Стоя в вышине на воображаемом мосту, Люси мотала головой:
– Нет, не заставляйте меня. Прошу вас, не заставляйте…
– Решать тебе; ты знаешь, что делать.
– О нет. О нет, нет, нет, нет, нет, нет…
– Ты знаешь, что делать. Ты знаешь, что делать.
– Не могу. Я не могу. Нет, пожалуйста… умоляю…
– Нож – это ключ… освободи себя. Нож – это ключ…
– Опустите нож, – снова потребовала Джесс. В ее голосе звучало предупреждение. Она понимала, что время на исходе. – Мисс Хаген, немедленно опустите нож. Никто не хочет причинить вам вред.
– Лююююси… нож – это ключ, освободи себя.
Все дальнейшее произошло в одно мгновение.
Люси издала вопль, похожий на боевой клич, и бросилась на Фрэнки. Полицейские не успели ничего предпринять. Женщины сцепились, поэтому никто не решался стрелять. Люси пыталась ударить Фрэнки ножом; та удерживала ее руку. Они боролись, метались из стороны в сторону, кружились. Фрэнки была выше и сильнее, но в крови Люси бурлил адреналин.
Фрост побежал. Он знал: до них надо добраться до того, как у полицейских появится возможность сделать прицельный выстрел. Расстояние было небольшим, совсем небольшим; он мог бы преодолеть его за пять секунд, только этого времени у него не было.
Пять секунд – слишком долго.
Люси изо всех сил толкнула Фрэнки, и та, закачавшись, попятилась назад и начала падать. Ей было не за что ухватиться, поэтому она рухнула навзничь и ударилась головой о каменный пол. Люси навалилась на нее.
Три секунды, две секунды – все равно долго.
Фрэнки не могла сопротивляться, не могла поднять прижатые к телу руки. Ей оставалось только беспомощно смотреть на девушку, стоявшую над ней на коленях. Люси обеими руками сжимала черную рукоятку ножа и все выше и выше заносила его над головой. Тело Фрэнки – ее грудь с бьющимся сердцем – было открыто ей. И уязвимо.
Люси была нужна всего одна секунда, чтобы опустить нож и вонзить его в тело Фрэнки, но одна секунда – это долго. Фрост тоже нуждался в одной секунде, чтобы добежать до Люси и оттащить ее, но эта секунда была слишком долгой.
Люси замерла с поднятым ножом, готовая нанести удар.
И в это мгновение музыка стихла. Экраны погасли. В комнате воцарилась тишина. Горы, ледник и мост исчезли. Люси заморгала, словно пробуждаясь ото сна.
Джесс выстрелила.
Глава 47
Первая пуля прошла через мягкие ткани правого плеча Люси. Ее рука безвольно повисла; нож выпал из пальцев и покатился по полу. Другой офицер выстрелил одновременно с Джесс. Его пуля поразила Люси в бок, под грудной клеткой, задела почку и кишечник, вышла через спину и застряла в стене.
Третий офицер тоже выстрелил, но промахнулся – его пуля пролетела менее чем в дюйме от головы девушки. Однако это не сыграло роли, урон был нанесен.
Люси стояла на коленях, когда Фрост подскочил к ней. Во взгляде застыло озадаченное выражение. Инспектор уложил ее на спину, снял с себя куртку и подсунул ей под голову. Найдя рану на боку, зажал ее, чтобы остановить кровь.
Люси перевела на него взгляд.
– Фрост?
– Я здесь, Люси.
– Ты снял меня с моста?
– Да, – ответил он, заставляя себя улыбнуться ей. – Да, теперь ты в безопасности. Тебе не о чем беспокоиться. Мостов нет.
– Я не могу пошевелиться, – проговорила она. – Иногда так бывает. Страх накатывает и парализует. Только не переживай, это скоро пройдет. И я буду в порядке.
– Ты будешь в порядке, – сказал Фрост.
Она закрыла глаза. Время тянулось медленно, пока он ждал «Скорую», и ему оставалось только смотреть ей в лицо и следить за ее дыханием. Между его пальцами сочилась теплая кровь. Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем кто-то тронул его за плечо. Это была Фрэнки.
– Фрост, дай я займусь ею, – сказала она. – Ты забыл, что я врач?
– Как ты?
– Я в порядке. Я хочу помочь.
Они поменялись местами. Истон поднялся с пола, но далеко не отошел, а встал рядом и сложил руки на груди. Боль, до этого пульсирующая, теперь стала острой, как будто череп изнутри кололо множеством иголок. Подошла Джесс. Несколько секунд они стояли молча.
– Ты же знаешь, что у меня не было выбора, – сказала она.
Фрост не ответил. Она была права, но он не мог заставить себя признать это. Пока. Он не осуждал ее. Если кого и винил, то лишь самого себя. История полна событий, которые должны были бы пойти так, а пошли иначе и стали плохими.
– Но и твоей вины в этом нет, – сказала Джесс.
Истон опять промолчал. Ему не хотелось, чтобы она думала, будто он намеренно проявляет холодность; просто Фрост не знал, как реагировать. Джесс получила сообщение и отошла в сторону. Он перевел взгляд на Фрэнки, которая подняла голову и ободряюще улыбнулась. На этот раз за ее улыбкой он не ощутил дистанции, всегда разделявшей их.
– Она выкарабкается, – сказал Фрэнки. – Раны не смертельные.
Пулевые, может, и не смертельные, подумал Фрост. А вот насколько тяжелы душевные раны, он не знал. Жестоко подвергать пытке тело человека, но гораздо хуже мучить его сознание. И последствия этих пыток не под силу исправить никакому хирургу. Нет ватных тампонов, чтобы промокнуть кровь, нет ниток, чтобы зашить рану. Истон стал понимать, на чем может основываться искушение повлиять на чьи-то воспоминания и прогнать прошлое прочь.
Интересно, спросил он себя, если б у Люси был выбор, захотела бы она все забыть? Стереть из памяти всю последнюю неделю своей жизни с того момента, когда она вместе с Бринн оказалась на мосту? Забыть Ночную Птицу?
И Фроста тоже забыть.
Затем он оглядел ослепительно-белые стены и подумал:
«Вот так выглядит чистая школьная доска. Вот эта пустота остается, когда исчезают воспоминания».
Такая альтернатива совсем не выглядит лучшей.
Наконец-то, наконец он услышал приближающийся вой сирен.
***
Полицейский, везший Фрэнки домой, любил поговорить. Она была не настроена на разговоры, но его это, видимо, не волновало.
Полицейского звали Хармон Краг. Фрэнки в жизни не встречала более крупную человеческую особь. Лысый, без шеи, он был так огромен, что едва протискивался за руль. Его руки напоминали бейсбольные перчатки. Сидя на водительском месте, он пригибался, чтобы не тереться головой о потолок.
– Значит, вы мозгоправ, да? – спросил Хармон; голос его звучал так, будто он говорил в мегафон. – Чудно́ это, наверное, рыться в чужих мозгах… Я со многими знаком, только вряд ли вам захотелось бы заглянуть к ним в черепушку. Ну вы понимаете, о чем я.
