– С ним.
– И о чем шла беседа?
Григорий Константинович нахмурился.
– Поймите меня правильно, для исследований необходима лаборатория, аппаратура, всякое разное. Я не на госслужбе, никто бесплатно ничего мне не даст. Мою гениальную идею создания прививки от всех болезней глупые завистливые коллеги осмеяли, и…
– Господин Огарков, о чем у вас с главой города шла беседа? – повторил Игорь.
Профессор моргнул и выложил правду.
Поняв, что Разгонов погиб, Огарков поехал домой, испытывая сильный внутренний дискомфорт. Его волновала одна проблема: как вести научную работу без Савелия. Огарков вышел из автобуса, углубился в лес, дошел до дома и чуть не лишился чувств. Дом догорал. Два пожара в один день! Это уж слишком! Но Григорий Константинович оказался крепким орешком, он помчался в Обельяновск в пожарную часть. Почему не позвонил туда? Ну какой телефон в лесу?
Бравые парни вмиг откликнулись на его просьбу, посадили профессора в машину, включили сирену, полетели тушить огонь. Домчались до опушки леса быстро. Дальше начались проблемы. Среди деревьев большому автомобилю не проехать. Есть специальная техника и специалисты, которые занимаются тушением пожаров в лесах, придуманы вертолеты, они льют с неба воду. Но в Обельяновске ничего такого не было. Парни оставили ученого на пассажирском сиденье, велели ждать и ушли к месту возгорания на своих двоих. Перед уходом один из них сунул Григорию журнал:
– Во, почитайте, а то заскучаете, только что купил, совсем свеженький.
Григорий Константинович безразличен к прессе, глянцевые издания он никогда в руки не берет и при других обстоятельствах не стал бы глупостями интересоваться. Но сидеть просто так, тупо глядя в окно, было очень некомфортно, Огарков начал перелистывать страницы и наткнулся на интервью Ковригина. Илья Алексеевич рассказывал о своем отношении к моде, о том, что нынче на пике интереса панамы, а не шляпы, пиджаки, похожие на сюртуки. Материал сопровождал снимок человека, который стоял спиной к фотографу. На герое красовался костюм с пиджаком, который был сшит как сюртук, на голове панама, под снимком шла подпись: «Кто самый модный на деревне». Издание выпускали в Москве, и главный редактор решил посмеяться над щеголями из областного города.
Огарков, как зачарованный, смотрел на снимок, в тот момент, когда он все понял, дверь машины открылась, показался все тот же молодой брандмайор, он протянул профессору панаму и сказал:
– Во! Нашел ее на дереве, на ветке висела. Неподалеку отсюда, наверное, зацепилась, когда вы шли. Она дорогая. Я подумал, может, вы из-за потери шляпы переживаете.
Плакать по панаме, лишившись и лаборатории, и Разгонова, Огарков бы никогда не стал. Но он понял, как ему надо действовать, и расценил находку головного убора как невероятную удачу.
Григорий Константинович переночевал в избе у Нины Кузнецовой, а наутро отправился в приемную мэра. Ясное дело, секретарь его к Илье Алексеевичу пускать не хотела. Но когда женщина с самым честным видом его уверяла: хозяина кабинета нет, он уехал в Москву, вернется через неделю, красивая дверь открылась и в приемную вышел Ковригин. Григорий Константинович не растерялся, вмиг вытащил из портфеля панаму, надел ее на голову и посмотрел главе Фурска в глаза. Ковригин застыл и сказал:
– Проходите. Елена, никого не пускайте, я очень занят.
– Остановите запись, – вдруг громко сказал Илья.
Глава 41
Картинка на экране замерла.
– Что не так? – осведомился Родионов.
– Пусть мама уйдет, – попросил мэр, – а мы поговорим.
Зинаида Федоровна, вопреки своей привычке спорить, почему-то молча встала из кресла.
– Нет, – резко скомандовал Роман, – пусть она останется.
– Ты не имеешь права приказывать в чужом доме, – зашипела Ковригина.
– Конечно, – согласился Звягин, – но никто не имеет права запретить мне сию секунду поехать к хозяину «Желтухи» и рассказать интересную историю.
Зинаида живо села, а мэр нахмурился:
– Хорошо. Я все расскажу. Старый прохиндей показал мне панаму, объяснил, что видел, как я убиваю Элеонору, наношу удары Насте. Потом навозный жук сделал мне предложение: или я дарю ему дом для лаборатории, покупаю туда все необходимое, или он прямиком топает в полицию. Но не к Зиновьеву, а к московскому следователю. Наверное, понятно, почему я согласился на первое предложение. Профессор получил все, о чем просил. С той поры он несколько раз в году требует денег на свои нужды. Расходы постоянно растут, но до июня этого года чек не был запредельно большим. А вот в первый месяц лета он принес платежку на девять миллионов, услышал мое «ничего себе!» и объяснил: ему необходима то ли центрифуга, то ли ускоритель. Короче, какой-то агрегат, его недавно изобрели японцы. Продается оборудование исключительно в Токио, без него фигня, которую идиот пытается создать, не получится.
Я ему твердо ответил: нет! Старый козел решил показать кривые зубы и тявкнул:
– Подумайте хорошенько. В случае отказа я отнесу панаму в полицию, да не вашему Зиновьеву.
У меня стоп-кран сорвало, я доходчиво объяснил мерзавцу: головной убор не доказательство, я всегда могу сказать, что давно его потерял, прошло много лет. Никаких улик у старика нет. Если он начнет бегать в Москве по кабинетам, его в психушку отправят или посадят за попытки шантажа. Пусть проваливает, совсем охамел, мало ему того, что имеет, решил побольше откусить? А рожа не треснет? Он заверещал:
– Правду про вас сообщу.
Я рассмеялся.
– Пожалуйста. Вас в психушке запрут.
На том и расстались. Он убежал дико злой, на пороге обернулся.
– Мне пять минут до великого открытия осталось. А вы! Жлоб!
Я хотел ответить, но придурок убежал.
– Почему вы сразу не выгнали Огаркова? По какой причине ему много лет деньги давали? – удивилась я.
Илья сделал вид, что не слышит меня, и продолжил:
– Понимаю, вы что-то раскопали! В запаснике у вас есть некий компромат, иначе зачем сюда приехали целой гоп-компанией? Ладно, расскажу, что случилось. Но пусть мама уйдет, не хочу, чтобы она слышала. Зинаида Федоровна разнервничается.
– Хорошо, – согласился Родионов и вынул телефон, – но с ней побудет моя сотрудница. Анжелика, пройдите в дом.
Минут через пять, когда Зинаида в сопровождении женщины лет сорока покинула комнату, мэр продолжил:
– Не знаю, где Настя с Разгоновым встретилась, но у нее с ним вспыхнул роман. Я об адюльтере случайно узнал, от злости взбесился, решил поймать изменницу на горячем. Наврал супруге, что уехал в Москву, а сам затаился неподалеку от избы Огаркова в кустах.
– В кустах? – перебила я, взяла лист бумаги, ручку и начала рисовать. – За домом с двух сторон лес, с третьей тропинка, которая ведет к шоссе, кустарник только с четвертой. Где вы находились?
