* * *
Ровиниан быстрым шагом вошёл в зал немёртвых. Волхвы Дайелитель не обманули – общий магический фон изменился. Эльфы, медленно умирающие, но поддерживаемые силой артефактов, сейчас просто спали… однако и у этого сна пробуждения не предвиделось, ибо они были слишком измучены!
Подойдя к жене, Владыка Цитадели опустился перед ней на колени. Тириноиэль улыбалась… Как дочь была похожа на неё, боги!
Застонав, он уткнулся лбом в плечо любимой.
Завеса пала…
Смерть отступила…
Но как разбудить соотечественников, как вернуть к жизни?
– Отец! – подошедший Дариан мягко положил руки ему на плечи. – Не печалься, мы что-нибудь придумаем! Мне кажется, нужно попробовать повысить их уровень магии до нормального. А для этого нужны ещё артефакты!
Владыка погладил жену по щеке и поднялся.
– Я поговорю с Мудрейшим! Однако он ничего не делает просто так. Мне нужны аргументы!
– Если бы Арго…
– Арго в вежливом плену у гномов! Надеюсь, катаклизм почти не затронул Круткольх, и она жива!
– Я тоже на это надеюсь, но аргументы поищу! – упрямо сказал Дариан. – Идём, отец, надо отправить разведчиков посмотреть, как изменилось русло Статикса после подземного взрыва. Нам придётся заново устанавливать границу!
– Воевать с гномами сейчас мы не можем, – буркнул Владыка, – половина наших людей лежит здесь! Значит, придётся договариваться. Только бы они вернули мне дочь!
* * *
Перед ошеломлённым королём и его гостями прямо из воздуха появился маленький… нет, человечком его нельзя было назвать. У существа было толстое пузцо, много рук и голова, ежесекундно меняющая обличье.
Хранитель трона издал удивлённый возглас, а Виньо от радости обняла старика и расцеловала. Кипиш! Кипиш был здесь!
– Где? – подобрался Яго. – Кипиш, где она?
– В конце зала, под каменной плитой! Яд почти достиг сердца!
– За ним! – приказал Ахфель, когда рю Воронн метнулся в указанном направлении, не обращая внимания на дерущихся троллей.
Массивная плита была полупрозрачной. Под ней, в сотканном лучами световом яйце кто-то лежал.
Его величество подал знак охране и сам взялся за каменный край. Общими усилиями плита была сдвинута с места. Платформа с яйцом медленно поднималась. Тихого гудения механизма в рычании троллей слышно почти не было. В гнезде из мерцающей породы, вытянувшись, сложив руки на груди, лежала прекрасная, но смертельно бледная черноволосая девушка, увидев которую, Ягорай рю Воронн упал на колени.
В наступившей относительной тишине, нарушаемой лишь рычанием и ударами дерущихся, послышались шаги Хранителя трона. Подойдя, он посмотрел не на спящую, а на зависшего над ним божка.
– Она уничтожила того, кто все эти годы держал Лималль в заточении и поглощал магическую силу эльфов, тем самым убивая их, так разве она не достойна жизни? – спросила его голова свирепого воина.
– Как мы можем спасти её? – изумился Хранитель.
– Вы должны поверить в меня!
Из толпы круткольхских обитателей раздались возмущённые возгласы. Гномы верили исключительно в Братьев, считая остальных тикрейских богов недоразумениями, вроде сил стихии.
– Мы с супругой в тебя верим, Кипиш-многомудрый! – шагнули вперёд Йожевиж и Виньо.
– Дико рад тебя видеть! – признался обернувшийся Дикрай и встал рядом с ними.
– Это бред, конечно, – фыркнула Тариша, – но раз Виньо верит…
– Обалдеть! – искренне восхитился Вирош. – Но я всегда верю тому, что видят мои глаза!
Сёстры Аквилотские, переглянувшись, согласно кивнули:
– Братья мудры и добры! Они не обидятся на нас за то, что мы хотим спасти Виту!
Воздух вокруг Кипиша заискрился. Божок замерцал и раздулся до размеров откормленного свина.
– Мало! – сообщил он. – Она слишком далеко, мне нужно больше веры!
Ахфельшпроттен и Хранитель трона с сомнением переглянулись, как вдруг старик, охнув, выпустил церемониальный молот. Тот отлетел к световой гробнице и с грохотом упал в изголовье.
– Да будет так! – спустя полную изумления и ужаса паузу, дрожащим голосом сказал Ниппельдропп и с трудом опустился на колено, поддерживаемый прислужниками. – Ибо на то воля Руфуса и Торуса! Ты, древний бог, прими нашу искреннюю веру!
Его величество молча опустился рядом, а следом за ним – все гномы.
В отдалении чёрный тролль теснил серого, удар за ударом выбивая из него острые осколки. Серый рычал, но не сдавался.
Кипиш раздулся ещё больше и… исчез.
– Закрой глаза, Яго, – прогремел по залу рокочущий голос, – что ты видишь?
Вителью душила зелёная лоза, спутывала её руки и ноги, стягивалась вокруг горла. Рю Воронн, подавив в себе желание разорвать её одним движением, осторожно взялся за плеть, опутавшую шею волшебницы, потянул на себя, ища конец.
– Освободи ей горло и грудь, дай возможность дышать! – говорил голос. – Найди шип, что эльф воткнул ей в кожу. Нашёл? А теперь молитесь о её жизни вы все, молитесь, как умеете, как можете, молитесь, как молились бы о своих близких! Тяни его, Яго, тяни!
Ягорай осторожно, но крепко захватил торчащий из запястья Вительи шип и потянул. Сердце обливалось кровью от жалости к девушке – запястье так исхудало, что казалось полупрозрачным… Да нет, оно и было полупрозрачным – пропустившая через себя мощные энергетические потоки волшебница истаивала, становясь призраком.
Шип вышел… Капля крови, не красной, розовой, стекла по запястью…
– Оживай! – прошептал Яго и стёр кровь. – Оживай, Вителья Таркан ан Денец! Оживай, любимая моя, дикая, непокорная, оживай, моё солнышко с рысьими глазами! Даже если у нас ничего не выйдет и на этот раз, оживай! Живи! Только живи!
Склонившись над ней, он шептал молитвой эти слова, и ещё о том, как скучал, как жаждал видеть диковатый свет глаз, запустить пальцы в густые локоны, вдыхать их запах… Как долгими ночами на чужой, полной чудес земле Лималля мечтал лишь об одном чуде – вновь ощутить её тонкий стан под своими ладонями, биение её сердца у своей груди.
Страшный удар потряс подземный зал. Посыпались камни со стен, опасно затрещали стены… Серый тролль стоял над чёрной грудой, держа в руках голову противника с оскаленной пастью и затухающими глазами… Отбросив её в сторону, он развернулся и неуклюже побежал к платформе, чтобы опуститься напротив Яго и, взяв Виту за другую руку, молча смотреть, как… возвращаются на её лицо краски жизни. Как она делает глубокий вздох, морщится, будто видит во сне кошмар, тихо кашляет, пытаясь что-то сказать, и, ещё не открыв глаз, говорит:
– Кипиш, я убью тебя!
* * *
Дворцовая жизнь оказывалась очень насыщенной для того, кто знал, чем себя занять. За последние недели Бруни уставала так, как не уставала в трактире, будучи на ногах с утра до ночи. В «Старом друге» заканчивались отделочные работы, и Пиппо уже начал подбирать работников. Иногда в этом принимала участие Ванилла, а иногда – её муж, и тогда подбор персонала превращался в цирк с конями.
