Она способна на это.
— Стой!
Повозка остановилась. Кэридвен приникла к единственной щели между досками, которыми забили окно, готовая отскочить, если в него опять ткнут мечом. Они еще не доехали до дворца, и вокруг мелькали разноцветные здания Ринтиро, чьи яркие краски скрыли тени.
Лекан, нахмурившись, взглянул на Кэридвен. Почему они остановились? Они оба молчали. Кэридвен села на корточки, держа в руках натянутую самодельную веревку. Заржала лошадь.
— Мы желаем приобрести содержимое повозки, — произнес чей-то голос.
Кэридвен напряженно вслушивалась в его интонации. Нет, этот голос ей не знаком. Раздался мужской смех.
— Забудьте… У нас есть приказ.
— Приказ — это хорошо. А золото у вас есть?
Зазвенели монеты. Судя по звуку, много монет. Их кто-то покупает?
Ее ноздри гневно раздулись. Наверное, какой-нибудь вентраллианские лорд-извращенец заметил саммерианскую повозку и решил, что везут рабов на продажу. Один из солдат присвистнул. Молчание длилось всего несколько секунд.
— Вы даже можете оставить себе повозку, — увещевал покупатель. — Не хотелось бы, чтобы ваша королева сразу обнаружила пропажу.
«Ваша королева». Это не вентраллианец. Один из солдат хмыкнул. Снова зазвенели монеты.
— Они ваши.
Звякнули ключи. Послышались приближающиеся шаги. Кэридвен приподнялась и встала боком. Она замедлила дыхание, но сердце не слушалось, сильно стуча в груди.
Ключ повернулся в замке. Дверь приоткрылась. Кэридвен скользнула вперед, собираясь набросить веревку… Покупатель-солдат недоуменно взглянул на нее. Его кожа темнела в сгущающихся тенях. За ним, посреди солдат и лошадей, стояла женщина. Ее темные волосы были собраны в пучок над жестким воротником шерстяного серого платья. На спине, посверкивая в сумерках, крепилась секира.
Боевой пыл Кэридвен мгновенно угас.
— Жизель?
Их купила королева Якима.
4
Мира
Первой мыслью, когда я пришла в себя, была: «Как устала терять сознание из-за магии».
Слева от меня тихо потрескивает костер, наполняя воздух дымом. С трудом открыв глаза, я радуюсь милосердной тьме ночи, — яркий солнечный свет был бы сейчас мучителен. В голове пульсирует боль.
— Ты же знаешь, что можешь себя исцелить, — раздается голос Рареса.
Я переворачиваюсь на бок и сжимаю пальцами лоб в попытке унять отголоски былой агонии.
Поляна, на которой мы находимся, окружена кольцом деревьев со склоненными ветвями и густой листвой. Рарес не смотрит на меня, затачивая один из украденных на кухне ножей.
— Если бы я знала, как управлять своей магией, то не пошла бы за тобой, — резко отзываюсь я. — Что ты сделал со мной? Как ты это сделал?
Рарес проверяет лезвие на остроту большим пальцем и вздыхает.
— Я бы не удивился тупым кухонным ножам у бедняка, но у вентраллианского короля?.. Какой позор.
Я сверлю его убийственным взглядом. Он бормочет что-то о том, что даже куры не заслуживают быть разделанными такими ножами. Но стоит мне набрать воздуха, чтобы закричать на него, как он устремляет на меня взгляд.
— Может, стоит для начала научить тебя терпению?
Преодолевая головокружение, я сажусь на колени. Костер разведен так близко от меня, что искры от потрескивающих веток покалывают кожу.
— Откуда у тебя магия? — спокойно, но требовательно спрашиваю я. — И как ты можешь влиять ею на меня?
Рарес ставит локти на колени и, покручивая нож, разглядывает мое лицо.
— Ты волнуешься, что я тебе ничего не объясняю, а если объясню, то расскажу далеко не все. Ты волнуешься, что совершила ошибку, доверившись мне, а еще больше — что не сумела найти меня раньше. Я все упомянул, душа моя?
— Как…
— Я мог бы начать уверять тебя, что ничуть не похож на твоих предыдущих наставников, но поступлю лучше: теперь, когда мы в безопасности — в относительной безопасности, — я расскажу тебе все, о чем обещал рассказать. В мельчайших подробностях. Ну, может и не во всех — некоторые из них упоминать ни к чему.
— Но… почему?
— Из-за их незначительности.
— Да нет же, — раздражаюсь я. — Почему ты мне все расскажешь?
Он удивленно смотрит на меня.
— А почему бы не рассказать?
Вот так просто? Я привыкла к спорам. К тому, что мне приходилось умолять Генерала хоть что-то объяснить.
Рарес возвращается к заточке ножа и начинает говорить. Отстраненно и бесстрастно, словно его все это ничуть не касается.
— Твоя мама уже рассказала тебе о том, как Распад посеял в мире хаос. Магию использовали во имя зла. Монархи Примории, решив противостоять ему, насильственно и жестоко отобрали у своих подданных накопители.
Я прикусываю язык, чтобы удержаться от вопроса: откуда он знает, что Ханна рассказала мне об этом? Боюсь своими словами навести его на мысль, что он слишком непринужденно делится со мной знаниями.
— При этом погибли тысячи людей, — продолжает Рарес. — Еще больше людей были одержимы Распадом и предавались своим низменным и порочным желаниям. Это было время отчаяния. Тогда монархи создали королевские накопители в надежде, что предметы, наполненные огромным количеством магии, очистят мир от Распада. По накопителю на каждое королевство, четверо из них были привязаны к женской королевской линии крови, четверо — к мужской. Пейзли ничем не отличался от других королевств, вот только подданные его отказались подчиниться монаршей магии с той легкостью, с какой подчинился весь остальной мир. Нам вновь грозила ужасная участь. Вся мощь магии принадлежала восьмерке людей, которые могли возжелать еще большей силы. Как можно было довериться им? Что, если бы они пошли на поводу своих низменных желаний и снова принесли в мир Распад? На земле нет места магии. Слишком высока цена за нее. Мы организовали группу мятежников — орден Искупителей — и выступили против нашей королевы. — Рарес умолкает, устремив на меня взгляд. — И добились успеха.
— В Пейзли нет королевы? — тихо спрашиваю я, но мой вопрос, кажется, заполняет все пространство между нами.
У нас есть регент, при необходимости выполняющий обязанности королевы, но в Пейзли нет ни королевы… ни королевского накопителя. В ночь мятежа королева Пейзли отказалась уступить нам. Она видела в нас угрозу королевству, а не предлагаемое нами спасение. В битве она пожертвовала собой ради королевства. Это случилось сразу же после того, как орден разбил ее накопитель.
— Что? — выдыхаю я, обхватив себя руками.
Рарес смотрит мне в глаза.
— Мы осознали, что произошло, когда уже ничего нельзя было изменить. Все в Пейзли, от сторонников королевы до членов ордена, впитали в себя магию. Мы все стали накопителями. Свершилось то, чего твоя мама так желала Винтеру.
