Мы мчались по шоссе, приближаясь к туннелю, когда Джимми вдруг убрал одну руку с руля, крепко обнял меня за шею и сказал: «У нас получилось! Получилось!» А потом, словно ни в чём не бывало, вернулся к управлению автомобилем. Я был удивлён таким внезапным порывом, чуть не сломавшим мне шею, но понял, что это его способ сообщить об успехе ограбления «Люфтганзы».
Однако от следующих его слов мне стало нехорошо. Продолжая смотреть на дорогу, Джимми поинтересовался, словно невзначай, рассказал ли Марти о деле «Люфтганзы» своей жене Фрэн.
В этот момент я понял, что он хочет пришить Марти. Я знал Джимми дольше и лучше, чем кто-либо. Иногда угадывал, о чём он вскоре подумает, раньше него самого. Я заранее знал, что ему будет по душе, а что взбесит. И теперь я точно знал: Джимми задумал убийство Марти Кругмана.
Я пожал плечами. Сделал вид, будто Марти — персона настолько незначительная, что о нём и вспоминать не стоит. Мы ехали дальше. Я молчал. Через пару минут Джимми велел мне по прибытии в «Боббис» отзвониться Марти и назначить встречу на сегодняшний вечер. Тут я сказал, что Марти, наверное, уже всё разболтал Фрэн. Постарался повернуть дело так, будто Марти болтает с кучей народу, но это не имеет никакого значения. Всё равно никто ничего не докажет.
Я изо всех сил старался сохранить Марти жизнь. Но Джимми меня не слушал. Просто сказал, что после нашей встречи с Марти я должен уговорить болтливого букмекера потусоваться где-нибудь этой ночью.
Беда была в том, что Марти сам мечтал встретиться. Мы провели вместе всю воскресную ночь, но с того момента в понедельник, когда стало известно об ограблении «Люфтганзы», я нарочно от него прятался. Он уже успел миллион раз позвонить мне домой. Я знал, чего он хочет. Он хотел знать, когда ему дадут денег за наводку. Теперь я начал подозревать, что он точно так же непрерывно доставал и Джимми.
Я позвонил Марти из «Боббис» и сказал, что мы с Джимми готовы встретиться с ним в половине пятого в «Фоти Ярдс». Про планы на вечер не говорил ничего. Вернувшись к столику, я увидел, что к нам присоединился Томми Де Симоне с сестрой Долорес и Милти Векар. Джимми обсудил с Милти баскетбольные ставки, а потом повернулся ко мне и сказал, что мы с Томми должны решить, куда повезём Марти этой ночью.
Вот так это и происходит. Где и как грохнуть парня — решается в считанные минуты. У меня голова шла кругом, но я надеялся, что с двух часов дня до восьми или девяти вечера ещё будет возможность отговорить Джимми от убийства. А пока оставалось лишь действовать по плану и надеяться на лучшее.
Томми сказал, что он и Энджело Сепе будут ждать меня у мотеля «Ривьера». За гостиницей располагалась большая парковка. «Завези Марти в дальний конец парковки. Скажи, что тебе надо встретить у входа в мотель уже заказанных шлюх. А потом просто оставь его в машине и уходи. Дальше мы с Энджело сами разберёмся», — инструктировал меня Томми. Ему всё это страшно нравилось. Для Джимми убийство было просто частью бизнеса, но Томми любил убивать людей. Я сказал Томми, что мы будем на месте где-то в восемь — восемь тридцать.
Немного погодя мы с Джимми уже катили в «Фоти Ярдс» на встречу с Марти, поболтать о баскетболе. Тут я впервые заметил, что Джимми весь на нервах. Его мысли разбегались. Всю дорогу до «Фоти Ярдс» я рассуждал, какой занозой в зад нице станет для нас Фрэн Кругман, если мы грохнем Марти. Она будет доставать всех, пока не дознается, в чём дело. Кроме того, я напомнил, что Марти помогает нам делать ставки на баскетбол. Прямо я этого не говорил, но намекал, что грохнуть Марти будет всё равно что вырвать кусок хлеба у себя же изо рта.
Когда мы прибыли в «Фоти Ярдс», Марти нас уже ждал. По пути к столику Джимми бросил мне: «Забудь про сегодняшнюю ночь». У меня словно гора с плеч свалилась. А минуту спустя Джимми уже выпивал и шутил с Марти, словно они были лучшими друзьями. Мы бухали весь вечер, и никто не упоминал ни «Люфтганзу», ни деньги. Мне начало казаться, что Марти поумнел. Возможно, у него был шанс.
Потом Джимми ушёл, а Марти, ожидая, пока за ним заедет Фрэн, снова завёл свою песню. «Когда мне заплатят?» — заныл он. «Что ты ко мне-то пристал? Спроси Джимми», — полушутливо ответил я. «Я спрашивал. Джимми сказал, моя доля — пятьсот тысяч», — ответил Марти. И тут я понял, почему Джимми хочет его убить. Это был вопрос полумиллиона баксов. Чтобы Джимми отказался от такой суммы ради Марти Кругмана? Да никогда в жизни. Джимми убьёт Марти и оставит себе его пол-лимона.
Марти тем временем принялся расспрашивать, сколько причитается мне. Я велел ему на этот счёт не волноваться. Но он не мог остановиться. Обещал поговорить с Джимми. Обещал дать мне полтораста тысяч и потом заставить Джимми дать мне ещё столько же. «Я прослежу, чтобы тебя не обманули!», — разгорячившись, кричал он. Бедолага и не подозревал, насколько близок к смерти, а я даже не мог сказать ему об этом. Да он бы мне и не поверил.
Через три дня после ограбления, в четверг, мы устроили в «Робертсе» рождественскую вечеринку. Из Флориды приехал наш босс Поли, поэтому мы быстренько выперли из бара посторонних. Поли выглядел довольным. Джимми суетился, стараясь ему угодить. Пришли братья Поли — Ленни и Томми. Пришёл «Толстяк» Луи. При шли, в общем, все наши, кроме Томми Де Симоне, которого Поли недолюбливал.
Мы заказали гору всякой жратвы, и я достал деньги, чтобы расплатиться. Мы отлично проводили время, как вдруг «Куча» Эдвардс, увидев у меня в руках пачку купюр, принялся валять дурака, изображая свой коронный номер «Бедненький негр». «Как так выходит, что я, чёрный, вечно сижу на мели, а вы, беляночки из май-фии, гребёте денежки лопатой?» — прикалывался он. И так далее в том же роде про ребят из «май-фии», получивших миллионы после налёта на аэропорт.
Куча, должно быть, спятил. В тот день мы узнали из газет, что полиция обнаружила наш фургон и множество отпечатков пальцев на нём. А также лыжные маски, кожаный жилет и отпечаток кроссовки «Пума». Я знал, что Куче было поручено отогнать фургон к нашему знакомому на автосвалку в Джерси и там отправить под пресс. Уничтожить его. Вместо этого негр накурился и бросил машину в Канарси, на перекрёстке 98-й Ист-стрит и бульвара Линден, всего в паре километров от аэропорта. Потом этот дебил просто отправился домой и завалился спать. На следующий день машину нашли копы, а теперь всё это попало в газеты. Куче надо было удирать, спасая свою жизнь, а он вместо этого юморил в «Робертсе». Одно из двух: или он был самоубийцей, или не мог поверить, что у него серьёзные проблемы. Если на то пошло, никто из наших пока не знал, насколько глубоко он сам оказался в дерьме и найдены ли его отпечатки в фургоне, а тут ещё этот идиот Куча треплется про «май-фию», забравшую все деньги.
Неожиданно брат Поли, Ленни Варио, поддержал шутку и начал говорить, что ограбившие аэропорт парни, должно быть, уже загорают на пляже в Пуэрто-Рико или во Флориде, пока мы тут горбатимся.
Я смотрел на него в недоумении, не понимая, как можно шутить о таких вещах, но вдруг до меня дошло, что он и не шутит. Он просто был не в курсе. Сидел за столом с ребятами, ограбившими «Люфтганзу», но ни черта не знал. Его брат Поли только что заныкал треть добычи у себя во Флориде, а Ленни и понятия об этом не имел. Сын Поли, Пит, вывез деньги самолётом на следующий день после ограбления — они лежали завёрнутыми в мусорный мешок на дне его дорожной сумки. Пит полетел первым классом, взял сумку в салон и всю дорогу не спускал с неё глаз.
