Профи вроде Джимми Бёрка даже никогда не говорили вслух ничего криминального, даже в кажущемся безопасным собственном автомобиле, зато любитель Лу Вернер болтал постоянно. Казалось, он нарочно задался целью намекнуть о своей роли в ограблении всем, кого знал. Он хвастался, что получил большие деньги. Приятелям в баре сказал, что расплатился с букмекерами и ростовщиками. И, наконец, объявил, что на Рождество поедет отдыхать в Майами.
Для занимавшихся ограблением агентов ФБР изучение хитросплетений личной жизни Лу Вернера вскоре стало больше походить на просмотр нудной мыльной оперы, нежели на расследование преступления. Они обнаружили, например, что он заявил своей бывшей жене Беверли, будто скоро сорвёт большой куш, и вот тогда она пожалеет, что бросила его после двадцати трёх лет совместной жизни. Своему лучшему другу Уильяму Фискетти он рассказал обо всём как минимум за месяц до налёта на «Люфтганзу» и пообещал вложить тридцать тысяч долларов в затеянный Фискетти бизнес такси. Две недели спустя, узнав, что женатый Фискетти спутался с его бывшей женой Беверли, Вернер разозлился, позвонил Фискетти и отозвал своё деловое предложение. Наутро после ограбления, когда все радиостанции и газеты трубили о громком преступлении, Вернер был настолько вне себя, что позвонил Фискетти домой, крикнул: «Видишь, трепач!» — и бросил трубку. Ещё через два дня, пока заголовки о шестимиллионной добыче всё ещё украшали первые полосы газет, Вернер с великой гордостью вывалил всю правду об этом деле своей любовнице, Дженет Барбьери, тридцатишестилетней разведённой матери троих детей. Та разрыдалась, впала в истерику и принялась кричать, что он кончит свои дни в тюрьме. Вернер был настолько разочарован её реакцией, что удалился в ближайший бар и там по секрету снова рассказал всю историю своему приятелю-бармену, взяв с того слово молчать.
ФБР, разумеется, опросило всех, кто знал Вернера, и почти все они ответили на вопросы федералов. Фискетти, например, так боялся, что жена узнает о его интрижке с Беверли Вернер, что согласился полностью сотрудничать при одном условии: его не станут допрашивать дома. Несколько недель агенты ФБР встречались с ним в кофейнях и в такси, и он рассказал им всё, что знал, — а знал он немало.
Фискетти был знаком с Вернером много лет и рассказал, как Вернер вместе с другим сотрудником «Люфтганзы», Питером Грюнвальдом, не один месяц вынашивали план аферы. Идея пришла к ним после совместного хищения двадцати двух тысяч долларов, когда они решили, что глупо за такую смехотворную сумму рисковать получением тюремного срока или увольнением. Если уж красть из хранилища, рискуя потерять свободу, то не меньше миллиона долларов.
По словам Фискетти, Вернер и Грюнвальд разрабатывали план долго и очень тщательно, а когда всё было готово, Грюнвальд должен был «поторговать» им в барах вокруг аэропорта в поисках людей, готовых взяться за дело. Грюнвальд потратил несколько месяцев, обхаживая перспективного, с его точки зрения, парня, известного громилу, но в конце концов отказался от идеи сотрудничества, сочтя того недостаточно серьёзным. Когда выяснилось, что Грюнвальд так никуда и не продвинулся, Вернер решил взять дело в свои руки и спросил своего букмекера, Фрэнка Менну, не знает ли тот подходящих людей.
На первых допросах Грюнвальд всё отрицал, и тогда ему предъявили в качестве свидетелей упомянутого громилу и Фискетти. В пятницу шестнадцатого февраля, девять недель спустя после ограбления, агенты узнали, что Грюнвальд заказал авиабилеты до Боготы в Колумбии, а оттуда — через Тайвань в Японию. Грюнвальд утверждал, что всего лишь хочет повидать бывшую жену, жившую с семьёй на Тайване. Он был задержан и арестован как важный свидетель по делу «Люфтганзы», после чего согласился дать показания против Вернера.
Имея свидетельские показания Грюнвальда, Фискетти, Беверли Вернер, Дженет Барбьери и Фрэнка Менны, Макдоналд уже мог предъявить Лу Вернеру обвинение в соучастии. Он также собрал достаточно улик против Энджело Сепе, чтобы обвинить того в ограблении и, что более важно, получить ордер на обыск дома и двора его подружки в Мэттитаке на Лонг-Айленде, где, по мнению помощника прокурора, были спрятаны деньги. Агенты, неделями следившие за Сепе и часами ловившие обрывки его разговоров, долетавших сквозь громыхающий рок, были уверены, что часть добычи спрятана в доме Хоуп Бэррен.
Впрочем, главной задачей Макдоналда было не просто осудить Вернера, а заставить его сотрудничать с федералами. Вернер должен был сдать тех, кого нанял для ограбления. Однако, когда настал день ареста, он оказался гораздо более крепким орешком, чем ожидали Макдоналд и федеральные агенты. На свободе Вернер молол языком без остановки, а в тюрьме как воды в рот набрал. В первую ночь, даже после многочасового допроса, он продолжал утверждать, что не имеет к ограблению никакого отношения. Он заявил, что хвастался и врал об участии в налёте, просто чтобы потешить своё эго.
Макдоналд решил устроить Вернеру очную ставку с его сообщником прямо в бруклинском офисе Оперативной группы по борьбе с оргпреступностью. Вернер сидел в большом конференц-зале, когда туда вошел Грюнвальд в сопровождении Макдоналда. Вернер не слышал о Грюнвальде больше недели и, наверное, думал, что его друг, как и планировал, уже улетел в Боготу, а оттуда в Японию. Увидев сообщника вместе с прокурором, он сразу понял, что Грюнвальд сотрудничает со следствием.
Вернера затрясло. Он судорожно вздохнул. Макдоналд позже вспоминал, как испугался, что у Вернера прямо здесь и сейчас случится сердечный приступ. Грюнвальд принялся методично склонять своего приятеля к сотрудничеству со следствием. «Они всё знают, — говорил Грюнвальд, — почему ты один должен отдуваться за всех?» Если Вернер поможет расследованию, то может рассчитывать на условный срок или даже освобождение, особенно если благодаря его показаниям осудят преступников и вернут деньги. Грюнвальд старался. Он был очень убедителен. Но Вернер продолжал твердить, что понятия не имеет, о чём речь. Что его обвиняют несправедливо. Что если Макдоналд так уверен в его вине, то пусть докажет её в суде.
Дело против Вернера было для Макдоналда единственной зацепкой. Месяцы слежки и прослушки убедили его в виновности банды Бёрка, но не дали никаких существенных доказательств. Обыск дома подружки Сепе не принёс ФБР ожидаемого успеха — деньги так и не нашли. Двадцать третьего мая, через сорок пять дней после ареста Сепе, его пришлось отпустить за недостатком улик. Джимми и его банду по-прежнему можно было посадить за нарушение условий досрочного освобождения, но тогда пропадал шанс, что они допустят ошибку и подставят себя либо раскроют местонахождение денег.
Немало головной боли добавили Макдоналду начавшиеся исчезновения и убийства людей, имевших отношение к делу «Люфтганзы». Пока прокурор готовил обвинение против Вернера, начали пропадать ключевые свидетели. Восемнадцатого декабря, например, всего через неделю после ограбления, полиция Квинса обнаружила труп тридцатиоднолетнего чернокожего мелкого мошенника по имени Парнелл Стивен «Куча» Эдвардс. Его нашли в собственной постели на квартире в Озон-парк с шестью пулями тридцать восьмого калибра в голове и груди. Дверь квартиры не была взломана, следов борьбы тоже не наблюдалось. Все отпечатки пальцев в квартире стёрли, но деньги и ценности не забрали, поэтому полиция сразу исключила версию ограбления. Судя по расслабленному положению тела, было похоже, что Куча знал своих убийц и не чувствовал опасности.
