Генри. Однажды Карен отвезла меня в загородный клуб её родителей. Там было гольф-поле на девять лунок, теннисные корты и бассейн, а также куча богатеев, бродивших вокруг, прыгавших в воду с трамплинов, стучавших по теннисным мячикам и сажёнками рассекавших в бассейне с резиновыми шапочками на головах и очками для плавания на физиономиях. В жизни не видал, чтобы богачи так напрягались забесплатно. Оглядевшись вокруг, я вдруг осознал, что ничего из этого не умею. Ничего. Не умею нырять. Не умею плавать. Не умею играть в теннис. Не умею играть в гольф. Ни хрена не умею.
Карен. Я начала ходить с Генри в такие места, где никогда прежде не бывала. Мне было восемнадцать. Я была ослеплена их великолепием. Мы ходили в зал «Эмпайр Рум» послушать Ширли Бэсси. Ходили в клуб «Копакабана». Другие знакомые мне мальчики бывали там в лучшем случае лишь раз, и то на выпускном. Генри посещал «Копакабану» постоянно. Мало того, его там знали. И он знал всех. Мы всегда сидели у самой сцены, а однажды знаменитый певец Сэмми Дэвис Джуниор послал нам шампанское. По вечерам там бывали аншлаги, народ стоял в очереди, чтобы попасть внутрь. Тогда швейцар проводил Генри и всю нашу компанию через кухню, заполненную китайскими поварами, прямо в зал, где мы немедленно получали лучшие места. Потрясающе. Но меня всё это ничуть не удивляло — ну, что у двадцатидвухлетнего парня есть такие связи. Я мало что понимала тогда. Просто думала, что он знаком с нужными людьми.
Генри. Мы развлекались каждый вечер. Днём Карен работала помощником дантиста, а ночи мы проводили вместе. Стали очень близки, я хочу сказать. С ней мне было хорошо. Думаю, мне импонировала мысль, что она не похожа на девчонок из нашего бедного района. Нравилась её привычка к шикарной жизни. Нравилось, что она такая стильная штучка. Мы начали ходить на свадьбы. Младшие отпрыски семейства Варио как раз стали один за другим жениться в то время, и это сблизило нас с Карен ещё больше. Согласно моему воспитанию, отвести девушку на свадьбу друзей считалось серьёзным шагом в отношениях. Вскоре мы начали убегать на уикенды вдвоём. Карен говорила родителям, что поедет на Файр-Айленд с подругами, и предки подвозили её к станции Вэлли Стрим. Там я её и подбирал.
Карен. Как только мы начали встречаться с Генри, ко мне зачастил наш сосед Стив. Мы были знакомы много лет, и я никогда не воспринимала его всерьёз. Однажды, ближе к вечеру, когда я шла с работы, он подловил меня у дома и попросил с чем-то помочь. Уж и не помню, что это было и куда он предложил пойти. Вроде какое-то обычное хозяйственное дело. Ничего особенного. Это же сосед. Я сказала маме, куда мы собрались. Честно говоря, я согласилась в основном из-за его машины. У него был шикарный «Корвет». Стив был, как и всегда, очень мил, пока мы не доехали до ипподрома «Белмонт», километрах в пяти от моего дома. Тут он припарковал машину и полез обниматься. Я была поражена. И разозлилась. Велела ему прекратить. Он отказался. Начал говорить, что я очень повзрослела. И прочую обычную чушь. Я влепила ему пощёчину. Он удивился. Я ударила снова. Он озверел. Завел машину и рванул к Хемпстедской магистрали. Потом дал по тормозам так, что я чуть не вылетела через лобовое стекло. Наклонился, открыл пассажирскую дверь, выпихнул меня из авто и уехал. Обдав напоследок грязью и гравием из-под колёс. Это было ужасно. Всё случилось, наверное, часов в семь вечера. Я была в шоке. Парень поступил отвратительно, но виноватой почему-то чувствовала себя я. Боялась позвонить домой. Знала, что мать взбесится. Начнёт допрос с пристрастием прямо по телефону ещё до того, как я успею выбрать гравий из волос. Я была не готова выслушивать претензии. Так что вместо мамы я позвонила Генри. Рассказала ему, что случилось и где я. Он приехал через несколько минут и отвёз меня домой.
Генри. Я чуть с ума не сошёл от злости. Хотел прикончить того парня. Пока я вёз Карен и слушал её историю, закипал всё сильнее и сильнее. Когда мы прибыли к дому Карен, она сразу убежала внутрь. Я огляделся и увидел «Корвет», припаркованный на другой стороне улицы. У дома, полного жалких богатеньких ублюдков. Там жили три брата. У всех троих были «Корветы». А у меня был краденый ствол двадцать второго калибра. И коробка патронов к нему в отделении для перчаток. Не сводя глаз с «Корвета», я зарядил пушку. Очень хотелось пристрелить ублюдка, а о последствиях подумать потом. Я перешёл через улицу и позвонил в дверь. Нет ответа. Я позвонил снова. Ничего. Я сунул пистолет в карман. Обошёл дом сзади. Стив и его братья сидели во дворе. Стив пошёл ко мне. Думал, наверное, что я хочу поговорить. Выяснить отношения один на один и прочую чушь. Как только он приблизился, я схватил его за волосы правой рукой и нагнул. Левой вынул из кармана пушку и принялся бить его по морде. Он заорал: «У него пистолет! У него пистолет!» Я чувствовал, как поддаётся под ударами его лицо. Я сунул ствол ему в рот и провернул там пару раз. Его братья так испугались, что не двинулись с места. Уроды. Если бы они хоть дёрнулись, я бы тут же пристрелил их, клянусь. Из дома кто-то крикнул, что звонит копам. Пока те не прибыли, я врезал Стиву ещё пару раз. Сам не пойму, как я его не убил, — думаю, это из-за криков про пистолет. Огрел ещё пару раз по башке и оставил рыдать на подъездной дорожке к дому. От страха он обмочился.
Я вернулся к дому Карен. Она вышла и стояла у чёрного хода. Я сунул ей в руки пистолет и велел спрятать. Она положила его в ящик для молочных бутылок. Потом я отогнал свою машину на другой конец квартала и бросил под неё коробку с патронами. Когда я пешком вернулся к дому Карен, там уже стояли четырнадцать машин полиции округа Нассау. Копы искали пистолет. Я сказал, что у меня пушки нет. Что тот парень, должно быть, сбрендил. Копы обыскали меня и мою машину от и до. Пушки не нашли. Тогда они велели мне сесть в мой автомобиль и проконвоировали до границы округа на Бруклин-лейн. Отъезжая от тротуара, я опасался, что они заметят патроны. Не заметили.
Карен. Он подошёл к чёрному ходу в наш дом. Я видела, что он торопится. Сказал мне: «Спрячь это». Он что-то прикрывал ладонью правой руки. Я взяла этот предмет и взглянула на него. Это оказался пистолет. Маленький, но тяжёлый, серого цвета. Я глазам своим не поверила. Пистолет был холодным на ощупь. Даже просто держать его было очень возбуждающе. Творилось такое безумие, что я даже начала испытывать от этого восторг. Я решила не прятать пистолет в доме, от матери там ничего не скроешь. Она бы сразу его нашла. Поэтому я сунула пистолет в ящик для молочных бутылок, стоявший около двери. Генри куда-то пропал, но через несколько минут пришёл обратно. Полиция его поджидала. Они уже поговорили со Стивом и другими соседями. В нашем квартале никогда не случалось ничего подобного. Я была страшно взволнована. Мне нравилось, что Генри совершил всё это ради меня. Это повышало мою самооценку. Когда копы начали спрашивать Генри, есть ли у него пистолет, он отвечал совершенно спокойно. Сказал, что тот парень, должно быть, просто с ума сошёл. Копы уже знали, что сделал со мной сосед, а Генри так упорно отрицал наличие пистолета, что они снова допросили Стива, и тот начал мямлить, мол, может, это был какой-то «металлический предмет». В конце концов копы решили, что просто спровадят Генри из нашего района, чтобы гарантировать отсутствие дальнейших проблем.
