— Друг, — я позволила прозвучать моему ответу нарочито двусмысленно.
Мне не нужна был его ревность, эти времена прошли. От прежней влюбленности давно уже ничего не осталось. Я лишь напомнила ему о прежних словах: 'Мы ведь можем стать друзьями'.
Я и Адри были знакомы с детства. Поместье его семьи располагалось рядом с нашей деревней, а многие крестьяне работали на виноградниках семейства Берже. Адриан был на три года меня старше, и пока мне не исполнилось шестнадцать, просто игнорировал. А затем встретил на одном из деревенских праздников и влюбился. Так он говорил. Сначала его матушка воспринимала увлечение сына если и не одобрительно, то не слишком протестуя. Все же я была из хорошей, пусть даже и довольно бедной семьи. До тех пор пока Вилар, крупнейшие землевладельцы в наших краях, не предложили породнить две семьи. Тем более Карен, как и я, неровно дышала к Адриану. Тогда он и вправду был хорош.
Но Адриан не желал смотреть ни на кого, кроме меня. И если бы не отец, который настоял подождать еще год до свадьбы, теперь я, наверное, была бы уже давно замужем. Уж не знаю, счастливо или нет. Но все сложилось иначе. Мать Адриана, пытаясь, как это говорят в романтических пьесках, 'разлучить возлюбленных', предложила моему отцу помочь мне с обучением — оплатить два года школы искусств и проживание в Париже. Поддержка одаренной молодежи считалась хорошим тоном среди обеспеченных людей.
Мне хотелось бы думать, что она просто надеялась, что я решу остаться в столице, но все обернулось гораздо хуже. Спустя семестр выяснилось, что Адриан успел обручиться с Карен, а Берже отозвали мою стипендию, потому что я предала их доверие, начав вести в Париже разгульную жизнь. Для меня было неожиданностью узнать из писем своих знакомых, что у меня не один любовник, и что я едва ли не продаю свое тело на улицах Парижа, вместо того, чтобы учиться. Не сложно было догадаться, кто распускал все эти слухи. Моя покровительница, мадам Берже, навестившая меня в Париже во время деловой поездки, и отлично знающая, как я на самом деле живу.
Адриан не пытался выяснить, правда ли то, что говорят обо мне, или нет. Он просто перестал отвечать на письма, а при встрече сухо заметил, что не может жениться на женщине с подмоченной репутацией. Но при этом он милостиво был готов обеспечивать меня как свою любовницу. К тому времени он был уже женат. Мне оставалось только принять его предложение, или вернуться домой опозоренной.
Я выбрала третий путь. Сказав отцу, что Школа оплачивает мое обучение, я попыталась выжить сама. Работала по вечерам и ночам, съехала из более приличного пансиона к мадам Жабер, бравшей в два раза меньше, донашивала за подругами одежду. И училась так старательно, что спустя год мне снизили стоимость обучения. Деньги у отца я брать не стала — Клоду они были нужнее.
— Ты, наверное, бросила учебу? — напряженно поинтересовался Адриан. — Зачем она тебе, при то богатом покровителе?
— Моя жизнь тебя точно больше не касается.
— Почему нет? Мне хотелось бы продолжить наше общение. Сколько можно дуться? Помнишь, мы хотели побывать в Венеции? Прокатиться на гондолах, послушать уличных музыкантов. Давай съездим туда вместе…
— На деньги твоей беременной жены? Думаю, тебе лучше уйти, пока мой спутник не вернулся. Не думаю, что ты ему понравишься.
Это была небольшая победа — то, что я не сломала своей веер о голову этого тупого самодовольного болвана, и не проводила его пинком под пухлый зад. Когда Адриан ушёл, я поняла, что мне совершенно расхотелось здесь находиться. Нужно найти Райнарда и попросить отвезти домой. Или, по крайней мере, поймать для меня ландо.
Выходя из душного зала успела заметить, как на руке Адриана висит громко смеющаяся женщина, прижимаясь к нему всем телом. Не было похоже, что они познакомились только что. Оставалось порадоваться, что Карен заняла мое место. И как после этого полагаться на мужчин? Не думаю, что Рейнард был сильно лучше. Но хотя бы побывала на настоящем парижском балу.
Рейнарда нигде не было, но я заметила мелькнувшую в толпе светловолосую голову его приятеля, и последовала за ним. Но угнаться за шустрым парнем не удалось. Я потеряла его в пустом и почти не освещенном коридоре, ведущим, кажется, кажется, куда-то уже в рабочие помещения театра. Пойти дальше за ним я не осмелилась, и повернула было обратно, когда поняла, что заблудилась. Я слышала, откуда играет музыка, но когда попробовала открыть одну из дверей, ведущих, как мне казалось, к лестнице, то она оказалась заперта. Хотя готова поклясться, я через нее до этого проходила.
И где, черт возьми, все? Обслуживающий персонал, гости? В этом крыле здания я не встретила даже целующихся в коридоре парочек. Одна из дверей все же оказалась открыта, но за ней была лишь длинная анфилада парадных комнат. Возможно, если я выйду с другой стороны, то смогу спуститься к выходу
Комната, за ней еще одна, и еще… И лишь в четвертой, я встретила человека. Женщина, с украшенными перьями прической сидела в кресле у тлеющего угольками камина. Возможно, она просто заснула, устав от шумной вечеринки, но мне все же пришлось её побеспокоить.
— Мадам, вы не подскажете, как выйти…
Что-то в её наклоне головы показалось мне неестественным.
— Мадам?
Я поспешно зажгла стоявшие на комоде свечи в бронзовом канделябре, и немного труся, заглянула в лицо женщины. Совсем молодой, а еще, почему-то, очень бледной, что лишь усилило мои подозрения. Я коснулась оголенного плеча, и голова девушки опрокинулась назад. По горлу стекала кровь. Совсем немного, несколько капель, но они так и не успели засохнуть, пачкая белые жемчужины бус.
Я зажала ладонью рот, борясь с накатывающей дурнотой. Будто столетняя старуха, держась за каминную полку, дошла до стула, стоящего у стены, и почти рухнула на него. Руки дрожали, так что канделябр пришлось поставить на пол. Нужно… нужно позвать кого-нибудь. Но прежде — уйти отсюда, потому что вид крови просто парализовал меня, мешая связно думать. Только бы перебороть эту дурацкую слабость, сковавшую тело. Может быть, стоит глотнуть свежего воздуха.
Я посмотрела в сторону окна и вздрогнула. На секунду мне показалось, что за колышущимися шторами стоит призрак, и смотрит прямо на меня.
— Кто вы?!
Легкий шелест, и шторы раздвинулись, позволяя мне увидеть худую, почти истощенную женщину в белом. Глухое платье, светлые распущенные волосы, полумаска, открывающая лишь губы и подбородок… Нет, это гостья, всего лишь гостья. И она была тут, до того, как я пришла. Спряталась, когда я зашла, видимо, испугавшись, что вернулся убийца. Но почему она не подала голос, когда услышала меня? И вышла только сейчас.
— Вы знаете, что тут произошло? — спросила я.
Женщина кивнула.
— Это была месть, — голосу нее был глухой и спокойный. — Расплата за глупость её отца. Но мне нет причины убивать тебя. Я только заставлю забыть, и может быть, выпью немного крови. Её вкус был отвратителен, так что я все еще голодна.
