Когда Граф сказал, что ему известно достаточно, мне захотелось истерически хохотать. Потому что вряд ли он узнал причину — я закопал свое прошлое очень глубоко в самом прямом смысле этого слова. Да и каким образом? Мои информаторы не имели ни малейшего понятия о том, кто я. Скорее всего, я наследил лично, когда шастал по архивам. А может Малена, которая орала подо мной как резаная, когда я ее трахал всеми мыслимыми и немыслимыми способами, успела что-то слить? Но что? Дальше моей постели эта итальянская шлюшка не попала, и я отдал ей лишь ту информацию, которую считал безопасной.
Не знаю, что ее связывало с Вороновым — любовь или чисто бизнес, но мне нужно было знать все. Я привык знать О НИХ ВСЕ. Граф вернулся из Нью-Йорка один, но спустя время она тоже прилетела, и я наблюдал за развитием событий, так как мы перекрыли итальянцам кислород на границе, а брат с маниакальной настойчивостью пытается вернуть свою бывшую, у которой от него дочь. Значит, слухи о браке сына Ворона и итальянки сильно преувеличены. Когда Малена вылетела из гостиницы, в которой остановился Граф, словно разъяренная фурия, я сидел в машине и наблюдал, как она ловила такси. Неужели Андрей пошел против Его Величества Вершителя Судеб? Посмел? Если да, то снимаю шляпу.
Графа я всегда "вел" лично. Противоестественный интерес. Я с ним знакомился. Мне хотелось раскладывать все по полкам самому, а не выслушивать аналитические обзоры тех, кто на меня работал. В тот момент я понял, что нам с Маленой надо дружить, и именно сейчас, пока она на эмоциях и готова наделать глупостей, а я могу ей в этом искренне помочь.
Выследил, где она зависает и пустил в ход все свое обаяние и умение, которому меня в свое время учила одна высококлассная богатая шлюха с вычурным именем Алевтина, которая приютила оборванца сразу после колонии. За красивые синие глаза, разумеется. Да упокой, Господи, ее грешную душу, которая отправилась прямиком в ад. Когда-нибудь мы с ней там снова встретимся.
Аля решила, что она гениальный мститель, и, в стиле дешевых гангстерских боевиков, подослала пару накачанных парней отпрессовать неблагодарного зарвавшегося ублюдка, когда я помахал ей ручкой и покинул ее приторно-сладкую постель, от которой уже воняло нафталином и лекарствами.
Парней я отправил кормить червей в "братских" могилах на городском кладбище. Местный сторож, с которым я делил водку с соленым огурцом не в самые лучшие свои времена, всегда готов был найти для моих покойников пару-тройку "спальных мест с подселением". Иногда задушевные пьяные разговоры, корка хлеба и кусок сала, разложенные на газете, связывают посильнее, чем шуршание купюр. Хотя и конвертик шел в довесок к старой дружбе. Я умел быть благодарным, если считал это нужным.
Алевтина умерла от передоза успокоительных и снотворного, которые запила немереным количеством алкоголя, после того как поняла, что я не вернусь к ней. Так до сих пор и не знаю: она это сделала намеренно, или это гребаный несчастный случай. Мне не было ее жаль. Ни один подонок на этом свете не стоит того, чтобы ради него умереть, а я та еще мразь, и мы с ней оба об этом знали. Я вынес из этих отношений нехилое количество зелени и багаж с опытом, которому мог бы позавидовать Джакомо, Дэ Сад и еще парочка знаменитых извращенцев. Аля любила играть в опасные игры, а я в них не играл — я был искренен, когда удовлетворял ее мазохистские наклонности. Она платила мне за удовольствия крышей над головой, стодолларовыми банкнотами и другими материальными благами. Когда жизнь тебя ломает, а ты даже не гнешься, ты начинаешь ломать других. Нужна отдача. И я ломал и физически, и морально, наслаждаясь процессом. Аля лишь научила использовать эти способности в любом направлении, и я тренировался на ней, пока не понимал сам, что еще немножко и мы заиграемся. Потом неделями, пока заживали ее синяки и ссадины, я трахал других и не скрывал этого от нее. Она меня ненавидела и любила, а я ее презирал и использовал. Нас обоих все устраивало до определенного момента — пока оборванец не оперился и не окреп настолько, что ему захотелось свободы и движения. Я созрел для первых шагов к своей цели. Алевтина была всего лишь этапом в этом пути. Она-то как раз и познакомила с нужными людьми, рассказала о тех, кто был мне интересен, так как ее покойный муж вращался в тех же самых кругах, что и мой отец. Когда я уходил, то уже прекрасно знал, каким образом попаду в этот самый круг. Может, я и проехался по Але танком, но она позволила. Мы поступаем с людьми именно так, как они позволяют.
Я спокойно слинял отмечать ее преждевременную кончину и свою свободу на однин из заграничных курортов. Я обдумывал каждый шаг, подбираясь к той самой кормушке, где обо мне не то что не слышали, а знать не знали.
С Маленой мы познакомились "случайно" в одном злачном месте, где я раньше крутился с ребятами и контролировал местных барыг, которые отстегивали свой процент Лешему за продажу гашиша и кокса на его территории.
Я отымел ее прямо здесь в клубе, она оказалась очень дружелюбной после пары белых полосок из пластикового пакета, запитых мартини. Потом она уже слизывала кокс прямо с моего члена, стоя на коленях в шикарном туалете, больше похожем на номер люкс, только вместо кресла толчок, а вместо постели пушистый ковер. Малена срывала подо мной горло, закатывая ярко-зеленые глаза, пока я остервенело вдалбливался в нее на бешеной скорости и причитала "О Господи. Господи. Господи", на что я, похотливо усмехаясь, хлестал ее по округлым ягодицам и, кусая за мочку до крови, шипел, что девочка обозналась — Господь здесь уже давно не живет, но она может помолиться, потому что я буду трахать ее, пока не кончу, а после кокса это произойдет очень нескоро. Она и не думала жаловаться. Ей понравилось, или она мстила Андрею, а может, надеялась получить от меня инфу, но на этом мы не остановились и на следующий день я драл ее на заднем сидении автомобиля под аккорды Dересhе Моdе, прекрасно перекликающимся с ее очередным "О Господи".
Ничего интересного, кроме того что Граф вышвырнул ее из своей жизни, я от Малены не узнал, и она стала мне неинтересна. Разве что вытянуть из нее планы папочки насчет всей ситуации с задержанными товаром и сараевскими.
Но за пару свиданий на такие темы не распространяются. Доверять она мне не будет. Не идиотка. А на другие встречи у меня уже "не стоял".
Когда предложила встретится в третий раз, совсем не в тему, я с раздражением поморщился. Ничего нового сообщить не могла, а трахать ее уже не хотелось, тем более у меня дома. Но обижать итальянскую сучку не надо, она могла еще пригодиться. Поэтому я привез ее домой и пару часов исправно долбился в ее роскошное тело, поглядывал на часы, думая о том, куда пойдет Даша, которую отправил погулять, чтобы не слушала и не смотрела на то, что ей видеть не положено. Избавился от Малены, едва она вышла из душа, а мелкая не вернулась ни через два часа, ни через три — решила обидеться. Я искал ее целый вечер, как идиот, пока не позвонила Тамара и не сказала, что маленькая ведьма у нее. В тот вечер мне хотелось снять с пояса ремень и полосовать ее маленькую задницу до багровых кровоподтеков. Я бы так и сделал, если б Сергеевна не просветила, что сам виноват — не водил бы бля**й домой, девочка бы не сбежала. Больно ей смотреть было, как я, сволочь несчастная (к слову, мне стало интересно, почему несчастная? Вполне счастливая сволочь), притащил бабу в дом. Неужели я настолько слеп, что не вижу, как малышка ко мне относится? Собственно, я и раньше так жил, и мелкая не может ломать зону моего комфорта. Только оказалось, что эта пигалица с огромными голубыми глазами стала частью именно этой зоны, и без нее я не то что не испытывал комфорт, а чуть не сдох от волнения. Это было самое паршивое чувство из всех, что я испытывал ранее. Привык отвечать за себя и только за себя, а тут вдруг понял, что мне впервые не безразлично, что произойдет с этой странной девчонкой, которая одну из трех ночей стабильно проводит у себя под кроватью. От мысли, что кто-то мог ее обидеть и с ней что-то случилось, такой мелкой, наивной и беззащитной в этом гребаном мире, затрещали собственные мозги. Найду и откручу ей голову. Потом пришью и снова откручу. Наверное, тогда я впервые посмотрел на нее по-другому, а точнее, заметил то, чего не замечал ранее. Только мне не хотелось заморачиваться на эту тему. Нахрен я сдался шестнадцатилетней девчонке? Тамара Сергеевна перегибает. Женщины склонны видеть то, чего нет на самом деле. Какая, к черту, любовь в ее возрасте? Просто я был нужен ей, а она мне. Все и всегда кого-то используют. Я давно уже не обольщался ни на чей счет. Мелкая нашла себе уютное местечко и крышу над головой, а я привязался к ней и даже сам не понял, как и зачем, но мне стало необходимо знать, что когда я прихожу домой, она ждет меня. Оказывается, это важно, когда тебя кто-то ждет, пусть и ради того, чтобы принес вкусно пожрать и дал денег, раньше меня не ждали даже ради этого. Так что насчет Дарины я не строил никаких иллюзий, да мне это было и не нужно. Ничего не нужно, кроме ее присутствия в моем доме, звонкого голоса и шлепанья маленьких ног по паркету, когда плелась на кухню и что-то пыталась стряпать по рецептам Сергеевны, с которой они вдруг подружились. На подоконнике развелось несколько новых фикусов, а по вечерам меня кормили довольно сносными ужинами. Но дело было совсем не в этом. В квартире перестало вонять одиночеством и смертью — там теперь пахло какими-то духами, шампунями и ею. И как оказалось, мне чертовски нравился этот запах — запах уюта. А еще мелкая забавно пела в ванной и прыгала по диванам под мой дикий рок в моих рубашках. Как-то застал ее за этим занятием и ржал, как безумный, пока она швыряла в меня всем, что попадалось под руку, требуя, чтоб заткнулся. Но, б**дь… я так не смеялся никогда. Никогда за всю мою жизнь. Она, как сама жизнь. Разноцветная, яркая птичка, которая порхала по моей квартире, и даже тишина в ее присутствии звучала иначе. Не знаю, что это за фигня и как она называется, но я хотел, чтоб так и оставалось. Женщин я таки решил домой больше не водить. Малолетняя сучка-манипуляторша своего добилась.
