Записи делались ежедневно. На каждой магнитофонной бобине было свыше семисот пятидесяти метров магнитной плёнки. К тому моменту, когда Манн завершил расследование, у него скопилось тридцать пять таких бобин. Каждая была подписана детективами, непосредственно прослушивавшими разговоры, и заверена печатью суда. Кроме того, Манн разместил своих людей напротив дома Хилла, чтобы они вели слежку и делали фотографии. Полицейские обосновались в небольшом гараже, принадлежавшем вышедшему на пенсию государственному служащему.
Вскоре Манн и его команда убедились, что случайно наткнулись на тридцатисемилетнего бывшего заключённого, чья жизнь красной нитью пронизывала практически всё полотно криминального мира Нью-Йорка. Генри Хилл дал Манну и его людям уникальную возможность заглянуть в повседневный быт умника. И не потому, что Генри был боссом. Не потому, что у него был высокий ранг или явная склонность к насилию, столь характерная для громил из того мира, в котором он обитал. Фактически Генри никогда не занимал в мафии высоких постов и не был так уж свиреп; он даже не был особенно крут, насколько могли судить следившие за ним копы. От других умников, попадавших в поле зрения полиции, Генри отличало иное — казалось, он имеет свободный доступ ко всем уровням криминального подполья.
Большинство бандитов, за которыми годами наблюдала полиция, принадлежали к одной, максимум двум строго разграниченным сферам преступной деятельности. Наркополицейские следили за наркодилерами, их поставщиками, их курьерами и иногда распространителями. Команды по борьбе с азартными играми вели учёт букмекеров и операторов подпольных лотерей, которые всегда общались только с другими букмекерами и своими клиентами. Разнообразные ростовщики, угонщики, профсоюзные рэкетиры и вымогатели были объектами слежки практически постоянно, но никогда прежде Дэнни Манн и отдел по борьбе с наркотиками полиции Нассау не видели наркодилера, который занимался бы множеством разнообразных афер. Мало того, Генри, казалось, совершенно не был ограничен и мафиозной субординацией. Большинство умников, за которыми следили наркополицейские, всегда вращались строго в кругу равных себе бандитов. Если ты уличный наркодилер, букмекер или ростовщик, то ты на этом уровне и остаёшься, никогда, ни при каких обстоятельствах не приближаясь к мафиози более высокого ранга. Это правило внедрялось в мафии железной рукой и было, в общем-то, разумным — чтобы лидеров оргпреступности не могли подставить их собственные люди. Между теми, кто реально совершал преступления, и теми, кто ими руководил, получая большую часть дохода, всегда тщательно поддерживалась строжайшая изоляция.
Генри Хилл был иным. Каким-то образом он умудрялся с лёгкостью перемещаться между разными уровнями мафиозной иерархии. Поначалу это совершенно сбило с толку Манна и его команду. Генри не числился в картотеках департамента членом организованных преступных групп или хотя бы приближённым к ним. Ни разу не возникало его имя и в тщательно проиндексированных записях полицейской прослушки. При этом он очевидным образом участвовал в разнообразных крупномасштабных аферах, связанных с букмекерством, торговлей крадеными драгоценностями, незаконным ростовщичеством и профсоюзным вымогательством. Мало того, пока Дэнни Манн следил за его наркоторговлей, Генри, похоже, умудрился провернуть несколько сделок и приобрести в интересах мафиозных боссов швейные фабрики в Бруклине и Квинсе.
Когда окружной прокурор Нассау Деннис Диллон осознал, кого взяла на прослушку его группа по борьбе с наркотиками, он был очень доволен. Детективы завели привычку рано утром рыться в мусорных баках Генри Хилла и коллекционировать клочки и обрывки конвертов с изобличающими обозначениями даты и времени рейсов, которые вскоре были сопоставлены с маршрутами известных следствию наркокурьеров. Были там и листки бумаги, исчерканные закорючками с вычислениями килограммов порошка от блох и собачьего корма. Оказалось, что питтсбургский дистрибьютор Хилла, Пол Маццеи, держал для прикрытия зоосалон. Используя все средства передвижения, от хлебных фургонов до вертолётов, агенты два месяца неотступно следовали за Генри Хиллом от одного места встречи к другому, фиксируя беседы, знакомства и сделки с самыми известными рэкетирами города. Копы отслеживали такое количество бесконечных путешествий Генри по криминальному миру Нью-Йорка, что вскоре были вынуждены сменить обычные карманные блокноты на карты и таблицы размером во всю стену.
Однако основной материал по делу против Генри Хилла дала всё же прослушка. Манн за два месяца собрал огромную коллекцию компрометирующих магнитофонных записей, содержавших достаточно обвинительного материала, чтобы он перевесил в суде любые увёртки даже самого красноречивого адвоката.
Дэниел Манн. Я сидел на сотнях и сотнях метров плёнок с прослушкой. К тому времени, когда началось дело Хилла, я работал в отделе по борьбе с наркотиками уже пять или шесть лет и по личному опыту знал, что преступник всегда рано или поздно выдаёт себя в телефонных разговорах. Поэтому у настоящих серьёзных мафиози, вроде Пола Варио или Карло Гамбино, телефонов не было вообще. Да, у Варио дома не было телефона. Для связи он использовал специального посредника, который жил неподалёку и, если было необходимо, бежал под дождём в дом Поли, чтобы передать сообщение.
Опасность телефона, даже для мафиози, заключается в том, что им слишком легко и просто пользоваться. Ты болтаешь по нему день и ночь вроде бы ни о чём. Твоя жена заказывает продукты. Ты ищешь подходящую музыку. Ты звонишь бабуле насчёт обеда в воскресенье. И постепенно забываешь, что эта штука живая. Что однажды она затянет у тебя на шее петлю.
Одна из самых распространённых ошибок, которую делают даже объекты, подозревающие, что их могут прослушивать, состоит в использовании специального «кодового» языка. Мы приводим в суд опытных агентов и других экспертов, которые легко могут расшифровать этот код так, что даже самые благосклонные присяжные вынесут обвинительный приговор. В деле Хилла преступники использовали для обозначения наркотиков названия драгоценных камней, например опалов. Говорили о суммах, за которые эти «опалы» должны быть куплены или проданы. В таком случае прокурору достаточно просто пригласить профессионального ювелира, который покажет, что для оборота настоящих драгоценных камней такие суммы нереальны.
Детектив Манн и его команда из отдела по борьбе с наркотиками начали записывать телефонные разговоры из дома Генри Хилла в Роквилл-центре в марте 1980 года. Не прошло и нескольких дней, как они подготовили нижеследующий доклад в качестве обоснования для продления срока действия судебного ордера на прослушку.
«К настоящему моменту средствами слежения удалось установить, что Генри Хилл является одним из руководителей, а возможно, и возглавляет широкомасштабные операции организованной преступности по распространению наркотиков между штатами. Указанными операциями он управляет из как минимум двух известных локаций в округе Нассау: 1) своего дома по адресу Роквилл-центр, Сент-Маркс-авеню, 19 и 2) квартиры Робин Куперман по адресу Роквилл-центр, Лэйк-Вью-авеню, 250 (упоминавшейся в перехваченных телефонных переговорах как «пещера летучей мыши»).
