Полный масштаб операций, состав участников и точная разновидность распространяемых веществ пока не установлены. Данные наблюдения указывают, что на местном уровне упомянутое организованное преступное сообщество включает в себя Генри Хилла, Робин Куперман и Джуди Викс; тем не менее можно сделать вывод, что в него включены и многие другие неустановленные лица, степень и характер их соучастия в настоящий момент неизвестны.
За время наблюдения Генри Хилл и связанные с Генри Хиллом лица вели закодированные переговоры в манере, явно указывающей на организацию наркосделок, с Полом Маццеи, Джуди Викс, Робин Куперман, Мелом Телси, Стивеном Фишем, Тони Астой, Бобом Албертом, Бобом Бринером, Марвином Кочем и другими лицами, упомянутыми как «Боб», «Линда», «Энн», «Мак» и «Карим», чьи фамилии пока неизвестны, а также с иными неустановленными лицами.
Вещества, которые распространяют Генри Хилл и его сообщники, пока не установлены, потому что в своих диалогах с контактами они все одинаково осторожны, преднамеренно выражаются неясно и явно используют кодовые слова. Такие термины, как «опалы», «камни», «бутоны», «караты», «унция», «кусок», «четверть», «половина» и «один-за-два», явно используются для обозначения каких-то иных известных им предметов. Тем не менее детали разговоров, в которых употребляются эти термины, равно как и нехарактерное использование самих этих терминов, дают ясно понять, что обсуждаются операции с наркотиками. Некоторые лица, упомянутые в начале данного доклада, явно вступили в сговор с Генри Хиллом и его сообщниками по использованию вышеупомянутых терминов; иные, преимущественно местные жители, преднамеренно используют короткие слова и выражают явное нежелание обсуждать дела по телефону, тем самым указывая, что до той или иной степени участвуют в деятельности данной организованной группы, связанной с распространением наркотиков».
Перехваченный людьми Манна 29 марта разговор Генри Хилла с Полом Маццеи, бывшим, как выяснилось позднее, его питтсбургским дистрибьютором, звучит настолько безумно, что одного этого хватило бы присяжным для обвинительного приговора.
Маццеи. Помнишь клюшку для гольфа и собак, что ты дал мне взамен?
Хилл. Ага.
Маццеи. Можешь повторить?
Хилл. Такие же клюшки для гольфа?
Маццеи. Нет. Не клюшки для гольфа. Можешь дать мне собак, если я смогу заплатить за клюшки?
Хилл. Ага. Конечно.
[часть диалога опущена]
Маццеи. Ты поставляешь мне шампунь, а я тебе — собачьи пилюли… Во сколько завтра?
Хилл. В любое время после двенадцати.
Маццеи. Ты не задержишь мою подругу?
Хилл. Нет.
Маццеи. Кто-то просто обменяется собаками.
К тому времени, когда Дэнни Манн и прокуроры Нассау были готовы начать аресты, у них накопилось столько информации, что помимо Генри задержали ещё тринадцать членов его группы, включая Роберта Джинову, продюсера порнофильмов, водившего «роллс-ройс» шоколадного цвета; Пола Маццеи, задержанного в Питтсбурге и доставленного для суда в округ Нассау; Фрэнка Бэзила, двадцатилетнего сына Фила Бэзила, короля диско, которого Варио вынудил дать Генри фиктивную работу для условно-досрочного освобождения; Бобби Джермена, не только партнёра Генри по наркосделкам, но и участника неудачной попытки ограбления ювелирного магазина на 57-й Ист-стрит.
Отправляясь задерживать Джермена, Манн и его люди взяли с собой ружья, бронежилеты и ордер на обыск квартиры, снятой на чужое имя в Коммэке, Лонг-Айленд. Когда полицейские вошли, Джермен принялся уверять их, будто они ошиблись. Показал свои документы. Настаивал, что он просто писатель на вольных хлебах. Даже продемонстрировал книгу, которую якобы писал. В полицейском участке проверка отпечатков пальцев подтвердила, что он, разумеется, лгал. Когда затребованное дело Джермена легло на стол Манна, детектив как раз прочёл расплывчатый факс из Олбани. Только тогда он осознал, что «Бобби» из прослушек бесед Генри — это Роберт Джермен-старший. Тут Манну пришло на ум, что он случайно перепутал документы на столе. Но нет. Роберт Джермен-старший оказался не кем иным, как отцом девятнадцатилетнего осведомителя, с информации которого началось это дело. Мальчишка начал с показаний на Генри Хилла, а закончил тем, что сдал собственного отца.
В этот момент в кабинет Манна зашли три здоровяка-детектива с широкими улыбками на лицах. Они принесли большие картонные коробки с крупными красными надписями «Улики». Коробки были заполнены предметами с кухни Робин. В них лежали ложки, сита, миски, весы и фильтры. Полицейские принялись водить пальцами по стенкам мисок, словно дети, собирающие остатки крема, и в восторге закатывать глаза. Так они давали понять Манну, что кухонные принадлежности Робин содержат следы наркотиков. Манн с самого начала подозревал, что вся кухня будет усыпана наркотической пылью. Он выслушал слишком много часов бесконечных бесед Генри и Робин о том, как надо убирать остатки после смешивания и навески очередной партии товара. Робин всегда ненавидела мыть посуду. Не важно, сколько раз Генри предупреждал её, что миски и фильтры нужно ополаскивать после употребления, — она просто игнорировала его. Генри даже купил посудомоечную машину. Бесполезно. Дэнни Манн находил забавным тот факт, что Генри грозил срок от двадцати пяти лет до пожизненного просто потому, что его любовница не любила мыть посуду.
Глава двадцать первая
Для помощника федерального прокурора Эдварда Макдоналда и других сотрудников бруклинской опергруппы по борьбе с организованной преступностью Генри Хилл стал настоящей находкой. Он не был генералом мафии и даже сержантом, зато отлично знал, как на улицах делаются дела и зарабатываются деньги. Ему было известно понемногу обо всём. Он мог бы написать справочник о повседневной жизни мафии. С того самого дня в далеком 1954 году, когда он впервые пришел в таксопарк на Евклид-авеню, Генри восхищался миром умников, к которому жаждал принадлежать. Мало осталось такого, о чём бы он в этом мире не знал, и ещё меньше того, о чём забыл.
Не прошло и суток после ареста Генри Хилла, как Макдоналд начал договариваться с прокурорами Нассау, чтобы они передали это рутинное дело о наркотиках федералам, которые с его помощью сплетут сеть для более крупной рыбы. Генри скоро должен был стать ценной добычей, игроком в большой игре, хотя поначалу он сам и не подозревал об этом.
Когда федералы впервые навестили его в тюрьме, Генри сразу начал прикидывать, как бы использовать их, чтобы выкрутиться. Остатки кокаина и оптимизма ещё не покинули его кровеносную систему. Он то заявлял, что готов говорить в обмен на свободу, то на следующий день отрекался от собственных предложений. Он подогревал интерес ФБР упоминаниями об угонах, убийствах и «Люфтганзе», но не сообщал ничего конкретного.
Генри продолжал бороться, хитрить и жульничать многие дни после ареста, но это были лишь последние судороги бандита, с которым уже покончено, рефлекторные подёргивания умника, который ещё не понял, что уже мёртв.
