимости может демонстрировать кому-то другому — я слишком хорошо знал и ее характер, и темперамент.
— Андрей, я так соскучилась. Ты мог бы устроить мне и более радушный прием. В прошлый раз ушел по-английски… — она приблизилась вплотную и провела пальцами по рубашке, расстегивая верхнюю пуговицу, и заискивающе продолжила, — не верю, что ты растерял все свои манеры…
Я перехватил ее руку, не глядя поставил бокал на стоящий у входа комод и притянул за талию.
— Ты же хорошо знаешь мои приоритеты, Малена. А твои я знаю еще лучше. И даже то, что под твоим пальто нет одежды, — потянул за пояс, после чего он упал, а полы пальто разошлись, обнажая голую грудь, — не значит, что я поверю в твои сказки…
Прижал ее к стене, и, притрагиваясь губами к мочке уха, медленно и спокойно продолжил:
— Или ты хочешь сказать, что прилетела сюда только для того, чтобы сейчас постонать подо мной?
Она дрогнула, выгибая спину, ее тело в одну секунду покрылось мурашками, а из груди вырвался стон. Глаза с поволокой сверкали похотливым предчувствием, а полные губы, по которым она прошлась влажным языком, казались еще более пухлыми. Сквозь ткань рубашки я ощутил, как она трется об меня твердыми напряженными сосками, бесстыдно расставляя ноги шире, изнывая и предлагая взять то, что мне так настойчиво преподносят. Посмотрев мне в глаза затуманенным взглядом, с придыханием, затягивая каждое слово, прошептала:
— Андрей, какой же ты все таки мерзавец. Стонать под тобой — одна из моих слабостей. Воспользуйся ею… прямо сейчас…
Я провел пальцами по внутренней стороне бедра. Медленно… наблюдая, как она теряет самообладание. Закрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями, подрагивая от нетерпения. Ее грудь вздымалась от глубокого дыхания, руки впились в мою спину, она покусывала губы и, казалось, вот-вот взорвется от возбуждения, к которому уже начало примешиваться раздражение.
— Хватит издеваться, черт тебя возьми. Я не могу больше…
Смотрел на нее и понимал, что внутри — тишина. Тело реагировало автоматически, голые инстинкты, природные рефлексы, но в душе чувство полного безразличия. Как с красивой дорогой машиной. Она вызывает восторг и восхищение, когда впервые садишься за руль, ощущения ее мощи и шика захватывают дух, плавный ход и скорость, с которой рассекаешь воздух, окрыляет, заставляя содрогаться от выброса адреналина. Но спустя время ты просто привыкаешь, дизайн и кожаный салон становятся привычными для глаз, а идеальная управляемость и надежность воспринимаются как должное. Она комфортна, она всегда под рукой, но это всего лишь машина, и в случае чего ты просто идешь в салон и, выписывая чек, получаешь новую.
Я прикоснулся пальцами к кружеву ее трусиков, которые уже давно пропитались влагой, и начал дразнить сквозь ткань клитор, еще больше распаляя желание. Она двигалась навстречу, терлась о мои пальцы, ее стоны становились смелее, а лицо вспыхнуло от накатившего возбуждения.
— Малена, ты самая похотливая сучка из всех тех, кто был в моей постели… — отодвинул ткань и резко ворвался в нее пальцами. Она закинула ногу мне на бедро, чтобы раскрыться еще больше, а я, подхватив ее под ягодицы, приподнял, продолжая наращивать темп.
— Течешь от одной мысли о том, что я буду тебя иметь, — чувствовал, что с каждым словом она заводится еще больше, виляя бедрами, сжимая ткань моей сорочки в кулаках и впиваясь в кожу ногтями, — жестко… где и когда захочу… драть, как последнюю потаскуху.
— Черт, Андрей, да. Не останавливайся.
Я продолжал вдалбливаться в ее тело. Глубоко, причиняя боль, то ускоряясь, то, когда она уже готова была взорваться, внезапно останавливаясь.
— А теперь покажи мне, Малена, как ты умеешь просить…
