(с) Просторы Интернета
В подвале горела одна тусклая лампочка вокруг которой роем кружила мошкара. Лампочка мигала, грозясь вот-вот перегореть от перепада напряжения. Она монотонно трещала, создавая музыкальную композицию вместе со звуками капающей воды и скрипом раскачивающегося на веревках, протянутых через балку на потолке, человека. Казалось, он без сознания или мертв. Парень не шевелился, пока на него не вылили ведро ледяной воды. Настолько холодной, что тело окутали клубы пара. Он поднял голову, стуча зубами и глядя на своих мучителей заплывшими и опухшими, от побоев, глазами.
Их было шестеро. В элегантных костюмах, черных плащах и в зеркально начищенных туфлях, которые отражали свет той самой тусклой лампочки. Они не вписывались в обстановку подвала с обшарпанными, разрисованными похабщиной, стенами и ржавыми потеками на потолке. Один из мужчин стоял ближе всех к жертве, остальные выстроились полукругом позади своего главаря, с бесстрастным выражением лиц, ожидая приказов и немедленно готовые их выполнить.
А главный аккуратно счищал невидимые пылинки с серого пиджака и курил сигару. Ахмед Айдинович Нармузинов. Просто Ахмед среди своих.
Не торопясь вскрыл пакетик кокса, насыпал на тыльную сторону ладони и, закрыв одну ноздрю, втянул порошок. Закатил глаза, зажав переносицу. Потом посмотрел на жертву полупьяным взглядом. Усмехнулся. На холеном красивом лице с аккуратной модной бородкой отразилось выражение ленивого спокойствия. Только ноздри подрагивали, выдавая возбуждение.
— Эх, Костя, Костя, Костян, — пропел Ахмед, приближаясь к парню, — что ж ты так долго бегал, Костя? Мы устали за тобой гоняться. А ведь ты знал, что поймаем, Костя. Поймаем и ножки поотрезаем, пальчики повыламывем.
Ахмед сделал еще один шаг к жертве и вдруг резко ударил парня кулаком в живот. Тот застонал и дернулся, задыхаясь, ловя ртом воздух.
— А Ахмед очень не любит за кем-то бегать, Костя. Особенно не любят, когда ему врут, когда его предают и когда забирают его деньги. Ахмед любит честных друзей, порядочных, которым можно доверять, Костяяян.
— Я не предавал… Ахмееед, — прохрипел парень, — мы же друзьяяяя. Я все вернул бы. Ты же меня знаешь, Ахмееед.
— Конечно знаю, родной. Долго знаю. Но, оказывается, не настолько хорошо, чтобы быстро найти. И я очень злился все эти годы, Костя. Искал Костю-зайчонка, который скакал по городам и улочкам, по лесам. Прыг-скок, прыг-скок, — Ахмед сложил руки, имитируя зайца, и расхохотался. — Прятался от серого волка по норкам. Ну как не предавал, дорогой? А кто бабки взял, а сам всю информацию слил Царю? А Ахмед потерял очень много денег, Костя. Ахмед брата потерял. Жадный друг — это плохой друг, Костя. Это не друг, это шакал. А я добрый, Костян. Я верил тебе. Кормил тебя в своем доме, с семьей познакомил, платил тебе, мразь. Мало платил, да?
Снова удар, теперь в лицо, и парень закашлялся, сплевывая выбитые зубы и сгустки крови.
— Я не банк и не ломбард. Я не даю кредиты. Ты деньги взял, Костя, и с меня, и с них.
А я потери понес. Невосполнимые. За все платить надо.
— Я заплачу, Ахмеед. Я все…
— Конечно заплатишь, дорогой. Ахмеду все и всегда платят. Вот половину Мона заплатит, а половину ты, Костя. Око за око. Так в вашей библии написано? Я ничего не путаю?
Кивнул своим ребятам и те вышли из подвала, а через пару минут притащили голую девушку с длинными, растрепанными темными волосами, с кровоподтеками на молочной коже, с опухшими от слез глазами. Парень на веревках заорал.
— Светаааа. О Боже. Мать вашу. Сукиии. Не трогайте ее. Ааааа… не трогайте. Ахмеед, отпусти, я все сделаю. Все, что скажешь. Я все расскажу.
Ахмед схватил девушку за волосы и прижал к себе, демонстративно обнюхивая и пощипывая красные соски, кусая ее за ухо до крови.
— Не надо, нам Светочка все уже рассказала. Она умная девочка, сговорчивая и… красивая. Вот она цена, Костя. Намного дороже, чем ты мог подумать. Такая мягкая, — лизнул щеку девушки, а та даже не сопротивлялась, смотрела в одну точку застывшим взглядом. Ахмед вдруг запустил руку ей между ног, продолжая держать за волосы.
— Она такая узкая и тугая во всех дырках, Костя? Ты везде побывал? — девушка закричала, когда тот проник пальцами между ее ягодиц, — Мы будем трахать ее при тебе. Распечатаем ей зад, отымеем в рот, пока не начнет блевать нашей спермой. Я покажу тебе, как она хорошо работает ртом, Костя. Все для тебя, дорогой. Все только для тебя.
— Не надооо. Не надо, Ахмееед. Я умоляю… не трогай. Лучше меня убей. Я виноват. Только я.
— Ну, зачем так жестоко? Ахмед добрый. Ахмед не любит убивать. Мучить любит, а убивать не вкусно, Костя. Ты ее прятал, а мы нашли, да, Светочка, мы нашли тебя? Скажи Костяну, что мы с тобой будем делать? Мы репетировали по дороге. Ты повторяла для Кости… Давай, девочка, скажи.
Девушка молчала, и Ахмед тряхнул ее как тряпичную куклу.
— Говори, сука, не то почки отобью. Вытащу их через горло.
— Трахать, — прошипела девчонка, — ты говорил, что вы будете меня трахать.
— Правильно. А ты знаешь, Костя, как быстро садятся на героин? Не знаешь. Я покажу тебе…
Он достал шприц из кармана и покрутил им перед носом парня, которого бил озноб.
— Твоя Светочка станет наркоманкой за пару дней. Станет обдолбанной шалавой, которая будет трахаться за дозу. Шоу начинается. Мы будем снимать кино, Костя. А ты будешь играть в нем главную роль. Ты и соска твоя.
Весь последующий час Ахмед сидел в кресле напротив парня и курил сигару, демонстративно смотрел какой-то клип*, постоянно возвращая на повтор один и тот же трэк, пока его головорезы трахали девчонку, после того как Ахмед заставил ее активно трудится ртом над его членом, но так и не кончил.
Теперь они били ее по лицу, рвали на части, насиловали по очереди и одновременно, снимая на сотовые телефоны… Она плакала и кричала, а парень на веревках, сорвав горло мольбами и проклятиями, наконец-то затих, зажмурившись, стиснув челюсти.
— Эй, Рустам, смотри, что я нашел, а? Как тебе? Надо будет поиграть.
Парень, который смотрел в сотовый Ахмеда, заржал.*1
— Поиграем, Ахмед. Бакиру понравится твоя идея. Только откуда почерпнул потом укажи, а то авторские права и все такое…
Теперь они ржали оба под стоны девчонки и грязные ругательства мужчин.
— А то. Авторские права — это крутое преступление. Вот я бы, Рустам, обиделся, если бы кто-то это шоу, — он кивнул на девчонку, — себе присвоил.
— Так ты подпись оставь, Ахмед. Глянь, а мразь на твой шедевр не смотрит.
Ахмед сунул сотовый в карман и подошел к Костяну, потянул за волосы, заставляя поднять голову.
