Разобравшись с ними, банда оставила двух человек охранять лестницу, чтобы неожиданные визитёры не помешали ограблению. Остальные протащили закованных в наручники пленников на три этажа вверх, в кафетерий, где собрались на положенный в три часа ночи перерыв ещё шесть сотрудников «Люфтганзы». Бандиты ворвались в помещение, размахивая оружием и толкая перед собой окровавленного Уэйлена, чтобы продемонстрировать серьёзность своих намерений. Нападавшие знали всех сотрудников по именам, всем им приказано было лечь на пол. Затем бандиты потребовали, чтобы старший смены Джон Мюррей вызвал по интеркому Руди Эйриха, ночного начальника терминала. Им было известно, что только у Эйриха, находившегося сейчас где-то в огромном здании склада, есть ключи и коды от хранилища повышенной безопасности.
Сославшись на проблемы с грузом из Франкфурта, Мюррей попросил Эйриха зайти на третий этаж. Когда Эйрих, работавший на «Люфтганзу» уже двадцать один год, поднялся на верхнюю лестничную площадку, его поприветствовали, уткнув в грудь два ружейных ствола. Бросив взгляд в кафетерий, он увидел своих людей на полу, с залепленными скотчем ртами. Убедившись, что у бандитов намерения самые серьёзные, он быстро согласился сотрудничать. Один налётчик остался сторожить десятерых пленников, а двое других спустились с Эйрихом на два этажа, к хранилищу. Казалось, они заранее знали здесь всё. Все протоколы безопасности и системы сигнализации, которыми было оборудовано хранилище с толстыми бетонными стенами и двойными стальными дверями на входе. Знали даже о тревожной кнопке на внутренней стенке сейфа и специально предупредили Эйриха, чтобы он случайно не задел её.
Налётчики заставили его открыть первую дверь, которая вела в небольшую комнатку три на шесть метров. Зайдя внутрь, бандиты велели ему эту дверь запереть. Им было известно, что, если открыть одновременно обе двери хранилища, сигнализация бесшумно известит о вторжении полицейский участок в Порт-Ауторити, всего в полумиле от аэропорта. Когда была отперта вторая дверь, преступники уложили Эйриха на пол, а сами принялись сверяться с какими-то документами — похоже, копиями накладных и коносаментов. Хранилище заполняли сотни одинаково упакованных в бумагу посылок, и грабители пытались понять, какие именно им нужны. Наконец, налётчики начали выбрасывать некоторые упаковки из комнаты. Одна упала прямо перед лицом Эйриха. Через пару секунд кто-то наступил на неё каблуком тяжёлого рабочего ботинка, и обёртка из плотной бумаги порвалась — внутри лежали аккуратные пачки банкнот.
Грабители вынесли из внутренней комнаты хранилища не менее сорока посылок. Потом велели Эйриху повторить процедуру в обратном порядке — запереть внутреннюю дверь и открыть наружную. Двое бандитов остались перегружать добычу в фургон, а третий снова повёл Эйриха наверх, в кафетерий. Там начальнику склада, как и его сотрудникам, залепили рот скотчем. Неожиданно один из налётчиков, оставшихся грузить фургон, зачем-то вернулся в кафетерий. Он устало отдувался и потел. Потом снял свою лыжную маску, чтобы вытереть лоб. Другой грабитель заорал на него, требуя надеть маску, но было уже поздно — несколько сотрудников склада успели украдкой взглянуть на его лицо. Затем бандиты приказали сотрудникам лежать тихо и не звонить в полицию до половины пятого утра. Часы на стене кафетерия показывали в этот момент шестнадцать минут пятого. Ровно четырнадцать минут спустя полицейский участок в Порт-Ауторити принял первое сообщение о налёте. Исчезли пять миллионов долларов в банкнотах и восемьсот семьдесят пять тысяч — в драгоценностях. Чтобы провернуть самое успешное в истории США ограбление с похищением наличности, потребовалось всего шестьдесят четыре минуты.
Глава семнадцатая
«Люфтганза» стала венцом деятельности банды. Воплощённой мечтой. Наивысшим достижением в глазах каждого, кто хоть раз угонял грузовик или сбывал краденое из аэропорта. Делом жизни. Добычей, которой хватило бы всем. Шесть миллионов долларов наличными и в драгоценностях. Однако не прошло и нескольких дней, как мечта обернулась кошмаром. Главная удача стала началом конца.
Генри так замотался, пытаясь запустить свою баскетбольную аферу, что ничего не знал об ограблении вплоть до десяти часов утра понедельника, когда залез под душ и включил радио:
«…никто пока точно не знает, сколько денег было похищено во время этого дерзкого ночного налёта на аэропорт Кеннеди. ФБР говорит о двух миллионах долларов, полиция Порт-Ауторити — о четырёх, департамент полиции Нью-Йорка — о пяти. Каков максимум? Об этом они молчат. „Люфтганза“ пока тоже не даёт комментариев, обещая сообщить все подробности дела на специальной пресс-конференции, наша радиостанция WINS будет транслировать её в прямом эфире из аэропорта. Ограбление, похоже, серьёзное; возможно, самое крупное в истории нашего города. Оставайтесь с нами…»
Генри. Я знать не знал, что они всё провернут той ночью. Напился вдрызг. Весь вечер протусовался с Марти Кругманом. Мы бухали в «Спайс оф Лайф», в Седархёрсте, не далее двух километров от аэропорта, и не знали ровным счётом ничего. Вернувшись домой, я поругался с Карен. Разозлился, собрал вещички и сел на поезд в сторону Лонг-Айленда, чтобы переночевать у знакомой девицы с 89-й Ист-стрит.
Около десяти утра мне позвонил Джимми. Он хотел встретиться в «Стейж Деликатессен» сегодня вечером, прямо перед его отъездом на ночь в центр адаптации заключённых.
Я приехал в «Стейж». Там был улыбающийся Томми. И «Толстяк» Луи Кафора. Он весил сто тридцать килограммов, владел автостоянкой в Бруклине и скоро должен был пойти под суд за вымогательство и поджог, но он тоже был счастлив. Он собирался жениться на своей любви детства, Джоанне. И в качестве свадебного подарка только что купил ей белый «кадиллак».
По радио и телевидению в тот день не говорили ни о чём, кроме ограбления «Люфтганзы». Все знали, что произошло, но я помалкивал. Джимми и Томми собирались отбыть в свой центр адаптации. Джимми был подвыпивший и в отличном настроении. Но его беспокоили мои семейные проблемы. Оказывается, утром к нему заявилась Карен — меня искала. Ему пришлось звонить знакомым, чтобы выяснить телефон девицы, у которой я ночевал. Карен ничего не знала.
Джимми хотел выяснить, собираюсь ли я вернуться домой. Я сказал: да, через пару дней. Он сказал: хорошо. Очевидно, ему не нужны были лишние проблемы. Он желал, чтобы всё шло как обычно. Меньше всего ему сейчас было надо, чтобы повсюду бегали разозлённые жёны, разыскивая пропавших мужей.
Он спросил, нужны ли мне деньги. Я ответил, что нет. И спросил в ответ, нужны ли деньги ему. Он рассмеялся. Потом достал конверт, набитый полтинниками и сотками — там было не меньше десяти тысяч, — и раздал по пятьсот долларов Томми и Толстяку Луи.
Мне он велел приходить следующим утром к швейной фабрике «Му Му Веддас», что рядом с «Робертсом».
Наутро я встретился с Джимми около «Му Му», и мы отправились в ресторан «Боббис» в Швейном квартале. Там у нас была назначена встреча с Милти Векаром насчет баскетбольного матча против Гарварда в ближайшую субботу. Потом мы собирались смотаться обратно в Квинс, чтобы поговорить на ту же тему с Марти Кругманом. Милти и Марти были букмекерами, помогавшими нам делать ставки на договорные матчи.
