– И вам побольше тёплых объятий, ваше высочество! – кивнула Никорин. Выросший на её глазах королевский отпрыск вызывал неизменную симпатию. Честно говоря, с ним и работалось легче, нежели с темпераментным папашей. – Я не стала беспокоить его величество, поскольку знаю, как серьёзно он настроен отдыхать. Мне нужно исчезнуть на некоторое время, в течение которого я буду не на связи… в том числе для него.
– Мне следует знать – зачем? – спокойно спросил Аркей.
Заданный подобным образом вопрос оставлял ответ на усмотрение собеседника.
Ники покачала головой и мягко заметила:
– Если понадобится – я сообщу… И, конечно, сразу же свяжусь с вами, едва это можно будет сделать!
– На какой срок мы лишаемся удовольствия видеть вас? – улыбнулся его высочество.
И улыбка, и вопрос делали его ужасно похожим на отца.
– Не могу знать, – пожала плечами архимагистр. – Однако я смогу почувствовать, если здесь что-то пойдёт не так, и вернусь.
– Договорились. Удачи! – коротко кивнул Аркей, и Ники прервала связь.
Приятно поговорить с деловым человеком!
Мимолётно вспомнив Лихая и выкинув из головы приключение, которое постельным никак нельзя было назвать, скорее – подворотным, она спустилась в основание Золотой башни. Нет, тело помнило – мышцы сладко ныли, промежность сжимали тёплые, волнительные, сытые волны. Но архимагистр ради дела умела забывать ненужные эмоции. Стоя перед столом своего секретаря, она задумчиво разглядывала богатый рисунок на паркете и выглядела юной школьницей, которую отчитывает строгий учитель. Однако, как всегда в случае с Ники, всё это было только видимостью!
– Меня какое-то время не будет ни для кого, – сказала она.
– А его величество Ласурский король? – оторвавшись от своих бумаг, изумился гном.
– И ты, Брут! – вздохнула Ники. – Я предупредила его высочество Аркея о необходимости… побыть одной. Он не столь нервно воспринимает мою недоступность, как Редьярд.
Суровый Бруттобрут улыбнулся одними глазами. Они с Ники так давно знали друг друга, что полунамёков вполне хватало для полного понимания.
– Хорошо, архимагистр. А где я смогу найти вас в случае необходимости?
Гном неспроста выделил «я». Ники никогда не снимала с руки перстень связи с его величеством, однако и для венценосца бывала недостижима. Но только не для своего помощника!
– Я буду на Острове, Брут…
– Всё так серьёзно?
– Более чем! Надеюсь, ненадолго!
– Буду ждать, – кивнул Бруттобрут и вновь склонился над отчётами.
Кому-то он показался бы грубияном, а Ники в нём души не чаяла. Не удержалась: подойдя, непротокольно поцеловала в макушку и отправилась в свои покои. Нужно было подготовиться.
Скалистый клочок земли лежал в океане, гораздо севернее Весеречских берегов. На нём царил такой холод, что камни промерзали до основания, а стены пещер покрывались изморозью, напоминавшей белёсые лишайники. В одной из них был оборудован накрытый мехами подиум, находился запас дров и непортящейся еды. У стены стояли прозрачные кубы льда, вырубленные Бруттобрутом прямо из-под снега, лукошко с рубиновыми шариками брусники и бочонок мёда – горячий морс прекрасно восстанавливал силы. От обилия наложенных на пещеру защитных заклинаний её стены искрились в темноте.
Это не было убежищем, скорее схроном. Местом, которое Никорин использовала, когда не была уверена в результате применения собственной Силы. Здесь она испытывала влияние безграничной маны на определённые магические плетения, здесь тестировала новые изобретённые ею заклинания. Да, обстановка для лаборатории архимагистра была скудноватой, однако магической мощи это место поглотило более, чем многие аномальные зоны Тикрея.
Спустя несколько минут после появления Ники в пещере морозный воздух перестал студить зубы при вдохе. Заблестели повлажневшие стены, из-под снежного узора показались настоящие лишайники, больше похожие на слюдяные пластинки, чем на растения. В выложенном кирпичами очаге перед подиумом заиграл костерок, даря приятное тепло ладоням и коленям придвинувшейся к нему волшебницы. Архимагистр бесхитростно поулыбалась огню, сдвинулась в центр подиума и легла на спину, сложив руки на груди. Отчего-то поза мертвеца всегда приводила её в благодушное настроение.
Тело-предатель и благодушие деловому настрою не способствовали.
– Работаем, Ники! – строго сказала она себе.
Любая магическая процедура начиналась с воссоздания в сознании волшебника точной картины желаемого. Маги называли этот процесс преамбулой, подразумевая не только начальный этап, но и некую квинтэссенцию общей идеи. Для того, что собиралась сделать архимагистр, нужно было всего лишь вспомнить увиденное в мороке.
– Раз, два, три, четыре, пять, – закрывая глаза, забормотала Ники детскую считалочку, – адептка ан Денец, я иду тебя искать!
* * *
В чертогах всегда было тихо. Йожевиж часто скучал по этому безмолвию – плотному, обволакивающему, возможному только под толщей земли. Кому-то оно показалось бы гробовым, но не гному! В отведённой им с Виньо комнате стояла как раз такая тишина, и в неё хотелось зарыться, как в пуховую подушку. Уютное сопение гномеллы, утомлённой бурной ночью любви, являлось тем самым сладким, завершающим картину штрихом, что заставлял почтенного мастера… не спать и глупо улыбаться, глядя в потолок. Проворочавшись без малого час, но так и не сомкнув глаз, он поднялся, тихо оделся и вышел в коридор, стараясь не обращать внимания на массивные фигуры стражников. Широкоплечие, в тяжёлых доспехах из матового, с наростами, материала, который почтенный мастер никак не мог опознать, они застыли вдоль стен на равных расстояниях друг от друга, между канделябрами, удерживающими в гнёздах шары магических светильников.
Ярые традиционалисты, гномы придерживались строгих правил не только в личной и общественной жизни, но и в архитектурных планах подземных городов. Конечно, природа недр диктовала свои условия, однако концепция всегда была одинакова. Районы, или, как называли их сами гномы, «кусты», имели каждый своё предназначение. Скажем, питейные заведения не могли находиться в мастеровом кусте, располагаясь в торговом. Куст церемониальный, с покоями короля, приближённых и административными помещениями, располагался в той же стороне города, что и жилые чертоги простых гномов. Как в домах строго разграничивались личная и общественная половина, так и город делился на две части – управительско-спальную и рабоче-развлекательную. Исходя из вышесказанного, Синих гор мастер недолго колебался, в каком направлении следовать. Начиналось рабочее утро, и гномы отправлялись в шахты и мастерские через торговые ряды, в которых обязательно найдётся место, где можно позволить себе отведать чего-нибудь крепче воды!
Почтенные мастера и в будни любили пропустить кружечку-другую пива до работы. Обмен веществ позволял им не пьянеть с таких «невразумительных» напитков, потому в подгорной среде к пиву относились, как люди – к морсу, а трактиры работали круглосуточно.
