У нас нарисовалась проблема. Билли Бэттс был неприкасаемым. Члена семьи нельзя убивать без разрешения боссов. Если Гамбино когда-нибудь узнают, что Томми грохнул Билли, мы все трупы. Скрыться будет невозможно. Они могли даже потребовать, чтобы Поли пришил нас лично. Томми совершил наихудшее преступление, и мы все понимали это. Тело Билли должно было исчезнуть. Мы не могли просто бросить его на улице. Это означало бы войну. А вот если парни Готти не найдут тела, они не будут уверены, кому предъявить обвинение.
Джимми сказал, что мы должны спрятать тело там, где его не найдут. За городом у него жил один приятель, державший псарню, где никто не станет искать. Мы сунули тело Билли в багажник автомобиля и поехали к Томми за лопатой. Его мать уже проснулась и уговорила нас зайти выпить кофе. Не хотела нас отпускать. Нам пришлось зайти и позавтракать — с трупом в машине, припаркованной у дома.
В конце концов мы выбрались из дома Томми и направились в горы Таконик. Ехали около часа, когда я вдруг услышал странные звуки. Я сидел на заднем сиденье и дремал, приобняв лопату. Томми вёл. Джимми спал. Я опять услышал звук. Какие-то глухие удары. Джимми проснулся. Стук начался снова. Тут нас всех осенило. Билли Бэттс был жив. Это он стучал в багажнике. Мы ехали его хоронить, а он даже ещё не умер.
Тут Томми взъярился. Он дал по тормозам. Перегнулся назад и схватил лопату. Никто не вымолвил ни слова. Мы вышли из автомобиля и подождали, пока из поля зрения не исчезнет свет фар других машин. Потом Джимми встал с одной стороны багажника, я с другой, а Томми открыл крышку. Как только она поднялась, Томми шарахнул по мешку лопатой. Джимми схватил монтировку и присоединился к нему. Через несколько секунд мы уже снова сидели в машине. Когда мы прибыли на место, земля так промёрзла, что нам пришлось копать около часа, прежде чем мы вырыли достаточно глубокую могилу. Потом мы закопали Билли и отбыли обратно в Нью-Йорк.
Но даже после этого Билли стал нашим проклятием. Примерно через три месяца Джимми явился в «Сьют» и сказал, что нам с Томми надо откопать труп и перехоронить в другом месте. Оказалось, что владелец псарни продал свою землю какому-то застройщику. Он похвастался Джимми, сколько денег на этом заработал, но того беспокоило лишь одно — что строители могут обнаружить тело. В ту же ночь мы с Томми взяли мой новенький жёлтый кабриолет с откидным верхом «Понтиак Каталина» и откопали Билли. Это было ужасно. Мы, зарывая его первый раз, посыпали тело известью, чтобы оно быстрее разложилось, но к тому моменту гниение ещё не завершилось. Запах был такой отвратительный, что меня вырвало. Всё время, пока мы с Томми раскапывали могилу, меня тянуло на рвоту. Мы сунули тело в багажник и отвезли на свалку в Джерси. Прошло достаточно времени, никто бы не догадался, что это Билли.
Мне было нехорошо потом целую неделю. Я не мог избавиться от запаха. От всего исходил трупный запах. От ресторана. От детских конфет. Я обонял его повсеместно. Я выкинул всю одежду и даже туфли, которые были на мне в ту ночь, думая, что дело в них. Но багажник авто продолжал вонять. Я сменил обивку в машине и выкинул прочь старую. Отчистил авто сверху донизу. Вылил в багажник бутылочку духов Карен и закрыл крышку. Но от запаха так и не избавился. Он не исчезал. Пришлось сбыть машину. Джимми и Томми считали, что я свихнулся. Томми сказал, что, наоборот, оставил бы автомобиль у себя лишь для того, чтобы постоянно чуять запах смерти этого жалкого ублюдка Билли Бэттса.
Даже не знаю, скольких человек убил Томми. Наверное, и Джимми не знал. Томми был неуправляем. В какой-то момент он начал носить при себе два ствола. Однажды ночью Томми прострелил ногу юноше по имени Спайдер лишь за то, что тот не хотел плясать. Это казалось случайностью, и Винни Азаро, член банды Бонанно, отвёл раненого к местному доктору. Мы позволили Спайдеру пару недель ночевать в «Робертсе». Он так и бродил вокруг, с ногой в бинтах. Но чокнутый Томми продолжал заставлять его плясать. Сказал, что ему нравится использовать парня в качестве мишени для стрельбы.
Однажды ночью мы играли в карты в подвале — Томми, Джимми, я, Энтони Стабиле, Энджело Сепе, — когда туда забрёл Спайдер. Было три часа утра, и мы ужрались в дрова. Томми захотел, чтобы Спайдер станцевал. «Давай пляши», — сказал он. Неожиданно Спайдер взъерепенился и велел Томми отвалить от него. Мы принялись над этим шутить. «Ты готов стерпеть такое от этого урода?» — подкалывал его Джимми. Мы тоже подначивали Томми и глумились над ним. Он тихо бесился, но продолжал играть в карты. А потом, прежде чем кто-нибудь успел сообразить, что происходит, всадил три пули в грудь Спайдеру. Я даже не подозревал, что у него при себе ствол, пока мы все не оглохли от выстрелов. Я ощутил запах горелого пороха. Никто ничего не сказал, но с этого момента я знал, что Томми — конченый психопат.
Наконец, Джимми начал орать: «Ладно, тупой придурок, если ты вообразил себя крутым умником, то сам и копай яму!» Вот и всё. Ничего иного. Никто больше и слова не вымолвил. Джимми просто приказал похоронить Спайдера прямо здесь, в подвале, причём в процессе этого Томми не прекращал ворчать и ныть, что его заставили копать. Словно ребёнок, которого оставили убирать класс после занятий.
Каждый день мы вели битвы. Каждый день была новая разборка. Каждый раз, когда мы отправлялись побухать, кто-то нажирался, и начиналась очередная схватка. Все постоянно были на нервах. Однажды обычно спокойный Поли явился в «Робертс» вне себя. Созвал всех наших. Позвонил Джимми. Позвонил в таксопарк. Вызвал Брукси с автосвалки. Я думал, началась полномасштабная война мафиозных семей. Оказалось, что Поли и Филлис просто посетили ресторан «Везувий»
Дона Пепе на бульваре Леффертс, в нескольких кварталах к югу от «Робертса». У Дона Пепе был отличный ресторан, но его владелец не проявил достаточно уважения. Там не было меню и резервирования столиков. Всем приходилось ждать своей очереди, даже Поли.
Поли и Филлис проторчали в очереди полчаса, пока новый неопытный метрдотель рассаживал прямо у них перед носом всяких докторишек. Поли начал возмущаться, и им наконец дали столик, но, видимо, парень затаил обиду. Когда Поли заказал вино, метрдотель случайно, а может, и нарочно пролил его на Филлис. К этому моменту Поли уже был готов из штанов выпрыгнуть от злости, но пока держал в себя в руках. Однако, когда метрдотель достал грязную тряпку и принялся «вытирать» Филлис, попутно лапая её за все места, Поли не выдержал, перевернул столик и начал метелить этого мальчишку. Он успел влепить ему лишь пару затрещин, прежде чем тот сбежал на кухню. Поли велел ему выходить, но с полдюжины официантов и поваров со сковородками и ножами в руках заблокировали выход.
Никогда прежде я не видел Поли в таком бешенстве. Он объявил, что, если официанты желают защищать своего друга, им всем раскроят бошки. Не прошло и часа, как две машины, набитые парнями с бейсбольными битами и свинцовыми трубами в руках, припарковались у входа в ресторан Дона Пепе. Примерно в одиннадцать вечера официанты и повара начали расходиться по домам. Увидев нас, они бросились бежать. Немногие успели попрыгать в свои автомобили. В ту ночь мы гоняли официантов и разбивали им головы по всему Бруклину.
