– Как простая?.. О! – заметила принцесса.
Флагман медленно разворачивался, ведомый шкиперскими ладьями. Вот показалась корма, украшенная богатой резьбой и позолотой. Корабль будто давал полюбоваться собой перед тем, как сорваться в бег по волнам.
– А потом прилетят из-за моря птицы. С вашей родины, ваше высочество! И ласточки будут рисовать на небе картины, которые никто кроме них не увидит, а холмы зазвенят от птичьих трелей… Можно будет купаться, дышать солью и ветром, собирать раковины… Ходить под парусом…
Бруни говорила, уже не глядя на принцессу. Она смотрела в море, но не видела быстро удаляющегося Гаракенского флагмана и его эскорта. Она видела старую яхту и отца у штурвала, курящего трубку. Синь и ширь моря в его глазах. Восторг жизни.
– Вы – любить Вишенрог! – сквозь слёзы улыбнулась её высочество.
Бруни перевела на неё сияющий взгляд.
– Вы тоже его полюбите, – сказала она, – вот увидите!
* * *
Растительность давно скрыла под собой верхушку этой горы. Деревья-гиганты, на протяжении тысячелетий взращиваемые террасами, сплели кроны в плотный полог-крышу, под которым жил своей тайной жизнью, мерцал тысячью огней-светляков, журчал искусственными ручьями, текущими прямо в желобах ветвей, город-лабиринт – Дайелитель, цитадель лесных эльфов. Здесь почти не было изделий из камня или стали. Лесной народ из камней признавал лишь драгоценные, из стали – только оружейную, да и то многие предпочитали луки мечам, а коли доводилось носить меч, брали лёгкие, деревянные, остротой не уступавшие стальным.
Аргониэль, младшая дочь Лесного владыки Ровиниана, быстро шла по прихотливо изгибавшимся коридорам. Босые ступни ласкал напольный мох. Чуть светящийся, он указывал направление в темноте; впрочем, дорогу принцесса помнила и с закрытыми глазами.
Двери в покои отца были украшены великолепной инкрустацией из рогов доисторического гигантского оленя. Правда, доисторическим он считался за пределами Лималля, здесь же природа царила в той мере и мощи, какие были у неё до появления рода человеческого.
Аргониэль толкнула створки, ступила с пружинящего мха в нежное белое облако. Этот мех разрешалось использовать в качестве ковров и покрывал исключительно после смерти владельцев – единороги в Лималле умирали только от старости, их тела сжигали на погребальных кострах с почестями, присущими владыкам родов, не меньше.
Отец сидел за столом со старшим сыном, Дарианом. Оба тягостно молчали.
Подойдя, Аргониэль почтительно опустилась перед отцом на колени. Тот положил ей на голову широкую сильную ладонь. Принцесса любила отца и восхищалась им как правителем и господином, однако сейчас была встревожена: Владыка выглядел постаревшим, будто путешествие в столицу и обратно отняло у него все силы.
Перехватив его ладонь, Аргониэль приложила её к губам и спросила:
– Что случилось, дани?
– Младенец умер, – ответил за него брат. Подал ей руку, помогая подняться и сесть рядом. – Последний ребёнок Лималля погиб…
– Отчего? – пересохшими от волнения губами спросила она.
Дети в Лималле не рождались уже две сотни лет. Беременность жены одного из советников Мудрейшего воспринималась как чудо, а рождение ребёнка праздновали все эльфы от южной оконечности мыса Последнего шага до северных окраин полуострова.
– От Белой… – отец тяжело вздохнул. – Количество нашего народа неизменно сокращается, дети мои. Статистика – страшная вещь для тех, кто понимает. Всё, что нам остаётся, – беречь тех, кто ещё жив, беречь изо всех сил. Арго, – он посмотрел на дочь, – ты сделала то, о чём я просил перед отъездом?
Щёк эльфийки коснулся румянец. Она выглядела взволнованной лишь мгновение, но от старшего брата это не укрылось, и он недовольно сощурился. Людей Дариан почитал за назойливых насекомых, что портят продукты и вещи, мешают спать. Отец в свои тысяча сто пятьдесят пять обладал мудростью, которая давала представление о неумолимом маховике времени, сметающем цивилизации, а сыну в его четыреста восемьдесят она пока была недоступна. Необходимость склониться перед Креем он воспринял с яростью фанатика, и лишь мудрость отца и сочувствие сестры позволили ему пять лет назад не окунуться в бездны безумия. Теперь же асурх ставил условия, которые они были вынуждены выполнять. Понтеломуса Крейского интересовали гости из Ласурии, однако ни пленить их, ни убить тайно или явно асурх не мог: Крей тоже был ослаблен войной, новый конфликт с соседями сейчас ему не требовался.
– Я встретилась с их главарём, дани. Он дал мне слово, что придёт!
– Договор?
– Обыскала его одежду, пока он плавал. Там ничего нет. Человек не носит ни амулетов, ни украшений… Скорее всего, договор спрятан.
– Он должен быть у него! – покачал головой Владыка. – Или где-то поблизости. Надо проверить остальных!
– Среди них оборотень, – подал голос Дариан. – Не так-то просто обыскать оборотня, если он того не хочет!
– Значит, оставим этот вопрос открытым до их прибытия. Сын, распорядись подготовить лучшие покои и красивых служанок. С опытом. Мне не нужны назойливые девки, прыгающие в кровать к любому. Мне нужны те, при взгляде на которых глаз отдыхает, а мысли утекают прочь, оставляя в голове одну лишь глупость и вожделение. Арго, – он посмотрел на дочь, – узнай, где договор, и мы получим от Мудрейшего один из артефактов Вечной ночи из его сокровищницы. Это поможет поддержать жизни нашим братьям и сёстрам… и мне!
– Я всё сделаю, дани, – в глазах принцессы блеснули слёзы, – я сделала бы это, даже если бы человек был уродлив.
– А-а-а, так он привлекателен? – иронично изогнул бровь Дариан.
Сестра сердито шлёпнула его по руке, поднялась и быстро вышла.
– Люди – это зараза! – проследив за ней взглядом, заметил принц. – Отец, ты не боишься, что она потеряет голову?
Владыка помолчал. Где-то в переплетениях потолочных ветвей, с которых на тонких нитях свешивались звёзды-светильники, запел сверчок. Одинокий голос в ночи.
– Я боюсь, что от эльфов скоро останутся лишь воспоминания… – тихо сказал он.
* * *
Королевская семья ужинала в отсутствие младшего принца. Кольку искали по всему замку, но так и не нашли. Его величество Редьярд повздыхал, вызвал полковника Торхаша – только ему он или Аркей могли поручить такое деликатное дело – и попросил немедленно разыскать и притащить на ужин беспутного сына. Королю, как это ни казалось странным, милосердие вовсе не было чуждо, а на принцессу Оридану, с прямой спиной, вытянувшимся бледным лицом и сухими глазами, невозможно было смотреть без слёз.
Однако его высочество нашёлся сам.
Двери в Малую Королевскую столовую торжественно распахнулись, и на пороге показался он, красавец и герой девичьих мечтаний и влажных снов! Принц держал на плече небольшой мешок, в котором что-то возилось.
