— Жаль. Но ведь замужество — не единственный возможный способ.
— Да? — вежливо спросила Николь.
— У вас ведь много друзей? — помолчав, ответила вопросом на вопрос Ирина.
— Много.
— И у вашего брата, надеюсь, тоже. И вы, конечно, захотите ее с ними познакомить.
Ирина словно размышляла вслух.
— Все может быть, — обронила Николь. Ее глаза неопределенно блуждали по комнате.
— И вы могли бы попросить кого-нибудь из своих друзей слегка поухаживать за вашей новой сестренкой, — Ирина поставила, наконец, бокал с вином на столик и выпрямилась. — Она в чужой стране, мало того, вошла в чужую семью… В таком положении любая женщина с радостью примет опеку мужчины. А вы, в свою очередь, могли бы одному из них намекнуть…
— Мне кажется, Лора достаточно привлекательна, чтобы вызвать интерес у мужчин просто так, без всякого дополнительного намека с моей стороны…
— …намекнуть, что с ней можно не церемониться.
Теперь Ирина смотрела Николь прямо в глаза. Губы ее сузились в тонкую линию, а лицо исказилось от долго сдерживаемой ненависти. На миг светская дама превратилась в разъяренную тигрицу, готовую к прыжку. Николь с любопытством наблюдала за этой метаморфозой. Сама она по-прежнему была холодна и сдержанна. Не отводя взгляда от горящих Ирининых глаз, она негромко, но твердо спросила:
— Так чего именно вы хотите?
— Я хочу, — процедила Ирина, — чтобы она навсегда осталась во Франции. Но, если этого не произойдет, я хочу, чтобы она была безнадежно скомпрометирована. И чтобы у меня были веские доказательства ее… ну, скажем так, недостойного поведения.
Ирина на секунду опустила ресницы, а когда снова подняла их, ее лицо вновь стало непроницаемым. Так на секунду открывается печная дверка, позволяя увидеть пламя. Дверка захлопнулась — и снова о бушующем огне можно только догадываться.
— Может быть, я хочу слишком многого? — холодно спросила она.
— Почему? — вполне натурально удивилась Николь. — Ваше желание реально и осуществимо. Только давайте сформулируем точнее. Во-первых, вы хотите, чтобы моя сводная сестра не вернулась в Москву. Я не знаю, зачем вам это надо, и не хочу знать. Назовем это вашим капризом. Во-вторых, если она все-таки вернется, за ней вслед должен прибыть некий пакет с пикантными фотографиями или другими доказательствами ее… — Николь усмехнулась, — как вы изящно выразились, «недостойного поведения». Я правильно вас поняла?
Ирина молча кивнула.
— Так вот, — продолжила Николь, — ваши желания мне ясны. А что вы предлагаете мне взамен?
Ирина пару минут помолчала, словно прикидывая в уме свои возможности.
— Во-первых, чисто финансовая выгода — все расходы по вашей персональной выставке в Москве галерея возьмет на себя.
Николь смотрела на нее спокойно и почти равнодушно:
— Спасибо, возможно, я это приму. Хотя вообще-то я вполне платежеспособна. А во-вторых?
— Во-вторых, большая статья в международном культурном бюллетене и обещанная статья в «Женщине и культуре».
— Прекрасно. А в-третьих?
Ирина подняла брови:
— Разве этого мало?
Николь подняла глаза к потолку:
— Как сказать. Конечно, ваши предложения приятны', но не… как бы выразиться поточнее?.. Не необходимы для меня.
— Чего же вы хотите?
Николь прошлась по комнате, снова остановилась перед полкой со слониками:
— Нет, все-таки они прелестны! — Потом повернулась к Ирине и посмотрела на нее в упор: — Я слышала, вы в хороших отношениях с Энтони Андерсом?
— Мы знакомы, — сдержанно сказала Ирина.
— Мне нужна выставка у него в галерее.
— Мы знакомы не настолько хорошо.
— Вот как? А я слышала — достаточно для того, чтобы он… м-м… ну, скажем так, прислушался к вашему мнению.
— Вы так считаете?
— Мало того, я в этом уверена.
Ирине с трудом удалось удержать на своем лице выражение холодного безразличия. Удар был нанесен мастерски, ниже пояса. Ох, ну и штучка эта француженка! Интересно, откуда она узнала?.. Самой Ирине крайне неприятно было вспоминать ту историю. Энтони Андерс, весьма влиятельная личность в европейском художественном мире, владелец галерей в Париже, Лондоне, Риме и Вене, навестил в прошлом году и российскую столицу. В его честь в «Арт-Фэнтези» закатили грандиозный прием. Андрея тогда в Москве не было, и Ирина, почувствовав себя совсем свободной, пустилась во все тяжкие. Она стала любовницей Андерса. Он увез ее в какой-то загородный дом, кажется, даже наркотики ей давал, — иначе она не могла объяснить, почему пошла на подобные штуки. Энтони любил нетрадиционный секс — у Ирины до сих пор начинаются приступы тошноты при мысли о том, что он с ней проделывал… Уезжая, Андерс сказал, что, если Ирине что-либо от него понадобится, он постарается выполнить ее просьбу. В благодарность за доставленное удовольствие…
Ирина вздохнула:
— Хорошо, я вам это устрою.
Николь улыбнулась и кивнула:
— Отлично. Значит, нашу сделку можно считать состоявшейся. Потому что это сделка, не так ли?
Ирина дипломатично улыбнулась, но ничего не ответила.
— Итак, — продолжила Николь, — когда я услышу известия от Андерса?
— Думаю, через пару недель.
— Вот номер моего факса, — Николь положила на стол визитку. — Через пару недель я буду в Париже.
Ирина встала:
— Очень приятно было с вами побеседовать. А теперь мне необходимо вернуться к гостям.
— Прекрасно. Я тоже пойду вниз, — усмешка Николь была неподражаема, — вниз, к своей дорогой Лоре.
Глава 6
Идеальная жена
Придя домой в одиннадцатом часу вечера, Андрей даже ужинать не стал: принял душ и сразу завалился в халате на свой любимый кабинетный диван. Ирины, конечно, не было дома, Владик — у себя наверху. В другой день он бы прошел к сыну поболтать о том о сем, но сегодня даже сына видеть не хотелось. Вечером они с Ларисой не встретились — у него было заседание совета директоров, у нее тоже какие-то семейные дела. Некстати черт принес этих ее французских родственников! Ларису Андрею ни с кем делить не хотелось. Весь день он занимался делами, что-то решал, с кем-то спорил, куда-то ехал, а на самом деле ждал, когда можно будет, наконец, остаться одному и хоть подумать о ней, вспомнить то, что между ними произошло, каждое ее слово, каждый жест, каждое движение… Он перебирал в памяти часы, минуты, даже отдельные мгновения встречи с ней, как скупой рыцарь перебирает золото в тяжелых кованых сундуках.
В последние дни Андрей жил как во сне. Словно невидимая машина времени неведомо как перенесла его на восемь лет назад, и снова вернулось чувство легкости, счастья и полета, какое он до этого испытал только раз — в свой первый вечер с Ларисой. Но тогда, восемь лет назад, это чувство быстро заглушили другие «важные» (впрочем, тогда они действительно были для него важными) соображения: карьера, деньги, невозможность отказаться от налаженного существования, а главное — маленький Владик. Положение «воскресного папочки» его решительно не устраивало. Кроме того, влюбленный, как и пьяный, не способен ни к какой работе, а работа значила для Андрея очень много. Но пьяный, тот по крайней мере накачивается водкой, а влюбленный? Бровки, подбородочек, прядка волос надо лбом — чепуха, да и только! В общем, можно сказать, что он силой воли подавил в себе любовь. Ерунда, что это считается невозможным! Очень даже возможно, и способов тьма. Цинизм — одно из лучших лекарств от любви. В конце концов, все можно опошлить. И через пару-тройку месяцев он уже спокойно думал о Ларисе: «И чем она так уж сильно отличается от остальных? Гигиенические прокладки небось, как все, в аптеке покупает…» А ведь она действительно любила его, от мужа ради него ушла. И потом еще та история… Ох, какой же он был тогда глупец и подлец!
